<<<     ΛΛΛ     >>>   

Экзистенциализм возник как раз тогда, когда западная метафизическая традиция, чья социальная основа была разрушена революциями и развитием техники, достигла своей последней

Mii[»"ii,lh скорбь шсч i

234

стадии. Это последнее дитя культурной эпохи, рожденное ма терью в старости. Поэтому писатели-экзистенциалисты настро ены столь пасторально и антнурбанистически. Они представлянут эпоху, обреченную на гибель. Естественно, что им близок ро мантизм и индивидуализм, а наука, техника и большие города внушают серьезные опасения.

Ввиду того что мир больше не увлекается самолюбованием экзистенциализма, такие теологические попытки актуали зировать библейскую Весть, которые мы находим в работах Рудольфа Бультмана, не достигают своей цели. Причина их не удачи — не излишняя, а недостаточная радикальность. Они дают ответ девятнадцатого века на вопрос двадцатого. Бультман, как кажется, не готов поверить в то, что Бог присутствует и в сегодняшнем секуляриом урбанистическом мире, а не только б отмеченных упадком гостиных буржуазного Bildungsschicht на чала века, Бультману не удается ответить на вопрос современ ного человека, потому что он переводит Библию с мифо логического языка на язык вчерашней метафизики, а не сегодняшней пост метафизики.

Конечно, Бультман стал бы отрицать метафизический ха рактер экзистенциалистских категорий, и все же они именно таковы. Центральные фигуры, стоявшие у истоков экзистенци алистского движения, все еще дышали воздухом досекулярного Bildungsschicht. Эти авторы оставили толстые тома, где рассмат риваются традиционные метафизические вопросы. За исключе нием нескольких хороших пьес Сартра, их произведения обра щены главным образом к собратьям-экзистенциалистам. Хотя они объявляют себя непримиримыми врагами метафизики, в действительности их идеи часто кажутся кривым зеркалом, в котором в искаженном виде отражается все та же метафизичес кая мысль. Все гротескно перевернуто, однако безошибочно узнаваемо. Так, ничто заменяет бытие, сущность и существование меняются местами, д человек занимает трон Бога. В результате возникает нечто вроде антнтензма и антнме- тафизики, которым совершенно не удается пробиться в интел лектуальный мир современного человека. В экзистенциализме есть какая-то незрелость. Подобно классическому теизму, он страстно желает найти окончательное объяснение реальности. В этом смысле он ближе к традиционному теизму, чем к исход ным позициям городского сскулярного человека, который не испытывает потребности искать всеохватывающий и исчерпыва ющий смысл.

Из^за того что геологи были столь наивны и поверили, будто философы-экзистенциалисты в самом деле выражают ситуацию современного человека, они оказались в трудном положении; сначала им пришлось убеждать люден в том, что те испытывают экзистенциальную «тошноту», и лишь потом переходить к про-

240

поведи о Христе. Это всегда было нелегким делом, а особенно в прагматичной Америке„ где экзистенциалистская тревога ни когда не имела глубоких корней. Сейчас это все труднее делать и в Европе» где молодое поколение больше не стремится преодо леть ощущение утраты смысла путем создания мировоззрения на экзистенциалистской основе-Решению теологической задачи перевести библейскую Весть на современный язык мешают как приверженцы «шага назад», так и теологи-экзистенциалисты. И те и другие правильно поняли, что метафизический язык непонятен секулярному чело веку. Но одни вновь обращаются к мифологии, другие — к метафизической антимстафнзике* Одни возвращаются к племен ному костру, другие хотели бы расстаться с культурой городской общины, но не могут решительно с ней порвать. Ни тем, ни другим не удается то, что ван Пёрсен называет «чтением Библии без метафизических предпосылок».

Однако маловероятно, что движение, к которому призывает ван Пёрсен, возникнет в академической среде. Причина заклю чается в том, что университетские теологи, как мы уже сказали, образуют своего рода субкультуру, где еше продолжают суще ствовать остатки «христианской цивилизации», и потому сохра няет некоторый смысл разговор о Боге на метафизическом и даже мифологическом языке. Пока будет существовать такое положение, теологи вряд ли поймут необходимость сделать «шаг вперед». Они только тогда начнут думать по-другому, когда изменятся социальные условия, в которых они занимаются тс- одогией, когда они поймут, что должны говорить и с остальным миром, где сохранились лишь слабые отзвуки «христианской цивилизации*.

