<<<     ΛΛΛ     >>>   

название. Она возвращается домой и говорит брату: «То, что мы с тобой делаем — это инцест, и мы больше не можем это продолжать». Начиная с того момента, когда действие обрело свое название, оно меняет свой смысл и вызывает эмоции, пробужденные не преждевременными телесными физическими отношениями, а словесным представлением о совершенном акте.

Или вот вам другой пример. Родители Робера и Анжель разошлись и детей очень рано разлучили. Когда их родители снова сходятся и начинают жить вместе, Робер, которому уже шестнадцать лет, и четырнадцатилетняя Анжель вовсе не испытывают друг к другу тех чувств, которые обычно испытывают к сестре и брату. Они влюбляются друг в друга и у них начинается бурная сексуальная любовь. Когда отец застает влюбленных и объясняет, что их отношения невозможны и незаконны, молодые люди, подчиняясь закону, снова разлучаются и, чтобы легче пережить вынужденный разрыв, каждый заводит свою семью. Сами по себе их чувства друг к другу не инцестуозны. И — несмотря на запрет отца и свои семьи — они продолжают тайком встречаться. Но их действия, увиденные глазами другого лица, обретают статус «преступления запрета» — и с этого момента физическое удовольствие пробуждает чувство вины.

В обоих случаях эмоциональный барьер не сработал, потому что его просто не было. У близнецов он не возник из-за эмоционального слияния и отсутствия дистанции («он — как я» и «я могу трогать любое место на моем теле и это совсем не стыдно»). А в случае с Робером и Анжель так произошло, потому что слишком ранняя и длительная разлука помешала родиться и окрепнуть чувствам, которые обычно связывают брата и сестру.

Такие чувства созревают у каждого совершенно по-разному — в зависимости от индивида, его развития, истории жизни и окружающего контекста. Встречаются близнецы, у которых любое прикосновение друг к другу вызывает ужас. Я знаю случай, когда близнецы, спавшие на двуспальной кровати, с яростным негодованием реагировали на каждое движение друг друга, если брат невольно нарушал границу, отделявшую его половину кровати от половины второго брата. Одни возмущаются: какое дело обществу до их мастурбации? А другие воспринимают ее как преступление и инцест.

Очевидно, что один и тот же закон, принятый в стране с единой культурой, у каждого из ее обитателей вызывает совершенно различные чувства в зависимости от его индивидуальных качеств. Разрыв, наблюдаемый между общепринятым правилом и чувством, которое оно вызывает у каждого человека, объясняет различные эмоциональные реакции. Для понимания этого необходимо также помнить о существовании двух уровней структурации эмоций у человека, которые возникают самостоятельно и под влиянием слова.

Онтогенез эмоции

Если признать, что человеческая эмоция имеет две фазы (после непосредственного возникновения она обретает словесное выражение), то согласимся, что в первые месяцы у ребенка происходит самостоятельное эмоциональное развитие. Но как только он начинает осваивать речь, слово обретает разрешающую функцию.

Материнская речь поначалу не играет большой роли в биологической связи между матерью и ребенком. Лишь к концу беременности (к семи с половиной месяцам) речь матери становится чувственным объектом, низкие частоты которой оказывают стимулирующее воздействие на плод. В первый же час появления на свет новорожденный узнает материнский голос и отдает ему явное предпочтение. Мать понимает язык младенца до того, как он, через двадцать месяцев, сам начнет выговаривать слова.

Эта естественная биологическая связь, возможно, и объясняет то сильное чувство близости, которое испытывают обычно к матери. Эмоциональное же восприятие отца изначала не столь интенсивно, потому что ребенок воспринимает отца после матери и рядом с ней.

Ребенок слышит материнскую речь с первых дней своего психического и эмоционального развития, а отцовскую — несколько позже. Материнская речь воспринимается в максимальной близости, а отцовская — с некоторого расстояния.

Эмоциональная связь, которая возникает между ребенком и матерью еще до того, как она обретает свое словесное выражение, наводит на мысль, что мать становится для ребенка эмоциональной структурой гораздо раньше, чем родственной. Ее воспринимают, ее чувствуют, ее слышат, еще не умея ее называть, а отец воспринимается одновременно с его обозначением. Последующее развитие привязанности зависит от обстоятельств и таланта родителей. Развитие привязанности, происходящее в зависимости от пола, и разрешающая особенность отцовской функции, объясняют сохранение эмоциональной дистанции, которая и предопределяет разницу в жестах и поведении.

Запечатление, происходящее у животных, позволяет им производить четкую категоризацию предметов, и их организм воспринимает мир, в котором для них все логично. И стараясь отыскать знакомые предметы, они избегают незнакомых.

Если в семье все роли родителей четко определены жестами, словами и разъяснениями, ребенок и взрослый живут в гармоничном мире. Они имеют четкое представление о всех категориях, испытывают друг к другу ничем не замутненные чувства и соблюдают поведенческий кодекс, в котором нет ни малейшей двойственности: эта молодая женщина — моя дочь, и если я обнимаю ее за талию, этот жест, продиктованный привязанностью, существующей между отцом и дочерью, всегда будет оставаться только родительским жестом и ничем иным.

Но если формирование этой привязанности происходило в неблагоприятных условиях из-за того, что один из двух организмов плохо развит, а потому взаимодействие также было слабым и у одного из участников были искаженные представления о своей роли, то неразбериха в чувствах повлечет за собой неразбериху и в жестах. Отец по отношению к дочери будет позволять себе жесты, невозможные в нормальной ситуации, а мать также будет испытывать к дочери абсолютно невообразимые чувства: «Мне всегда казалось, что дочь хочет меня изнасиловать», — признавалась одна молодая мать, в семье которой инцест повторялся из поколения в поколение.

Если человек формируется в эмоциональной среде, где никто не знает, кто есть кто и кто что чувствует, откуда же ему знать, как следует себя вести? В семьях, где наблюдается инцест, царит полное смешение эмоций и чувств, там нет определенного поведенческого кодекса и четкой границы между привязанностью и сексуальностью, поэтому даже поцелуй в щеку может быть воспринят как приглашение к сексу. В таких семьях при формировании взаимоотношений не были четко обрисованы границы возможного: что можно, а что нельзя, какие жесты позволительны, а какие нет.

Если взять противоположный случай, когда поцелуями обменивается влюбленная пара, то здесь все ясно и заведомо не нуждается в зашифровке. Поцелуй в щеку или в губы, которыми время от времени обмениваются мать и сын, не вызовут никакого чувства вины, агрессивности или смущенного смешка, если при формировании чувства привязанности изначала не допускалось ни малейшей двусмысленности.

В качестве иллюстрации можно привести многочисленные клинические случаи, подтверждающие, что нарушение нормального процесса формирования привязанности может породить представления, которые, в свою очередь, вызовут невыносимое чувство инцеста.

Мадам Д. с трех до восьми лет воспитывалась одной матерью, потому что ее отец находился пять лет в тюрьме. Возвратившись домой, отец снова пожелал исполнять отцовские обязанности, так как он и в тюрьме не переставал чувствовать себя отцом. Но когда он начал купать свою восьмилетнюю дочь, то это вызывало у нее тягостное чувство, будто ее заставляют участвовать в чем-то запретном и непристойном.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

И на протяжении всей жизни он сохранит сформированную матерью систему чувств
Их симптомы проявляются в теле ребенка
чувство
Пространстве угрожающую ребенку опасность
Удручало чувство кровного родства