<<<     ΛΛΛ     >>>   

любому телу, любой субстанции соответствует место, свойственное ему по природе. В этом месте тело пребывает неподвижно. Если же оно находится в месте, не свойственном ему по природе, то оно будет двигаться к месту, свойственному ему по природе. Например, если бросить ком земли вверх, то он будет падать вниз, т. е.

Двигаться к своему естественному месту. «Земле, как показывает наблюдение, по природе свойственно отовсюду двигаться к центру». Естественным местом Земли является центр мира, «естественное движение частей и всей Земли,— пишет Аристотель,— направлено к центру Вселенной, именно поэтому Земля находится на самом деле в центре... центр Земли и Вселенной — один и тот же».

Во-вторых, Аристотель, как мы уже указывали, вводит в свою физику учение Эмпедокла о четырех первоэлементах (земле, воде, воздухе и огне) и дополняет его пятым элементом, из которого состоят все небесные тела,— эфиром. Все эти пять элементов в соответствии с их тяжестью и инертностью строго иерархически располагаются в пространстве — земля, вода, воздух, огонь, эфир. Земля, поскольку она самый тяжелый элемент, неподвижна и находится в самом низу, а так как мир сферичен, то низом будет центр, а верхом — периферия шара, т. е. земля опять-таки будет в центре мира.

Что же касается ее неподвижности, то Аристотель обосновывает ее с помощью следующих аргументов. Первый является чисто астрономическим. «Наблюдение показывает, что все (небесные тела), обладающие круговым движением, за исключением первой сферы, запаздывают и движутся несколькими движениями. Поэтому и Земля — движется ли она вокруг центра или находясь в центре — по необходимости должна двигаться двумя движениями. Если же это так, то должны происходить отклонения и попятные движения неподвижных звезд. Однако этого не наблюдается: одни и те же звезды всегда восходят и заходят в одних и тех же местах Земли». Второй аргумент имеет физический характер и связан с аристотелевской концепцией движения. Аристотель пишет: «Что Земля по необходимости должна находиться в центре и быть неподвижной, очевидно ... и потому, что тяжести, силой бросаемые вверх, падают снова на то же место отвесно, даже если сила забросит их на бесконечно большое расстояние». Если бы Земля двигалась, то такого не наблюдалось бы: брошенные вверх тела отставали бы, падали в точку, отстоящую в сторону, противоположную направлению движения Земли. Подобный аргумент неопровержим на базе аристотелевской физики, утверждающей тесную связь силы и движения и отрицающей движение тел по инерции. Именно поэтому вплоть до Галилея, в период господства аристотелевской физики, он оказался основным в деле утверждения статического геоцентризма. Для его опровержения была необходима иная физика — физика Галилея и Ньютона. Утверждение неподвижности и центрального положения Земли стало стержнеобразующим моментом аристотелевской и всей последующей астрономии. Характеризуя его, В. Ф. Асмус писал: «Земля неподвижно пребывает в центре мира. И в этом утверждении космология Аристотеля — шаг назад в сравнении с космологией Платона и пифагорейцев. И Платон, и пифагорейцы развивали учение о движении Земли... Со всей силой своего авторитета Аристотель положил на долгие времена конец зарождавшейся гелиоцентрической космологии». Асмус В. Ф. История античной философии.

Количество сфер в системе мира Аристотеля также было обусловлено физическими принципами: отрицанием пустоты и утверждением, что движение возможно только через взаимодействие. Если Евдокс и Каллипп использовали для описания движения светил систему нескольких сфер, но для каждого отдельного светила это был совершенно независимый механизм, то Аристотеля интересует прежде всего проблема взаимодействия сфер. Если нет пустоты, то соседние системы сфер, определяющие движение каждого отдельного светила, соприкасаются, а если соприкасаются, то взаимодействуют, т. е. передают свое движение друг другу, и таким образом независимость движения каждого отдельного светила теряется. Независимость же светил друг от друга является чрезвычайно важным положением, поскольку установление любого приоритета приведет к вычленению дополнительного, помимо Земли, центра. Чтобы сохранить независимость движения планет, Аристотель добавляет к каждой системе сфер дополнительные сферы, компенсирующие вращательный эффект первых и называет их сферами, вращающимися в обратном направлении, или возвращающими.

В результате система мира Аристотеля выглядит следующим образом. Центром всех сфер является неподвижная Земля. Вокруг нее располагаются вложенные друг в друга сферы. Их порядок тот же, что и у Евдокса и Каллиппа: над Землей идут сферы Лупы, Солнца, Меркурия, Венеры, Марса, Юпитера, Сатурна и, наконец, сфера неподвижных звезд. Между системами сфер Сатурна и Юпитера, Юпитера и Марса Аристотель помещает по 3 компенсирующие сферы и по 4 сферы между каждыми другими системами сфер светил. Таким образом, в целом число различных сфер достигает 55.

