Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
В одном из своих посланий он дал боярыне Морозовой такую высокую оценку: «Егда же время приспе, женскую немощь отложите, мужскую мудрость восприемше, и на муки пошла, Христа ради мучитися». Нет, не за «аз» гибли русские раскольники! А гибло их много. Из официальной государственной церкви вышла не кучка несогласных, а большинство народа. Их ловили и мучили с великой изобретательностью, для государственного блага. Многие предпочитали сжигать себя сами. Аввакум понимал это желание. Он писал в «Послании»: «Из каждой золинки их, из пепла, аки из феникса, израстут миллион верующих... Насильственная смерть за веру вожделенна... В огне-то здесь небольшое время потерпеть. Боишься пещи той? Дерзай, плюй на нее, не бойсь! До пещи страх... а егда в нее вошел, тогда и забыв вся». С 1676 по 1690 годы известно более 20.000 человек, добровольно пошедших на костер с одной мыслью: «От антихриста некуда деться, кроме как в огонь». Вдумчивый английский историк Латимер (XIX век) назвал раскольников «первыми борцами за свободу совести в России». Действительно, они отстаивали право верить по-своему, они хотели фактически отделения церкви от государства, они возражали против насильственности в делах веры, а также против продажности и угодливости церкви, не могущей постоять за свою паству. Как мы уже убедились, раскол имел длинную предысторию. В свою очередь, он стал чрезвычайно важным событием для будущего возникновения протестантства и баптизма в России. Именно в раскол уходят наши национальные корни, корни русских евангельских христиан-баптистов. Дело в том, что исход из государственной церкви совершался двумя большими потоками — поповцев и беспоповцев. Поповцы не мыслили себе церкви без священников и обрядов; единственное, чего они хотели, — это иметь свободу от насилия государственной машины и свободу от «порушившейся» церкви, в которой больше не обитает благодать. Это были будущие старообрядцы. Беспоповцы — это раскольники, которые опирались на трехсотлетний опыт русского нонконформизма с его неприятием обрядности и иерархии и с тяготением к устроению общинной жизни. Именно беспоповцы и были теми раскольниками, которые стремились сами все проверить, исследовать и «сделать собственную совесть судьею приказания». В них пробудилось чувство сознательной религиозности, что сделало раскол движением от массовой религии к индивидуальной вере. Такой переход был делом трудным. Верующие, покинувшие церковь, сбивались в «толки» и «согласия»: Божьи люди, Христоверы, Духовные христиане и многие другие. Можно считать чудом, что при яростном преследовании со стороны церкви и государства, преследовании, дошедшем до дней Александра I, продолжавшемся до революции 1905 года, и при отсутствии, с другой стороны, библейского наставления, из этих «толков» и «согласий» в итоге образовалось довольно сильное и однородное движение духоборчества. Сами духоборы относят свое начало именно к расколу, т.е. к 1666 году. В середине XVIII века из них выделились молокане, которые явились предшественниками русского баптизма. От «духовных христиан» до нас дошли некоторые их афоризмы, позволяющие видеть, в каком именно направлении шел их духовный поиск: «Церковь — не в бревнах, а в ребрах»; «Токмо умом в себе молитися, без икон и поклонов»; «Дураки вы, дураки, деревенские мужики, как в этих дураках Сам Господь Бог пребыват». Уверенность в близости Бога, в обитании Духа Святого в сердце верующих, любовь ко Христу и участие в Его страданиях — все это несло наших предков, как на крыльях, поверх всех горестных испытаний и потерь. Народ вышел из государственной церкви не в пустоту, а к Отцу, Сыну и Святому Духу — напрямую. И приблизились друг ко другу все, кто чувствовал между собой духовное единство. Но это уже другая история. А вопрос, почему и как «порушилась» православная церковь, стал занимать умы историков. Все они видят беду в слиянии власти государственной и церковной в пользу первой. После раскола Петру I уже не стоило никакого труда сделать церковь винтиком