<<<     ΛΛΛ     >>>   

[64]

2.2. Оппозиция «они — мы» как категория восприятия

Доминируемые не являются исключительно объектом воздействия, оказываемого на них с целью приручения; они сами формируют свой опыт с помощью ресурсов, соответствующих их низшим позициям, занимаемым в социальном мире: именно в необладании ресурсами они находят унифицирующий принцип расшифровки того, что они проживают. Это минимальный принцип, но луч шего не дано: даже если человек мало что понимает в происходящем, то по крайней мере знает, что есть разделение между своим и чужим, между ясностью повседнев ной жизни простых людей и невразумительностью дел, которыми занимаются люди из «высших» сфер. Это соци ально обусловленное разделение может быть сведено к оппозиции между «они» и «мы» ( Hoggart , 1970). Точно так же, как содержание группы «они» часто бывает раз мытым, группа, обозначаемая как «мы», не выражает не кий класс, измеряемый с помощью однозначных крите риев и имеющий четкие границы. Этот термин отнюдь не способствует конструированию «аутентичной» идентичности, он представляет собой набор значений и может выполнять различные функции, как будет показано ниже на примерах.

Анализ Поля Виллиса, посвященный рабочей молодежи, исключенной из обычных общеобразовательных каналов ( Willis , 1978), показал, что искать принципы, поясня ющие практики народных классов следует в некоторых характеристиках их опыта: «вопреки тяжести условий и внешнего характера власти, люди реально стремятся создавать смыслы. Они раскрывают свои способности и стремятся получать удовольствие от своей работы даже

[65]

где они более всего подчинены контролю другого. Парадоксальным образом, несмотря на мертвящий характер их труда, они ткут живую культуру, которая отнюдь н е ограничивается отражением проживаемого опыта. В оппозиции между "они" и "мы", сначала в школе, затем на производстве или еще где-либо (в армии), присутствует принципиальная двойственность, пренебрегая которой мы рискуем исказить смысл, который определенные ка тегории населения сообщают социальному миру: будучи принципом деления и, в целом, носителем антагонизма, эта оппозиция стремится обернуться своей противоположностью — "самоклеймлением", amor fati . Описывать следует именно эти два измерения в их переплетении». «Мы» может функционировать как «фундаментальное ядро сопротивления», способствуя стратегиям контроля над символическим и реальным пространством вопреки официальному «авторитету»: в отличие от «служак», удоб ных и пассивных инструментов в школе и на предприя тии, «парни» — это те, кто утверждает свою автономию, организуют, по крайней мере, относительно, свою дея тельность... Принадлежность к неформальной группе «парней» позволяет терпеть повседневность, поскольку именно эта принадлежность дает возможность и «пого ворить», и «пошутить». Она в большей степени, чем тех нические и экономические критерии, позволяет отличать непривлекательную работу от работы подходящей. К по следней относится такая, где можно открыто разговаривать о своих желаниях, о своих сексуальных потребнос тях, о своей склонности к выпивке и своем желании «про гулять работу». Категория «мы», связанная с восприятием объективных преград, одновременно лежит и в основе пре небрежения к индивидуальному продвижению («служаки» ), и в основе «антишкольной культуры»: различения, которые «другие» считают законными, — звания, степе ни, квалификация, различные сферы занятости, профессии — оцениваются как мистификации и являются излю бленным объектом «шуток». Но эта «антишкольная кул ьтура» (поддерживаемая антиинтеллектуалистской

[66]

традицией) имеет и свою «оборотную сторону»: «согласие "парней" с предустановленными властными отноше ниями, с вечным "мы" перед лицом вечного "они". Антииндивидуализм, направленный против «выслуживающих ся», приводит к тому, что оппозиции социального мира становятся все более жесткими и, в конце концов, пред стают как непреодолимые. «Зубоскаля», высмеивая про движение, культивируя жестокость и мужское самоут верждение, «парни» взваливают на себя их собственные лишения: «они удовлетворяются субъективным успехом внутри объективного поражения». В конце концов «парни», у которых нет профессиональных амбиций, больше устраивают заводское начальство, чем более «конформи стская» молодежь, которая, надеясь на компенсацию, адекватную затраченным усилиям, более чувствительна по отношению к испытываемой ими «несправедливости».

«Они». Как мы видели, армия используется для система тической организации эффекта «растерянности», который свидетельствует о разрыве между гражданской и армей ской жизнью. Бесспорно, что «издевательства», «коллек тивные наказания», абсурдные приказы... имеют что-то, что, по крайней мере на первых порах, сбивает с толку всех. Таким образом армия лишь укрепляет среди при зывников — выходцев из низших классов этот сам по се бе знакомый опыт, каким является разрыв между «они» — те, кто командует, осуществляет насилие, имеет свои со ображения, может менять мнение, никому не давая ни каких объяснений, — и «мы» — «бедолаги», которым все гда будет «доставаться», которые подчиняются, даже «не понимая», и которым, а таких множество, уготован об щий удел. «Они» — это произвол и потому непредсказу емость: «у меня есть увольнительная, но кто их знает..», «пока я не сяду в поезд, я не поверю, что уезжаю». Этот опыт в свою очередь обрастает разными легендами, рас-

[67]

казанными родителями или бывшими солдатами, обра зами садистских «сволочей», рассказами об издевательс твах, о жертвах «наглых типов», этих полугероев, получокнутых, отправленных за решетку, или об астматиках, которых заставляют проходить обучение в ударных группах «коммандос», о комиссованных здоровяках, о бредовом назначении почтового служащего работать мясником (или наоборот). В определенной мере бессвязность этого мира способствует радикальному отделению его от граж данской жизни. Последняя тем самым идеализируется. Никаких начальников-тиранов, «дома» сидишь себе «тихо- мирно», все время твое, можно «здорово повеселиться», хорошо «пожрать»... Таким образом, внимательное отно шение к разграничению на внутри/вне позволяет рас членить положение доминируемого на несколько изоли рованных универсумов.