Но мы еше не ответили на заданный выше вопрос. Если го родскому секулярному человеку непонятен ни домстафизичес- кнй, ни экзистенциалистский язык, то почему мы думаем, что ему будет понятна политическая теология?

Причина в том, что в секулярном обществе политика выпол няет ту функцию, которую прежде выполняла метафизика. Она дает единство и смысл человеческой жизни и мысли. В се годняшнем мире усилия ученых — специалистов в разных обла стях объединяются в результате того, что сосредоточиваются на конкретных человеческих проблемах- Совместная работа групп ученых не заменяет индивидуального интеллектуального по иска, но сегодня единство истины создается не на уровне мета физических систем, а на функциональном уровне, в результате привлечении разнообразных специалистов для решения кон кретных политических вопросов 12 ,

Гибсон Уинтер описывает тот стиль теологического мышле ния, который необходим нам, если мы хотим сделать шаг впе ред, а не назад. Он называет его «теологической рефлексией» 13 .

241

Это осмысление современных событий в свете истории. Это спо соб принять на себя ответственность и за переосмысление про- шлого, и за создание будущего. Рефлексия — это действие, хо- торое осуществляет Церковь, внимательно изучая вопросы, стоящие перед обществом, в свете тех ключевых событий прошлого (т.с. Исхода и Пасхи), во время которых человек в вере понял замысел Бога. Таким образом» Церковь рассматривает обронен ные Богом в прошлом намеки, чтобы понять, что Он делает се годня.

Очевидно, что в центре подобной рефлексии находятся жиз ненно важные проблемы секулярного метрополией Это размыш ление о том, как разрешить политические задачи, связанные с возникающей технической реальностью» в которую мы вступаем. Это политические вопросы, и характер теологии, которой пред стоит заменить теологию метафизическую, должен быть политическим. Поэтому один из ответов на вопрос Бонхеффера состоит в следующем: говорить о Боге мирским языком — значит говорить о Нем политически.

Но не слишком ли свободно используем мы слово «политика*? Это слово, как напоминает нам Пауль Леман, получило свое классическое значение у Аристотеля, который по нимал политику как «науку о полисе». При этом Аристотель подразумевал такой род деятельности, который использует все другие науки, чтобы обеспечить благо не только одного человека, но и всего города-государства, потому что его благо, естественно, выше блага какого-либо одного человека 14 . Леман считает, что Бог творит в мире именно политику, иначе говоря, делает жизнь подлинно человеческой. Политика включает также и деятельность человека б ответ на действие Бога. Это «деятельность и рефлексия по поводу этой деятельности, на- пранленная на то, чтобы сделать жизнь подлинно человеческой, и стремящаяся понять, что для этого нужно* 15 . Сегодня поли тика должна быть такой «рефлексией в действии», с помощью которой Церковь сможет узнавать, что замышляет этот Бог-политик, и идти навстречу, действуя с Ним заодно. В эпоху мир ского града политика заменяет метафизику в качестве языка те ологии.

Мы говорим о Боге политически всякий раз, когда даем возможность нашему ближнему стать ответственным и взрослым, полностью оставить городскую обшину и племя, т.е. быть тем, кем сегодня хочет его видеть Бог. Мы говорим ему о Боге каж дый раз, когда побуждаем осознать, какое сложное сплетение человеческих отношений и взаимных обязательств поддерживает его жизнь. Мы говорим с ним о Боге каждый раз, когда побуж даем отбросить слепоту и предрассудки, свидетельствующие о его незрелости, и взять на себя более значительную и творче скую роль в осуществлении справедливости и формировании бу-

2А2

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Повсюду в восточной европе - процесс секуляризации идет быстро


Приобретает новый смысл в истории
Нормирова ния продуктов