Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Читатель, видимо, заметил, что мы в своей работе постоянно уточняем наиболее важные для нас понятия и стараемся о помощью все новых и новых примеров способствовать их дальнейшей дифференциации и наглядности. Если мы сначала говорили о едином комплексе обусловленных общностью коллективных представлений, то позднее мы разделили их на две отличающиеся друг от друга группы — сами «духовные реальности» и возникшее в рамках той же общности, обладающее конъюнктивной значимостью понятие о них. Если мы теперь рассматриваем первую группу отдельно и пытаемся дать ей еще более точное определение, то сознательно применяем этот способ уточнения и наглядности поэтапно, продвигаясь вперед постепенно, поскольку в том, что касается познаваемости такого рода вещей, мы придерживаемся мнения, что она, пусть и в ином смысле, нежели рассмотренная выше подвижность, носит динамический характер. Здесь, стало быть, дело заключается не в том, чтобы посредством дефиниций, с самого начала прочно опирающихся на на- 416 дежную статичную систему, суметь определить ясность и однозначность используемых понятий, а о поступенчатом проникновении в суть предмета, конкретная полнота которого должна раскрываться все больше и больше, находя свое выражение в определениях, все более и более глубоких. В этом отношении история мысли проходит похожий процесс; процесс передачи информации носит более органичный характер, если не начинают с самого конца и предпосылают ему дефиниции - которые в лучшем случае могут быть конечными результатами. Передача информации, на которой мы здесь, правда, не можем подробно остановиться, также носит динамический характер. Итак, если на этот раз речь идет о том, чтобы дать еще более точное определение духовных реальностей и их динамики, то нам необходимо в первую очередь более пристально рассмотреть масштабы заполнения ими пространства опыта, и, смотря по обстоятельствам, выявить различные типы этих духовных реальностей. Наше рассмотрение духовных реальностей на наглядных примерах опиралось на образования, носящие многоперсональный характер. Культ, полис и т.д. — это все сплошь коллективные представления, которые Дюркгейм (в работе «Метод социологии») обозначил понятием «институты». Можно было бы предположить, что область духовных реальностей составляют лишь эти, охватывающие большое число участников, регулируемые предустановленным ходом вещей коллективные действия. Мы исходили из них, поскольку присущая им объективность, выходящая за пределы индивидуального сознания, подтверждалась характером их экзистенции, зависящей от фактора многоперсональности. Но ведь такой же вид духовной реальности присущ и тем образованиям и коллективным представлениям, которые хотя и не носят многоперсонального характера, но не являются понятиями рефлективного типа. Возьмем для начала духовную реальность, опирающуюся на взаимоотношения лишь двух людей, представляя в то же время экзистенциальное и духовное отношение, но не совпадая с понятиями, сформированными в связи с ней — эротическое отношение между двумя индивидуумами, принадлежащими к одной группе. Пусть сексуальная связь двух индивидуумов является природной данностью и в этом качестве не представляет собой смыслового контекста, пусть природный характер этой связи остается неизменным на всех стадиях культурной экзистенции, — духовное содержание, которое эта природная связь обретает в различных общностях исторического пространства, всегда бывает разным. В дальнейшем, таким образом, мы будем иметь в виду те, хотя и не теоретические, но все же духовные смыслообразования, в мире которых живут влюбленные, — мы рассмотрим не поэтические концепции любви (уже являющиеся рефлектирующим осмыслением любого спонтанного смыслообразования, в кругу которого живут два любящих друг друга индивидуума), а ту нерефлектирующую форму влюбленности, эротического притяжения, которая является духовной 417 и полной смысла, даже если еще не существует её адекватной понятийной формулировки. Духовную реальность любовной связи, которая в данный момент является целью нашего рассмотрения и которую мы намерены выстроить в нашем воображении, необходимо разграничить в двух направлениях — во-первых, отделив ее от обусловленных чисто природными потребностями сексуальных отношений, которые, в конечном счете, во всех человеческих общностях, в принципе, одни и те же, и, во-вторых, от тех рефлективно-теоретических формулировок, к которым приходит какая-нибудь «теория любви» или сами влюбленные, задумавшиеся о своей любви. Совершенно очевидно, что между двумя этими полюсами существует еще и третий момент, который нельзя целиком отнести ни к сфере чисто природных взаимосвязей между субъектами, ни к области рефлектирующего образования понятий, но который следует искать в процессе одухотворения природно-ес-тественной связи, актуализирующегося в спонтанных экзистенциальных актах (в чувствах, поступках, желаниях). Это «третье» во всех культурных общностях различно. Мы ведь знаем, что «любовь» в различных обществах означает различные явления, что «романтическая любовь», например, представляет собой лишь одно из возможных