Аристотелевское построение системы мира оказало решающее влияние на дальнейшее развитие астрономии. Введенный Аристотелем принцип статического геоцентризма предопределил все дальнейшее развитие астрономии и кардинально трансформировал принцип спасения явлений. Если Евдокс понимал свой принцип чисто кинематически и эта кинематика не нуждалась в физике, поскольку астрономия описывала движения разумных существ, то лишь потому, что Аристотель дал физическое обоснование движению созвездий, они попали в физическую сферу. Таким образом, созвездия, с одной стороны, оказались подвластными всеобщим законам движения, выразимым математически, а с другой — они были изъяты из произвольности математической гипотезы и допускали только улучшенную в аристотелевском смысле систему гомоцентрических сфер. Эта система знает только вращения вокруг осей, проходящих через центр мира. Очевидно, что здесь имеет место сужение значения принципа спасения явлений. Правда, и до Аристотеля полагали, что все движения осуществляются вокруг одного общего центра. Земля и воспринималась как такой общий центр, но то, что только она может быть центром, стало догматическим предписанием физики Аристотеля.

Подводя итог, хотим еще раз подчеркнуть, что астрономическая программа Аристотеля строилась на двух принципах: принципе спасения явлений и принципе статического геоцентризма. Причем первый из них являл собой программу математического объяснения и был увязан с принципом статического геоцентризма. Принцип статического геоцентризма стал метафизической частью общефилософской картины мира, а принцип спасения явлений — ее методом, эвристикой. Мир представал как система гомоцентрических сфер, в центре которых неподвижно покоится Земля, и задача астронома состояла в том, чтобы, основываясь на принципе кругового равномерного движения светил, математически описать эту систему так, чтобы в ней было сохранено видимое движение светил. В этой своей формулировке научная программа античной астрономии нашла у Аристотеля законченное выражение.

Как показало все дальнейшее развитие астрономии, соединение принципов геоцентризма и спасения явлений в одной программе было противоречием, разрешить которое возможно было только отказавшись от статического геоцентризма. Но это означало выступить против авторитета Аристотеля в области метафизики и науки, против сложившихся канонов научного мышления. Поэтому оставалось ждать, когда это противоречие размоет само себя изнутри, вырастет до «чудовища», или когда сложатся философские условия возможности повой науки и нового мировоззрения. Возвращаясь же к Аристотелю, необходимо указать, что противоречие его астрономической программы сказалось сразу. Стало ясно, что гомоцентрические сферы не решают задач ни описательной, ни предсказательной астрономии, они необходимо терпели неудачу в воспроизведении видимого.

Система гомоцентрических сфер не решала и не могла решить проблемы объяснения всей совокупности астрономических явлений. Уже во времена Евдокса и Аристотеля существовали эмпирические данные о том, что расстояния планет от Земли не остаются постоянными, а изменяются, в то время как в системе гомоцентрических сфер расстояние от некоторого светила до Земли с необходимостью предполагалось неизменным. Симпликий в «Комментарии» к аристотелевскому трактату «О небе" указывал, что теории Евдоксовой школы не объясняли явления. Это относится не только к явлениям, открытым позднее, но и открытым ранее и известным ученикам Евдокса. «Я имею в виду тот факт, что иногда планеты появляются ближе к нам, а иногда дальше. Это очевидно для наших глаз в некоторых случаях. Так, Венера и Марс выглядят во много раз большими, когда они находятся в середине своего возвратного движения. В результате в безлунные ночи Венера позволяет телам отбрасывать тени».

Нельзя сказать, что неравенство в относительных расстояниях каждого из этих тел не принималось во внимание учениками Евдокса. Так, Полемарх из Кизика (IV в. до новой эры), друг и ученик Евдокса, учитель Каллиппа, очевидно знал об этом. Но в конце концов он пренебрег этими явлениями, чтобы не отказываться от теории гомоцентрических сфер, которой отдавал предпочтение. Наконец, Автоликий Питанский, математик, современник Теофраста, первым попытался построить теорию, которая объясняла бы явления изменения расстояния светил от Земли, но ему, по свидетельству Сосигена, это не удалось.

Дюгем приводит мнение Сосигена, который, описывая явления, противоречащие гипотезе гомоцентрических сфер, упрекает сторонников этой гипотезы в том, что они не учитывают подобные факты: «Сферы сторонников Евдокса не объясняют наблюдаемые явления. Они не объясняют даже те, которые были известны еще до них и которые они сами рассматривали как истинные... По крайней мере, уже простое наблюдение обнаруживает одно явление, которое никому из них до Автоликия Питанского не удалось вывести из своих гипотез... Я имею в виду тот факт, что некоторые светила то удаляются, то находятся вблизи от нас».

