<<<     ΛΛΛ     >>>   

У Фрейда в начале практики также случались ошибки, когда воображаемый инцест он принимал за действительный. Когда он открыл, что фантазм может перерождаться в воспоминание о том, чего в реальности не было, он пришел к выводу, что все воспоминания —плод воображения. Тем самым он породил недоверие к настоящим жертвам инцеста и обрек их на молчание — и это будет длиться затем почти целый век.

Как видим, социальные и семейные роли необходимы, хотя иногда они могут таить в себе скрытую опасность. Когда ребенок вырастает и становится взрослым, он сам их ограничивает. Но изначально они ему крайне необходимы, потому что приучают соблюдать определенный поведенческий кодекс и формируют способность испытывать чувства. Когда эти роли не зафиксированы ни в словах, ни в чувствах, эта размытость не позволяет нормально развиваться и нашему интимному душевному миру. Тогда и слышишь вот такие признания: «Сама не знаю, то ли я влюблена, то ли нет... Сама не пойму, то ли я его люблю, то ли ненавижу... Вроде я к нему что-то испытываю, но не пойму, что это за чувство... Мне кажется, что я в него влюблена, но я не уверена... Она меня поцеловала, но я не знаю, что это значит... Когда я вижу, как отец целует свою дочь, меня тошнит, потому что я уверена, что у него при этом эрекция...»

Проще говоря, нормальному формированию привязанности мешает и значительное удаление и чрезмерная близость, когда происходит слияние типа:

«Рука у меня болит там, где ранена». И чувство привязанности, которое возникает к матери, радикально отличается от чувства, которое испытывают к отцу. Мать — прежде всего биологическая структура: во время любовного акта именно в ее теле происходит процесс зачатия. К концу беременности — примерно к восьмому месяцу — мать становится эмоциональной структурой, с которой плод, а затем и младенец обменивается различными чувствами. Через мать он воспринимает запахи, тепло, движение, звуки, речь. Только к концу первого года жизни, когда ребенок уже легко различает лицо матери среди других (он начинает его воспринимать с трех или четырех месяцев, но еще недостаточно четко отличает от других лиц), в его психику входит и отец. Только с этого момента отец начинает занимать в психологии ребенка место рядом с матерью, между нею и всеми остальными людьми. Эти две особые структуры получат в устах ребенка свое обозначение несколько позже, когда он начнет произносить: «Папа.., мама...» И взрослые смогут отметить возникновение у ребенка главных эмоциональных категорий. То есть чувство ребенка к матери зарождается задолго до того, как оно будет названо. А отец обозначается в его восприятии незадолго до того, как будет обозначен словами. Мать оказывается источником всех привязанностей и любовей, а отца ребенок открывает только через мать.

Чувство чрезвычайной эмоциональной близости к матери развивается в биологической и эмоциональной среде еще до того, как оно обретет словесное обозначение. Чувство привыкания к отцу развивается на основе ощущения безопасности, которое внушает материнское тело, незадолго до того, как это чувство будет названо.

Формирование этих чувств происходит по-разному в зависимости от пола ребенка. Для мальчика мать — источник и средоточие всех видов привязанностей и любовей, кроме одной — сексуальной, которая в раннем детстве сильно эротизирована благодаря играм и материнским заботам о ребенке, а позже — подавляется. Для девочки мать навсегда остается источником и средоточием всех видов любви без исключения, потому что мать как объект привязанности изначала не может быть для нее объектом сексуального влечения.

Разница в зарождении эмоциональных привязанностей до обретения ими словесного выражения объясняет сексуальный характер процесса вызревания чувств. У мальчиков возникает сексуальная чувствительность, при которой тесно связаны подавление ее и желание перейти к действию, а у девочек зарождение и развитие чувств происходит более мирно и гармонично.

Главное из всего вышесказанного можно свести к следующему: наша потребность любить, толкающая нас на поиски другого человека, должна подчиняться ограничениям, выработанным нашей средой. Если эта среда хорошо развита, то она формирует и эту потребность, делая возможным эмоциональное сосуществование и психологическое взаимодействие.

Когда потребность в любви заставляет нас тыкаться наугад, потому что мы —энцефалопаты или шизофреники; когда мы абсолютно одиноки в эмоциональной пустыне и нам так не хватает любви; когда наша среда плохо организована из-за неправильно сложившихся внутрисемейных отношений или социальных нарушений — во всех этих случаях наша потребность в любви не обретает четкой формы.

Если психологическое взаимодействие невозможно из-за отсутствия объекта любви или чрезмерного слияния с другим человеком, то невозможной становится и эмпатия. Происходящий в этом случае инцест не обозначен словами и его участники не переживают свершившееся как инцест, потому что повинуются будничному сексуальному импульсу. В подобных ситуациях люди совершенно не осознают трагедии, которую являет собой инцест — для них это пустяк, не заслуживающий внимания.

Других же, напротив, чувство вины за участие в инцесте мучает даже тогда, когда общество не считает инцестом те отношения и ситуации, которые вызывают у них тревогу.

Вот почему дьявол не чувствует себя виноватым за содеянное, в то время как ангелы мучаются от одной

мысли, что могут причинить кому-то страдания.

Это мало изученная, но очень нежная и волнующая тема, хотя уже ее название говорит о том, что все начинается именно с этой взаимосвязи. Только не торопитесь обвинять меня в излишней склонности к провокациям и парадоксам. К этому выводу меня подтолкнули моя практическая работа и мои наблюдения. Я понимаю, что он может вызвать некоторые эмоции или недоверие. Поэтому для начала мне хочется представиться и рассказать, как я работаю.

Пройденный путь и моя практическая работа

Я — педиатр. Уже почти тридцать лет. У меня частный кабинет, не прикрепленный ни к больнице, ни к университету, ни к прочим учреждениям. Я работаю в квартале для малоимущих, и мой кабинет открыт для всех, кто обращается ко мне за помощью. Я принимаю триста-четыреста молодых семей в год, то есть это четыре-пять тысяч жалоб, требующих медицинского вмешательства. Это дает возможность годами наблюдать несколько тысяч детей и вникать примерно в такое же число семейных историй, хотя столь огромный объем работы уже не по силам для врача моего возраста. Тем более, если учесть специфический характер моей практической работы.

На определенном этапе своей профессиональной деятельности — это было в начале семидесятых годов — я, как и многие другие, заинтересовался психоанализом. Возможно, вы помните, как он был моден. Я тоже поддался влиянию этой моды и не один год по нескольку раз в неделю ходил к психоаналитикам, чтобы полежать на их диванах.

После этого, как это нередко случается и с другими врачами, я начал задаваться вопросом: стоит или не стоит расставаться с медициной, чтобы переквалифицироваться в психоаналитика?

После долгих сомнений и размышлений я решил не покидать своего места, но вознамерился расширить поле практической деятельности таким образом, как до меня, насколько мне известно, никто на это не отваживался. Я пошел на это, не прибегая ни к чьей помощи и прекрасно понимая всю рискованность своего эксперимента. Зато я хорошо представлял себе, каких замечательных результатов я добьюсь, если одно ухо буду прижимать к стетоскопу, прослушивая своих пациентов, а другое открою для исповедей.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Но как сказать ему об этом
Жильбер связаны инцестом через двух супруг
Повлекло смерть жертвы с особой жестокостью15 лет лишения свободы
И на протяжении всей жизни он сохранит сформированную матерью систему чувств
25 лет лишения свободы