эротических отношений и что в ней, как и во всех прочих любовных взаимоотношениях, содержится известная доля стереотипизации, создаваемой определенными социально-исторически обусловленными культурными кругами. Влюбленные в своих самых спонтанных проявлениях чувств по отношению друг к другу бессознательно и невольно воплощают в жизнь один из возможных типов смыслообразований в определенном жизненном пространстве, и эта столь индивидуально окрашенное отношение в его абсолютно личностных проявлениях возникает только на этой основе, будучи в этом смысле обусловленным ею. Именно это дотеоретическое и дорефлективное смыс-лообразование (которое хотя и включает в себя вечно идентичную природно-естественную связь, но смыслонаполненно — всегда по-разному - оформляет ее) мы и имеем в виду, когда хотим определить его — так же, как полис и церемонию — как духовную реальность. И оно также изменяется как бы за спиной индивидуумов, которые лишь актуализируют его. Из этого примера видно — если иметь в виду подчеркнутый принципиальный момент, — что духовная общность постепенно «нагружает» все природно-естественные факты (деревья, источники, горы, ручьи и реки), феномены душевной жизни (чувства, любовь, томление, страстное желание, страх* и т.д.) и все естественные отношения и состояния (рождение, смерть, сексуальные взаимоотношения, поиски пищи и т.д.) специфическими духовными смыслообразованиями (существующими еще до стадии теоретической рефлексии), и что теоретическая рефлексия, осуществляемая всякой общностью, в своем стремлении схватить природу в понятиях, наталкивается уже не на «чистую», а уже окутанную смыслом и духовно оформленную приро- 418 ду. В этих объективациях формируется дух конъюнктивной общности, который живет не только в душе субъекта, но и в окружающем эту общность пространстве. Когда этот дух пытается схватить дух окружающего его внешнего и живущего в нем внутреннего мира, он всегда вновь находит самого себя. Выделив два типа таких духовных реальностей — первый, который мы, согласившись с Дюркгеймом, назвали «институтами», и второй — те смыслообразования, которые преобразуют природно-естественный внешний и внутренний мир в духовное образование, — мы хотим упомянуть еще о третьем виде дотеоретического коллективного смыслообразования, который назовем для краткости «произведения». Ведь не подлежит сомнению, что пространство переживаний не исчерпывается обретшей существенную значимость внутренней и внешней природой и подчиняющимися определенным предписаниям социальными отношениями и обрамляющими формами; кроме этого существуют еще духовные реальности, которые хотя и помогают, подобно вышеназванным «смыслосодержащим образованиям», формировать социальное пространство опыта и жизни, тем не менее являются новыми своеобразными духовными образованиями. Не требуется углубленного анализа, чтобы показать, что именно мы хотим в этой связи определить как «произведения», — это все те артефакты, которые отдельный индивидуум создает словно в полной изоляции от всего окружающего, пользуясь лишь собственными внутренними ресурсами, которые он вводит в мир природы как новые вещи, сознательно создавая некий смысл, пусть даже и теоретически неосознанно. Священные изображения, фигурки божков и идолов, различные приборы, одежда, дома, постройки и т.д. — все эти вещи без исключения характеризуются тем, что (тогда как рассмотренные выше смыслообразования, всего лишь «надетые» на «внутреннюю» и «внешнюю» природу, не преобразовывали нижележащий слой природного, а только вбирали его в свое смысловое содержание) здесь природное используется как средство реализации витающего в воображении смыслового контекста. Если ставший смыслонаполненным внутренний и внешний мир раскрывается перед отдельным индивидуумом в силу того, что тот врастает в него и схватывает смыслообразование чаще всего как определенность, свойство самой природы (ведь это смыслообразование возникло «за его спиной»), то духовное образование, «произведение» возникает, так сказать, у него на глазах, в его собственных руках, и даже тот, кто не создавал его, а только его наблюдает, связывает с произведением представление о сотворенности, представление о произведен-ности, сделанности. (Это не применимо в равной мере ко всем стадиям развития культуры. Для человека примитивного общества произведение, священное изображение, несмотря на свой характер произведения, обладает также и бытийным характером — это само божество). Несмотря на это, произведение - хотя у него есть и его индивидуальный творец — является не только произведением и выражением его создателя, в нем (во всем, что касается техники, стилистичес- 419 кой направленности и т.