Критические замечания, которые выдвинул Сосиген, сводятся к следующим. Теория гомоцентрических сфер неверна уже в самой своей основе. Из основного ее принципа вытекает, что каждое светило находится на постоянном расстоянии от Земли, но даже простое наблюдение показывает, что расстояния многих блуждающих светил от Земли меняются с течением времени. Они очевидны для Венеры и Марса, благодаря значительному изменению яркости этих планет. Они очевидны и для Луны, поскольку видимый диаметр этого светила может быть измерен, а измерение показывает, что он меняется в соотношении 12 к 11. Они становятся неоспоримыми благодаря тому факту, что центральные затмения Солнца оказываются то полными, то с остаточным венцом, что было бы невозможно, если бы расстояние от Луны до Солнца оставалось постоянным. Наконец, эти изменения расстояния вытекают из положений, признанных еще со времен Пифагора: если мы видим, что светило движется с переменной угловой скоростью, то это значит, что мы ведем наблюдения не из центра описываемой им окружности.

И тем не менее все это не привело к отказу от концепции космоса как системы гомоцентрических сфер. Казалось бы, простейший выход из создавшейся ситуации заключается в отказе от того, чтобы рассматривать Землю как необходимый центр мира и всех небесных движений, тем более, что прецеденты уже существовали. Так, в это время еще находила сторонников система Филолая, вводившего круговую орбиту суточного обращения Земли вокруг центрального огня. Его система предполагала, что расстояния от центрального огня до различных небесных светил остаются постоянными, но расстояния их до Земли изменяются, а потому его систему можно было рассматривать как образец для возможного разрешения трудностей наблюдательной астрономии.

Мнения о движении Земли имели в общем и целом широкое хождение в античности. Например, пифагореец Экфант считал, что Земля совершает суточное вращение вокруг своей оси, намеки на суточное движение Земли можно встретить у Платона в «Тимее», его отстаивал современник Аристотеля Гераклид Понтийский (388— 315 гг. до новой эры), как о том свидетельствует Симпликий, и Гикетас Сиракузский, согласно Цицерону.

Однако лишь Аристарх Самосский (310—230 гг. до новой эры) предложил геокинетическую систему мира, в которой Земля вращалась не только вокруг своей оси, но и вокруг Солнца. Эта система получила широкую известность, и о ней мы знаем благодаря Архимеду (287— 212 гг. до новой эры), изложившему основную идею Аристарха в своем сочинении «Исчисление песчинок», а также Плутарху. Характеризуя ее, Паннекук пишет: «Несомненно, что это была гелиоцентрическая система мира, однако без всякой детализации причин и следствий. Не давали этих деталей и поздние авторы, упоминавшие об Аристархе и его теории. Очевидно, она вообще не нашла приверженцев». Паннекук А. История астрономии.

Существуют, на наш взгляд, две причины, почему система Аристарха не была разработана, оставаясь лишь смелой, изобретательной, но изолированной идеей. Первая заключается в общепринятости и общераспространенности принципов аристотелевской физики. Физическое обоснование принципа статического геоцентризма, его кажущаяся очевидность с точки зрения обыденного опыта и наличных физических представлений привели к тому, что геоцентрическая система мира превратилась в догму. Аристотелевская физика легла на пути всех иных астрономических идей и прежде всего геокинетических. Именно она стала основой критики, выдвинутой против гелиоцентрических идей Птолемеем.

Второй причиной является оппозиция идее гелиоцентризма со стороны философов. Основу этой оппозиции составляли религиозно-философские соображения, согласно которым небесные движения являются сферой божественного. Свидетельства этой оппозиции мы находим у Плутарха в его «Ликах на Луне» и у Сенеки в «Исследованиях о природе».

В силу этого астрономия была вынуждена искать обходные пути для решения трудностей, возникающих в связи с наблюдаемым движением светил. Однако сама проблема — противоречие системы гомоцентрических сфер и наблюдательной астрономии — была осознана. Поскольку она не могла быть решена в ситуации господства аристотелевской физики, то оставался один путь — разделить физику и астрономию, что и было сделано знаменитым стоиком и астрологом Посидонием (135—50 гг. до нашей эры). Именно ему приписывается известное положение о различии между астрономической и физической науками: для астронома приемлемо любое объяснение, которое спасает явления, тогда как физик должен выводить истину, исходя из первопричин. Астрономия пошла по пути создания различных хитроумных геометрических построений, позволяющих спасать явления, не нарушая принципа геоцентризма.

Напомним, что теория гомоцентрических сфер натолкнулась на ряд трудностей при попытке сохранения видимого движения светил. К их числу относились следующие: во-первых, наблюдаемая неравномерность движения светил, которая свидетельствует о том, что наблюдение ведется не из центра их орбит; во-вторых, изменение яркости светил, которое также свидетельствует о том, что планеты изменяют свое расстояние от Земли; и, наконец, в-третьих, наблюдаемое попятное движение планет.

Решение этих проблем стало возможным только на путях математической астрономии. Еще в III в. до новой эры александрийский математик Аполлоний Пергский ввел понятие эксцентра — окружности, центр которой не совпадает с положением наблюдателя, находящегося на Земле.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В эту же эпоху оформляется схоластическая философия средневековья
Совпадало с его видимым движением
Все движения