<<<     ΛΛΛ     >>>   

Аналогичную работу проделал и К- Левин в отношении аф фективно-волевых процессов. Как известно, работа Левина за ключается в изучении структуры аффективно-волевых действий и в стремлении доказать, что аффективная деятельность чело века и волевая деятельность в основном строятся на одном и том же. Однако очень скоро Левин обнаружил факты, которые он обобщил следующим образом. Оказалось, что аффективное действие само по себе ни в какой степени еще не является дей ствием волевым, что ряд действий, которые всегда в психологии рассматриваются как типично волевые, на самом деле не обна руживают природы подлинно волевых действий, а лишь близко стоят к ним. { 461 }

Первая исследовательская работа Левина в этом отношении была изучением типичной для старой психологии эксперимен тов модификации опытов Н. Аха, примененной к эксперимен тально выработанному действию, т. е. к ответу на условный сигнал; затем она была расширена изучением ряда действий, в ча стности действий, основанных на намерении. Основным в рабо те Левина явилось указание на то, что даже целый ряд дейст вий, отнесенных к будущему, действий, связанных с намерением, в сущности протекает по типу произвольных аффективных дей ствий; иначе говоря, они связаны с особенностью состояния, которое Левин называет напряженным ( Spannung ).

Из аналогичных опытов Левин сделал также вывод" если я написал письмо и, положив его в карман пальто, имел намере ние опустить письмо в почтовый ящик, то само это действие автоматическое и выполняется непроизвольно, несмотря на то что во внешней структуре оно чрезвычайно напоминает дейст вие, которое мы производим по заранее намеченному плану, т. е. волевое действие.

Здесь, как и в экспериментах Коффки, некоторые волевые действия отнесены к ряду действий аффективных и непроиз вольных, близких к волевым по структуре, но не образующих специфически волевых действий. Лишь после этого Левин пока зал многообразие форм человеческих действий, проявляющих те же закономерности.

К. Левин вплотную подошел к проблемам воли, правда, с не гативной стороны. Ставя аналогичные опыты на детях и взрос лых, он обращает внимание на чрезвычайно любопытный мо мент, а именно: в то время как взрослый человек может образо вать любое, и даже бессмысленное, намерение, ребенок в этом отношении бессилен. На ранних ступенях развития воли ребенок не в состоянии образовать любое намерение. Каждая ситуация определяет круг тех возможных намерений, которые может об разовать ребенок. Это есть, как образно выражается Левин, за чаток, но не рожденное намерение. Левин изучил, во-первых, образование так называемых любых намерений, даже бессмыс ленных, и произвольность в отношении их образования, хотя последний факт надо принимать условно. Мы, взрослые, тоже не можем образовать любые произвольные бессмысленные наме рения, такие, которые противоречат нашим основным установ кам или нашим моральным взглядам. Если же взять широкую группу действий, которые не вступают в конфликт с нашими установками, то лишь в отношении их мы образуем любое наме рение; это и будет отличать развитую волю взрослого человека от малоразвитой воли ребенка.

Второй факт заключается в том, что Левин выяснил структуру волевого действия. Он показал, что в примитивных { 462 } фор мах волевое действие имеет чрезвычайно своеобразные прояв ления, которые затем изучали К. Гольдштейн и А. Гельб и ко торым они попытались дать соответствующее неврологическое объяснение

К. Левин приходит к выводу, что с помощью своеобразного механизма в экспериментах с бессмысленной ситуацией чело век ищет как бы опорную точку вовне и через нее определяет так или иначе собственное поведение. Например, в одной из таких серий экспериментатор долго не возвращался к испытуемому, но из другой комнаты наблюдал за тем, что он делает. Испытуемый обыкновенно ждал 10 -20 мин, наконец, переста вал понимать, что же он должен делать, и оставался долгое время в состоянии колебания, растерянности, нерешительности. Почти все взрослые испытуемые Левина осуществляли в этой ситуации различные способы действия, но с той общей чертой, что искали точки опоры для своих действий вовне. Типичным примером может служить испытуемая, которая определяла свои действия по часовой стрелке. Глядя на часы, она думала: «Как только стрелка займет перпендикулярное положение, я уйду». Испытуемая, следовательно, видоизменяла ситуацию: положим, до половины третьего она ждет, а в половине третьего уходит, и тогда действие уже шло автоматически: «Я ухожу». Этим испы туемая, видоизменяя психологическое поле, как выражается Ле вин, или создавая для себя новую ситуацию в этом поле, переводила свое бессмысленное состояние в якобы осмысленное. Об аналогичных опытах (об опытах Т. Дембо 24 над бессмысленными действиями) мне недавно пришлось слышать во время пребыва ния Коффки в Москве. Испытуемому дается ряд бессмысленных поручений и изучается, как он реагирует на это. Интересна об наружившаяся в выполнении бессмысленных поручений тенден ция к осмысливанию их во что бы то ни стало путем создания новой ситуации, изменения в психологическом поле, в котором желанным было бы осмысленное, но никак не бессмысленное действие.