д.) «работает» коллективное Я общности. Все, что было накоплено в предыдущих произведениях, прорывается в новых созданиях и движет исполнение отдельного произведения в общем направлении коллективного процесса. Духовные реальности (пронизанная смыслообразованиями природа, институты, произведения) отличаются друг от друга лишь количественно, по степени и уровню исполнения, и наше рассмотрение было бы неполным, если бы мы не добавили к произведениям, созданным индивидуумом, и к категории институтов те, свободные от всяческих предписаний, институты, те созданные усилиями множества лиц коллективные произведения, которые нельзя охарактеризовать ни как институты, ни как произведения. Мы имеем в виду образования (такие, как язык, обычай и прочие не регулируемые, но саморегулирующиеся общественные отношения, каждое из которых представляет собой смысловую тотальность, находящуюся в состоянии непрерывного становления), которые возникают спонтанно и, тем не менее, не отождествимы ни с «произведениями», ни со ставшей смыслонаполненной, «нагруженной» смыслообразованиями природой. Мы не можем здесь провести подробного анализа всех различий между вышеупомянутыми типами духовных реальностей; но нам необходимо было охарактеризовать их хотя бы приблизительно, чтобы показать и in extenso*, что социальное пространство сплошь заполнено коллективными созданиями жизненной общности. Нет ни одного уголка, в котором не оставил бы своих следов дух конъюнктивной жизненной общности. Но все эти образования вместе взятые составляют содержание мира смысла и значимостей. Из этого видно, что мы используем понятие смысла в очень широком, отличном от теоретического понятия (например, присущем теореме Пифагора) значении. Ни художественные создания, ни религиозные образы не являются теоретическими смысловыми образованиями; не являются теоретическими смысловыми контекстами и исполненные смысла эмоциональные отношения, такие, как различные формы любви, аскезы, энтузиазма (даже если они порой вынуждены пользоваться понятийными средствами выражения) — они все же представляют собой смысл, ибо обладают оптической обособленностью от субъективно-психического индивидуального процесса (в русле которого они возникают, в рамках которого они должны постоянно вновь и вновь актуализироваться, то есть теснейшим образом связаны с ним) и могут быть созданы как своеобразные реальности в результате целенаправленных устремлений и усилий. Но природой они не являются. При известных обстоятельствах они соотносятся с явлениями и вещами природы, вбирают природные определенности в диапазон своего духовного содержания; но то, что они не совпадают с ними, доказывает то обстоятельство, что человече- * Полностью, в полном объеме (лат.}. 420 ство, хотя оно всегда было окружено неизменной трехмерной, подчиняющейся законам природы действительностью и обусловлено природно-естественными физическими процессами, постоянно создавало из этих природно-естественных данностей другой внешний и внутренний мир в своем жизненном контексте, тем самым встраивая свое собственное, особое жизненное пространство в пространство природы . Тот факт, что эта духовность во всех вышеупомянутых типах представляет особый способ существования по сравнению с вещным бытием и индивидуальными психическими процессами, подтверждается тем, что мы в дальнейшем укажем на еще одну особенность этого способа существования — на его своеобразную структуру. Мы уже упоминали, что существующие на определенном отрезке времени в рамках определенной общности духовные образования встречаются не «поштучно», не независимо друг от друга, а как части некоторой духовной тотальности, которая как тотальность носит динамический характер. Изменения духовной целостности, происходящие в жизненном пространстве той или иной эпохи, обусловлены изменениями других элементов, заполняющих жизненное пространство. Изменение одной области обусловлено изменением другой. В выборе направления, по которому должны пойти те или иные изменения, сказывается единый дух, единая тенденция. Тонкие и точные аналитические исследования, проведенные в области истории искусства, языка, литературы, религии, экономики и социальных отношений, показали нам, что общий процесс развития внутри отдельных областей, даже если он осуществляется различными индивидуумами, развивается в едином жизненном и культурном пространстве в одном направлении. Ригль ввел в историю искусства ценный термин «художественное воление». Художественное воление означает бессознательно действующую в художнике тенденцию, побуждающую его и в самых спонтанных проявлениях и созданиях двигаться в направлении, предуказанном развитием доминирующего стиля 34 . Но такое общ-ностно-обусловленное воление существует во всех областях культуры, определяя их смыслообразования, формы и язык. Поэтому можно было бы говорить также об экономическом волении, общественном волении и, в конце концов, о «мироволении». Под мироволением мы должны понимать не только проявляющееся в произведениях направление определенной духовности, но и глубочайшее стилевое единство общностного сознания во всех его сознательных и бессознательных объективациях. То, что всякое индивидуальное художественное создание, возникающее внутри духовной тотальности, даже в глубоко индивидуалистические эпохи, развивается в предписанном этой эпохой направлении, связано не только с тем, что в сознание каждого индивидуума, входящего в состав общности, внедрилось одинаковое мироволение, но и совершенно очевидно также с объективной структурой образований. В каждом стиле, в каждой художественной форме несомненно заложен Если в ходе первого исследования мышления культуры |
|
|
|
|
