<<<     ΛΛΛ     >>>   

[70]

ми и «непыльной работой», между новобранцами и «дем белями». Наконец, социально обусловленная способность «торговаться» (увольнительные) также является перемен ной, которая отличает «ловкачей» от «бедолаг».

2.3. Армия как социальный мир «пережидания»

За неумением ясно выразить свое отношение к объекту исследования социолог, изучающий народ, обречен вы бирать между двумя противоположными точками зрения: либо его представители рассматриваются как объекты эксплуатации, более или менее пассивно претерпева ющие уготованную им судьбу, либо же они представля ются истинными субъектами, которым благодаря их со образительности, хитрости, умению выпутываться из сложных ситуаций удается воплощать в жизнь страте гии сопротивления и субверсии. Однако по сути своей это противопоставление является скорее политическим, чем научным, так как подразумевает вопрос о непосредственном отношении народа к социальному устройству. И хотя, с одной стороны, такая постановка вопроса явля ется вполне обоснованной, она может привести к насто ящему «навязыванию проблематики», так как необходимость выбора между этими двумя точками зрения не по зволяет понять собственную логику действия социальных актеров во всей ее противоречивости (как это показал анализ употребления местоимения «мы»).

Доводя принуждение до крайности, тоталитарные институты порождают ситуации, позволяющие понять стратегии отпора, которые могут вырабатываться инди видами, лишенными социальных ресурсов, как внутрен них (звание), так и внешних (квалификация, умения и навыки...).

[71]

В социальных институтах, где поощрение в основном не гативно по природе своей, лучшее, на что следует наде яться, — это «не иметь неприятностей» — спасение свя зано исключительно со временем: все, что требуется, — это «переждать». Переждать (здесь этот термин употреб лен в широком смысле и относится к ситуациям в разной степени выносимым или мучительным) означает суметь пережить тяжелые времена и терпеливо дождаться луч ших.

Компромисс необходим, чтобы добиться спокойствия.

С опытом приобретаются те самые небольшие пре имущества, которые Гоффман называл «вторичными адаптациями»: лучшая койка в казарме после демобилизации «стариков», аперитив, которым угощает время от времени унтер-офицер, удовольствие, кото рое доставляет быть «бывалым», умение найти «не пыльное» местечко и «халяву», небольшие преимуще ства, получаемые по блату (сигареты, увольнительные, «стратегические» сведения о служебных пере становках и времени отпуска командиров...). — «Бравада» или внешнее проявление независимости и отсутствия страха по отношению к принуждению. С «ними» приходится быть податливым, вежливым, стоять навытяжку.... Но по крайней мере среди «сво их», вечером в казарме или где-нибудь в «укромном» уголке, где за тобой не наблюдают, можно показать другим, что ты не настолько «дрессирован», что по терял всякую способность действовать по своему усмотрению. Раскованность движений, небрежность в одежде, разгильдяйская непринужденность — это... признаки независимой личности, которая только для вида подчиняется начальству, ее неукрощенной воли, которая втайне продолжает существовать. Так же как , например, закуренная в строю сигарета или под-

[72]

дакивание унтер-офицеру и одновременно хитрое под мигивание остальным, которые, конечно же, поймут смысл такой двойной игры.... За неимением возможности изменить свое положение можно представлять ся личностью, свободной от условностей. Подобного рода небольшие отступления от правил совсем не обязательно не одобряются начальством. Позиция последнего противоречива, так как ему (в отличие от духо венства в семинариях) приходится иметь дело одновре менно с институциональной необходимостью подчинения и подразумеваемой «мужественностью», неизбежной со ставной частью которой потенциально является транс грессивная энергия. Если «ребята» — настоящие «мужи ки», чье скромное социальное положение только усили вает их необузданный нрав и неотесанность, то лучше обратить в свою пользу, а не запрещать такие «выбросы энергии». Таким образом, как бы существует, по крайней мере, допускаемое, если не вполне легитимное, дисси дентство в таких реальных или мнимых «подвигах», как способность потреблять алкоголь в диком количестве или победы над женщинами. Пить, рассказывать скабрезнос ти, угостить друзей в баре означает быть мужчиной в двух смыслах этого слова. С одной стороны, это означает спо собность сопротивляться порядкам социального институ та, предназначенного для покорных, вымуштрованных и конформистов. С другой — обратить стигмат «греховно сти» в доказательство военной крепости (это сильное тело, так хорошо сопротивляющееся действию алкоголя, в другой ситуации может сослужить службу институту). Конформизм и несгибаемость, энергия и разболтанность, «горлопан» и «добрый малый» — все сливается воедино. На гербе мужественности женщины занимают центральное место: полностью отсутствующие, как в монастыре, они тем не менее являются объектом постоянного обсуж дения. Рассказы о сексуальных похождениях тем более грубы и живописны, что желаемое подтверждение други ми статуса мужчины возможно только через эту опосре дованную форму вербального преувеличения. Сегодняш-