«Мы». Группа рядовых, не имеющих званий, служит основой идентификации, поскольку она объединяет их в том, что является общим для всех: находиться там во преки своей воле. Если группа «другие» вызывает чув ство опасности и риска (нужно «сдаться», подчиниться...), то группа, составляющая «мы», вызывает чувство без опасности: равные между собой — это те, на кого можно положиться.

Потребность в солидарности особенно ощущается в напряженные моменты, например, во время комплекто вания подразделений. Лишь в конце дня, полного жесто кого принуждения, бесконечных приказов, «нагоняев», всяческих занятий, которые проводятся в ускоренном темпе, существует по крайней мере один момент, когда можно «расслабиться». Это, как правило, вечер: те офи- Церы, которые «не дежурят», уходят, а те несколько низ ших чинов, которые остаются, готовы «закрыть глаза» воздерживаясь от появления или даже приходя поболтать , но на этот раз «как люди» более «близкие», чем об ычно, и иногда даже «симпатичные»). На столе раскла дывается еда «из дома», из щедрой посылки, содержимое кот орой не съесть одному и которое не вызовет презри-

[68]

тельное отношение других солдат казармы. Освободив шись наконец от «чудищ» (бирюков-начальников), можно благодаря себе подобным утешиться мыслью, что су ществует в мире еще что-то «нормальное» и что ты все же что-то значишь, что у тебя есть своя история, свои вкусы, мысли... Язык служит тому, чтобы комментария ми и мимикой «заговорить» безумие перенесенных труд ностей. Можно посмеяться над испытанным в тот или иной момент страхом, над глупой физиономией особо же стокого начальника, над тупостью какого-то солдата, ко торый неспособен выполнить как следует полученное рас поряжение и чье простодушие разряжает гнев высшего начальства. Конечно, раздаются роли и присваиваются прозвища: здесь и «спортсмен», способный вынести лю бую физическую нагрузку в силу своей «натренирован ности», «страдалец», который поспевает с трудом, «заво дила», «папаша», «толстяк». Но в условиях постоянно присутствующей опасности, угрозы, устанавливаемые различения не настолько ярко выражены, чтобы разру шить единство группы: они обнаружатся потом.

Заключение

Данная группа не является в чистом виде «мы» перед ли цом группы «они». Сама граница имеет подвижный ха рактер в той мере, в какой она может стать объектом ма нипуляции вышестоящих. Если, с одной стороны, группа может функционировать как средство сопротивления и альтернативный принцип идентификации, то, с другой стороны, она может быть подчинена целям военной институции. В таких видах деятельности, как спорт, обнаруживается некоторая двусмысленность, что было отмечено Полем Виллисом в отношении схожего контекста; культивируя «дух коллективизма», групповая солидар' ность равных вносит свой вклад в те результаты, которых требует институция.

[69]

Между командой, организованной для перестре лок или военных маневров, и футбольной командой, созданной для простой разрядки, существует определенная аналогия, которая обеспечивается стремлением стать «лучшим», «выиграть», «прийти первым»: благодаря «духу коллективизма», слу жению и игре институция и частное лицо оказываются примиренными. Идешь служить, потому что выбора нет, но тут же считается нужным до бавить: «если я это делаю, то в первую очередь для самого себя, для того, чтобы закалиться».

Младшие чины (капралы, сержанты) — эти посредники между «мы» и «они» — выбираются именно среди людей, обладающих этим «духом коллективизма»; они — «симпатичны» своим «товарищам», к ним благосклонно начальство, поэтому способствуют формированию здорового духа в группе. Но к почетности такого выдвижения все гда примешивается что-то беспокоящее для воен нослужащего, к которому это относится: выходя из строя, он тем самым уже оказывается отмечен и — кто знает — не обрекается ли он на презрен ный удел «выскочки» («просто не верится, что это призывник, он хуже вольнонаемного...»). Спаянность группы сохраняется до определенных границ: перед начальством, которое может прибегнуть к коллек тивному наказанию, каждый стремится отделиться от группы, стать «неприметным», замкнуться на безопасной группке, где только зубоскалят, «занимаются трепом» в общежитии, в свободное время. Перед лицом «они» су ществует «мы», от которых нельзя отделяться, но и нельзя ожидать многого: тот, кого «отправляют на губу», крайне Редко воспринимается как «жертва несправедливости», а чаще как «сделавший глупость» по своей неосторожно сти и теперь может пенять лишь на самого себя.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Ш 21 начала практической социологии пер издательство чередниченко
Фик сировать социальные характеристики ситуации наблюде ния за
Под ярким обращением мы подразумеваем сообщение
Ленуар Р., Мерлье Д., Пэнто Л., Шампань П. Начала практической социологии социологии 1 кампании
Ные черты автономизирующегося поля интеллектуального производства