государственного механизма, упразднив в 1721 году патриаршество. Поиск счастья, добра и справедливости пошел уже, помимо церкви, через декабризм, народничество, терроризм «Народной воли», марксизм, большевизм... Народ, в общем-то, безмолвствовал, когда полетели кресты с церквей, а затем — и сами церкви. «Что вы за народ?! — удивлялась пожилая украинка. — Мы у себя не дали церкви рушить! И в Белоруссии — тоже, и в Прибалтике. А у вас — будто никому и дела не было!» На самом деле церковь давно «порушилась». Раскол это выявил, но на пути к нему было много памятных вех. Историк-славянофил Иван Киреевский, например, считает такой вехой Стоглавый собор 1551 года, когда Иван Грозный взялся им руководить и задавать собору сто вопросов: «Почему попы в церкви всегда пьяны и без страха стоят и бранятся, и всякие речи неподобные всегда исходят из уст их? Как быть с монахами и черницами, которые по миру волочатся и живут в миру? Почему ученики учатся грамоте небрегомо? Почему мало умеют грамоте? Угодна ли Богу раздача церковных и монастырских земель в рост?» А может быть, стоит обратить внимание на мнение патриарха при образовании патриархата в 1590 году: «А то что за патриаршество, что жити не при государе, тому статься никак невозможно». Патриарх не видел ни прав своих, ни обязанностей, отдельных от государственных. Конкретно это выражалось в том, что в ход шел только меч, и меч исключительно светский, мечом «духовным» церкви не приходило в голову пользоваться. Двуглавый орел фактически был одноглавым. А постигать истины учения Христа о церкви довелось не церкви, а вышедшим из нее, к которым в полной мере относятся слова: «...Не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13:14). Именно эти выходцы стали церковью в странствии. А церковь официальная усвоила понятие об имперском могуществе Третьего Рима и пошла по пути внешнего блеска и величия и национальной идеи. Раскол — тема неисчерпаемая и была бы самой трагичной, если бы не было этих героических Божьих людей, вышедших из нее и пустившихся в странствия, не имея никакой иной опоры, кроме духовной! Каретникова М. С. Русское богоискательствоДухоборыДухоборчество— это движение сложное и неоднозначное в разные периоды своей долгой жизни, малоизученное, игнорируемое как православными, так и советскими историками. В официальных источниках оно упоминается с 1750 года, но сами духоборы ведут свою историю с раскола, т.е., с их точки зрения, движение имеет трехсотлетнюю историю, захватывающую XVII — XX века. Выступая в 1966 году на одном из международных миротворческих форумов, посвященном вопросам разоружения, руководитель духоборов Иван Веригин (Канада) называет именно эту цифру — 300 лет: «Как духоборцы, которые вышли из среды русского народа, и на протяжении 300 лет своей истории строго следили за духовным послушанием учению Христа, мы можем сказать, что нас не удивляет то, что совершается в мире сегодня, ибо Иисус Христос предсказал, что все это будет...» Имеют ли духоборы историческое обоснование этому утверждению? Ведь триста лет охватывают весь тот период времени, который начался непосредственно после Великого раскола 1666 года. Тогда не было еще духоборов, но существовало чрезвычайно родственное им движение духовных христиан, которое в середине XVIII века определилось в секту духоборов. Сами же Духовные христиане вышли из секты Божьих людей, первой секты на почве православия. Таким образом, говорить о трехсотлетней истории духоборчества правомочно, если рассматривать его в связи и в преемственности с другими религиозными движениями после раскола, потому что их идеи преимущественно развивались в одном направлении; это были идеи рационалистические, если можно так говорить о горячей вере в Иисуса, единого Посредника между Богом и человеком и о признании необходимости покаяния перед Богом. Духоборчество можно назвать чистым чудом в русской жизни. После раскола общество все более отчуждалось и от официальной церкви, и от Бога. Неверие, скептицизм характеризовали эпоху Петра I и Екатерины II. Реформировать церковь |
|
|
|
|
