<<<     ΛΛΛ     >>>   

1 Rene Lаbat. Les religions du Proche-Orient asiatique. Paris, 1970, p. 320—342.

89

В Ветхом завете содержится переработанное шумерское сказание о невинном страдальце, превращенное в богоборческую повесть о Иове (преследуемом). Таблички с текстом шумерской поэмы старше книги Иова более чем на тысячу лет. В XII в. филолог Авраам Ибн Эзра, ссылаясь на язык книги Иова, указывал, что она переводное сочинение. Библейские критики давно доказали, что эта повесть, вероятно переведенная в V в. до н. э., подвергалась неоднократным переделкам и исправлениям в целях смягчить ее бунтарские призывы. Так, например, вместо слов Иова о боге: «Вот, он убивает меня; но я буду надеяться» правильнее читать:

«Вот, он убивает меня, нет мне надежды» (Иов, 13, 15).

Философы-идеалисты часто превращают Иова в предтечу христианства, объявляют его «великим диалектиком», деистом или даже экзистенциалистом. В книге «На весах Иова», изданной в Париже в 1929 г. Лев Шестов ставит его выше греческих философов за то, что он, выступив против бога, вернулся к вере в него. В 1950 г. Р. Попкин и А. Стролл, посвятив Иову целый раздел своей популярной книги по философии, объявили его «примером для современных людей» (110, 17). В 1957 г. в Нью-Йорке опубликована книга Самюэля Терриена «Иов—поэт экзистенциализма», в которой он провозглашен предтечей Кафки и Сартра. Это антинаучная модернизация, хотя древний поэт-философ и пытается разрешить этическую проблему о существовании или несуществовании мировой справедливости, о человеческой ответственности и связи страдания и вины.

Книга Иова — синтетическое произведение, в котором есть зачатки поэмы, лирической драмы и философского трактата. Пролог и эпилог написаны прозой, а главная часть излагается в стихах. В прологе автор знакомит со сценой, которую впоследствии использовал Гете, создавая пролог «Фауста». Перед божьим престолом предстали ангелы и сатана, вернувшиеся из скитаний по земле. Они заспорили, изречет ли богобоязненный праведник Иов, живущий счастливо в стране Уц, в Южной Аравии, хулу на бога, если на него обрушатся несчастья. Один за другим являются к Иову вестники, сообщающие о полном уничтожении его имущества, стада и рабов, о гибели детей. Сатана поражает тело Иова лютой проказой, причинявшей ему жестокие страдания. Узнав

90

о несчастье, трое друзей Иова приходят утешить его.

Главная часть состоит из вступительной речи Иова, трех серий диалогов между Иовом и каждым из его друзей. Иов, образец терпения и покорности перед волен бога, подвергнутый для испытания незаслуженным наказаниям, осмелился возроптать на свой жребий: «Если я согрешил, то что я сделал тебе, о страж человеков? Зачем ты поставил меня противником себе, так что я стал самому себе в тягость?». Иов даже не верит, что бог услышит голос его: «Невинного и виноватого бог одинаково губит... Он над пытками невинных насмехается». Страдалец описывает грубые нарушения морали, за которые никто никого не карает: «В городе люди стонут, и душа убиваемых вопиет, и бог не воспрещает того». Иов рассказывает о благополучии «беззаконных людей», говорящих богу: «Отойди от нас, знать путей твоих не желаем мы. Что такое вседержитель, чтобы нам служить ему, и какая польза нам, если будем молиться ему?». Эти люди «проводят в счастии дни свои». Иов сомневается в справедливости господнего возмездия. Он вел благочестивую жизнь, уходил от греха, но бог наказал его. Нет ответа на вопрос о причинах незаслуженных страданий на земле: «Почему беззаконные живут, достигают старости, да и силами крепки? ... И нет жезла бо-жия на них».

Иов не признает никакого возмездия за гробом или воскресения мертвых: «Есть надежда у срубленного дерева, что оно вновь возродится и не перестанет давать новые ростки. И если даже состарится в прахе корень его...оно, почуяв влагу, вновь расцветет и пустит веточку, как новонасаждение, а умер человек — и стал распадаться, испустил он дух, и — где он? Исчезла вода из озера, иссякла река и высохла; так и человек ляжет и не встанет... Если умрет человек, оживет ли он?». Иов высказывает сомнение в существовании самого бога· «Иду вперед — и нет его, назад — и не нахожу его, делает ли он что на левой стороне — я не вижу: скрывается ли на правой—не усматриваю» (Иов, 23, 8—9).

Обличения Иова полны скептицизма, который, однако, не может получить дальнейшего развития в рамках религиозного мировоззрения. В заключение перед Иовом явился бог и объяснил ему, что напрасно он ищет причины страданий, ибо дела господни выходят за гра-

91

аицы человеческого понимания. Иов покаялся, а бог сделал его вновь счастливым.