[73]

нее воздержание подразумевается временным, а стало быть, преодолимым; простое изменение обстоятельств — например, увольнительная — должно обеспечить возврат к нормальному состоянию с присущими ему богатством возможностей и безграничной способностью к обольще нию. Разговоры о «бабах», таким образом, могут интер претироваться как деполитизированная форма дискурса о социальном устройстве: нейтрализуя социальные иерар хии, частным случаем которых является мир армии, этот дискурс позволяет поддерживать фантасмагорию мира, признающего истинные ценности, воплощенные в наибо лее реализовавшихся «мужиках».

Дедовщина

Дедовщина — это единственный принцип самостоятель ной иерархизации, который военнослужащие могут про тивопоставить собственно военным принципам классифи кации. Из-за невозможности что-нибудь сделать с теку щим временем, реализуя какой-нибудь проект, самые обездоленные из них не находят другого выхода, кроме как заставить других признать ценность времени прове денного в армии как такового: если время идет, и с течени ем времени ты по-прежнему остаешься ничем, можно уте шать себя, полагая что это время не прошло напрасно.

На приближение единственного важного события — демобилизации — невозможно повлиять, однако известно, что оно приближается: считаются дни, служащие де лятся на разные группы в зависимости от срока службы (в двух словах, «молодые» противопоставляются «стари кам»), вырезается из дерева и украшается «кегля», осо бая персональная эмблема, работа над которой продол жается изо дня в день. «Старик» — это тот, кто не в си лах что-нибудь сделать со временем, над которым у него Не т никакой власти, пытается придать смысл этому времени, ставя себе в заслугу тот факт, что он его пережил. Несомненно, что такая вера в позитивную ценность вре-

[74]

мени возможна лишь в том случае, когда она носит кол лективный и более или менее институционализированный характер. «Старики» признаются «молодыми» (которые, в свою очередь, станут «стариками»), перед которыми они могут без риска встретить отпор демонстрировать соб ственную отвагу и раскованность: существуют негласные правила дедовщины (например, освобождение «стариков» от некоторых видов работы, выполняемых «молодыми»), которые и придают им эту уверенность тона и браваду.

Дедовщина являет собой негласное прославление института армии: время, проведенное на службе, является не таким уж бессмысленным, так как позволяет в ито ге дифференциировать военнослужащих, противопостав ляя «салаг» и мальчишек «старикам» и мужчинам. Дедовщина — это доказательство того, что нечто произошло за время службы, которое часто называют потерей времени: достаточно его пережить, чтобы приобрести это неопределимое качество. Единственное условие — положиться на время, подчиняясь так или иначе принуждению, кото рое бессмысленно надеяться держать под контролем.

Заключение: включенное наблюдение и отношение к объекту

Положение, что социолог принадлежит к социальному миру, не означает релятивистского утверждения, состо ящего в отрицании объективности социологического знания. Оно подразумевает учет тех связей, которые он под держивает со своим объектом, и рассмотрение этих свя зей в качестве социального отношения, позволяющего выявить некоторые параметры исследуемого объекта. Поскольку социолог сам определен через характеристи ки его профессионального положения, его социальной

[75]

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Незадолго до прихода рейгана к власти каждый девятый американский ребенок жил в бедности
Мы можем проанализировать доказательства рейгана об отсутствии бедности в этой стране примерно так же образов обращения
Ленуар Р., Мерлье Д., Пэнто Л., Шампань П. Начала практической социологии социологии 1 обращения
13 при этом вопрос о примате производящих структур отноше ний сил
Почему яркие обращения работают Яркие сообщения затрагивают наши когнитивные реакции по крайней