Позвольте очень кратко, опуская ряд частностей, указать на своеобразный механизм, который имеет чрезвычайно большое значение в развитии волевой функции у ребенка и на который указал Гольдштейн. В опытах с нервнобольными Гольдштейн обратил внимание на тот любопытный механизм, с которым приходится сталкиваться каждому психологу: действие, которое не удается больному при одной словесной инструкции, удается ему при другой инструкции. Например, больного просят закрыть глаза. Он пытается выполнить поручение и закрыть глаза, но не закрывает их. Тогда его просят: «Покажите, как вы ложитесь спать». Больной показывает и при этом закрывает глаза. И этого оказывается уже достаточно для того, чтобы в следующий { 463 } раз, выполняя поручение закрыть глаза, он мог это сделать. Простое действие оказывается выполнимым при одной инструк ции и невыполнимым при другой.

К. Гольдштейн объясняет это чисто структурными момента ми. Он говорит: у больных с затруднениями движений в резуль тате перенесенного эпидемического энцефалита появляются из менения в структуре сознания, в зависимости от чего выполнение отдельных действий становится невозможным. Грубо гово ря, по мнению старого невролога, раздражение «закройте гла за» попадая в известный центр мозга, не находит передаточных путей к центрам движения глаз. Больной понимает, что значит «закройте глаза», и хочет это сделать, он умеет закрывать гла за, но вследствие болезни соответствующие возможности нару шены и нет связи между этими двумя центрами. Невропатолог же нового времени говорит, что это чрезвычайно сложная струк тура, которая возникла на основе известной ситуации, и образование такой любой структуры, любого действия, не вызванного ситуацией, становится невозможным. Когда вы просите боль ного показать, как он ложится спать, перед ним не изолирован ное действие, которое он должен ввести в новую, сложную структуру, а более или менее целостная ситуация.

Типичным для неврологического построения нормального волевого акта Гольдштейн считает наличие таких условий, когда между двумя пунктами коры образуется не прямая связь, а структура, которая лишь опосредованно приводит к заверше нию действия. Начальная точка этого процесса приводит к сложному внутреннему построению новой структуры, кото рую можно разрешить прежней структурой через построение вспомогательной структуры. Лишь в этом случае мы имеем дело с волевым процессом. Кроме прочных, закрепленных путей меж ду двумя пунктами возможна сложная опосредованная связь между отдельными структурами. Эта связь может иметь харак тер сложных опосредующих структурных образований, которые приводятся в динамическое состояние в тех случаях, когда два пункта не могут прямо связаться между собой.

Благодаря этому становится возможным возникновение не которой новой структуры, в составе которой все три момента объединены между собой. По мнению Гольдштейна, этот же ме ханизм устанавливается испытуемым, который решает уйти по сигналу часовой стрелки. Новое, что Гольдштейн вносит в ана лиз этого факта, следующее: он придает чрезвычайно большое значение внешней речи, признавая несостоятельным господство вавший в старой психофизиологии взгляд, будто чем сложнее контроль за протеканием какой-либо деятельности, тем более непосредственно протекает действие. По-видимому, мы имеем здесь дело с такими структурами, когда человек, говоря, { 464 } слу шает себя самого полностью и выполняет свою собственную ин струкцию.

Мне хотелось бы закончить указанием на то, в какой степе ни развитие детской воли, начиная с примитивных произвольных движений, совершающихся вначале по словесной инструкции, и кончая сложными волевыми действиями, протекает в непосред ственной зависимости от коллективной деятельности ребенка. В какой мере примитивные формы детской волевой деятельно сти представляют применение самим ребенком по отношению к самому себе тех способов, которые по отношению к нему при меняет взрослый человек? В какой мере волевое поведение ре бенка проявляется как своеобразная форма его социального поведения по отношению к самому себе?

Если вы заставляете ребенка часто делать что-нибудь по счету «раз, два, три», то затем он сам привыкает делать точно так же, как, например, мы делаем, бросаясь в воду. Нередко мы знаем, что нам нужно что-либо сделать, скажем, по примеру У. Джемса, встать с постели, но нам не хочется вставать, и мы никак не можем найти побудительного стимула для того, чтобы поднять себя. И вот в такие моменты предложение к самому себе извне помогает нам встать, и, как говорит Джемс, мы незаметно для самих себя находим себя вставшими. Было бы чрез вычайно важно свести все эти данные, проследить их по возрас там и определить своеобразные стадии, или ступени, через ко торые проходит развитие детской воли.

Сейчас я опускаю это и закончу указанием на то, что мы имеем в этой области сравнительно редкие случаи, когда иссле дования патологической психологии, теоретически осмысляемые в плане как неврологической, так и генетической психологии, совпадают друг с другом и дают возможность по-новому подойти к решению важнейших вопросов психологии.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., тт. 3,13, 20, 23, 25, ч. II . 29. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29.

***

БлейлерЭ. Аутистическое мышление. Одесса, 1927. Боровский В. М. Введение в сравнительную психологию. М., 1927. Бюлер К. Духовное развитие ребенка. М., 1930. Гезелд Г. А. Педология раннего возраста М.; Л., 1932. Гроос К. Душевная жизнь ребенка. Киев, 1916. Достоевский Ф. М. Дневник писателя. Л., 1929. ° Кречмер Э. Медицинская психология М., 192/.

Кюльпе О. Современная психология мышления. - В сб.: Новые идеи в фи лософии, 1914, № 16.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Столь же необходимо для объяс нения развития человеческого мышления
Логическим выводом из сильных эмоциональных реакций у животного будет его повышенная деятельность
Активным действием человека
И дальнейшая жизнь ребенка служит развитию его воображения