Несмотря на пессимизм и безысходность, бессилие и покорность перед властью всевышнего, которыми проникнута книга Иова, ее автор с огромной силой поставил вопрос, волновавший всех древних свободомыслящих людей, критиковавших веру в существование промысла бога: почему нечестивый благоденствует, а праведный страдает? 28-я глава книги Иова, содержащая гимн премудрости, казалась иудейским законоучителям настолько опасной, что палестинский патриарх рабби Гамлиил I велел изъять из употребления перевод книги Иова на народный язык. Рабби Гамлиил II также запретил этот перевод. В вавилонском талмуде говорится, что есть мнение о том, что «Иов никогда не рождался и не существовал, а сказание о нем лишь притча». В иерусалимском талмуде также указывается, что «Иова не было и его не будет».

Литература премудрости

В этике Древнего Востока борьба между рационализмом и мистицизмом неизбежно принимала религиозную окраску. Угнетенные часто не могли выразить свои этические взгляды иначе, чем в религиозных формах. Религия же затушевывала классовые противоречия в нравственных воззрениях и тем самым создавала иллюзию вечной, единой, общей морали.

От эпохи Древнего Востока сохранилось до нашего времени немало сочинений самого различного содержания. Они написаны чаще всего жрецами — идеологами господствующего класса рабовладельцев, но многие из этих литературных памятников созданы не без влияния народной поэзии, которую жрецы приспосабливали к потребностям религиозного культа. Все то, что действительно есть прекрасного и мудрого в «священных писаниях», создано народами, а не жрецами, вскормлено фольклором, а не религией. К. Маркс писал, что «нас нисколько не смущает взгляд Гердера, что люди в естественном состоянии — поэты и что священные книги первобытных народов представляют собой поэтические книги» (1, 1, 86). В древности и средние века трудя-

92

щиеся, вследствие угнетения, темноты и невежества нередко смотрели на действительность сквозь религиозный туман. Свои чаяния и надежды, идеи гуманизма, добра, равенства и братства народ облекал в религиозную форму, однако эти идеи обязаны своим происхождением не религии как таковой, а условиям социальной жизни народных масс. В «священных книгах» под ворохом нелепых верований, болезненных фантасмагорий и пустых химер часто содержатся сокровища художественных образов великой силы, замечательные изречения народной мудрости с ее острой наблюдательностью, меткими оценками и здравыми суждениями.

Знаменитая «Песнь песней», содержащаяся в Ветхом завете, — это любовная поэма, созданная неведомым автором на основе народных свадебных песен. Во второй книге Ездры есть фольклорное повествование — спор о том, что сильнее: вино, царь, женщина или истина. Трое юношей, охранявших покои, где спал царь Дарий, заспорили и решили, что сам царь определит, чье слово окажется разумнее. Царь призвал всех вельмож Персии и Мидии, и перед ними с речами выступили трое юношей. Первый из них сказал: «О мужи! Как сильно вино! Оно приводит в омрачение ум всех людей.. .И когда опьянеют, не помнят о приязни к друзьям и братьям, и скоро обнажают мечи; а когда отрезвятся от вина, не помнят, что делали. О, мужи! не сильнее ли всего вино, когда заставляет так поступать?». Второй юноша рассказал, как подданные повинуются царю: «О, мужи! не сильнее ли всех царь, когда так повинуются ему?». Третий же юноша начал говорить: «О, мужи! не велик ли царь, и многие из людей, и не сильно ли вино? Но кто господствует над ними и владеет ими? не женщины ли? Жены родили царя и весь народ... Люди не могут быть без жен. Если соберут золото и серебро и всякие драгоценности, а потом увидят одну женщину, хорошую лицом и красивую, оставивши все, устремляются к ней, и, раскрывши рот, смотрят на нее, и все прилепляются к ней более, чем к золоту и серебру и ко всякой дорогой вещи... Я видел ... царскую наложницу, сидящую по правую сторону царя. Она снимала венец с головы царя и возлагала на себя, а левою рукою ударяла царя по щеке. И при всем том царь смотрел на нее, раскрывши рот: если она улыбнется ему, улыбнется и он; если же

93

она осердится на него, он ласкает ее, чтобы помирилась с ним. О, мужи! как же не сильны женщины, когда так поступают они?». Однако третий юноша признал, что «истина велика и сильнее всего»: «Вся земля взывает к истине... Неправедно вино, неправеден царь, неправедны женщины, несправедливы все сыны человеческие и все дела их таковы, и нет в них истины, и они погибнут в неправде своей. А истина пребывает и остается сильною в век, и живет и владычествует в век века. И нет у ней лицеприятия и различения, но делает она справедливое, удаляясь от всего несправедливого и злого;

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Одна из причин возникновения философии в элладе расцвет рабовладельческой демократии
В доклассовом обществе понятия о добре
Ниоба выступила против богини латоны
Она будто бы по сравнению с философией других народов обладает исключительно глубокой
По определению расположения планет относительно знаков зодиака в момент рождения данного человека