<<<     ΛΛΛ     >>>   

«Капля» тождественна нирваническому сознанию; предполагается поэтому, что она формируется на вершине головы, там, где вообще переживается опыт внутреннего света. Соответственно, «капля» есть Ясный Свет нирванического сознания. Но бодхичитта в тантризме одновременно отождествляется с semen virile33. Чтобы точнее разобраться в этом парадоксальном процессе, нам пришлось бы углубиться в неуловимые тонкости индийской физиологии. Так или иначе, отметим для себя такой факт: нирваническое сознание есть опыт переживания абсолютного света, но когда оно достигается посредством майтхуны, оно способно проникнуть в самые глубины органической жизни и там, в самой сущности semen virile, тоже обнаружить божественный свет, изначальное сияние, сотворившее Мир. Для Махаяны такое отождествление мистического света с сутью semen virile было не лишено смысла — поскольку и космические элементы, и Татхагаты, и, при ближайшем рассмотрении, Urgrund всякого существования и свойство пробужденного создания —- все это создано Изначальным Светом.

Эти метафизика и сотериология света, вне всякого сомнения, взаимосвязаны с долгой и древней всеиндийской традицией. Однако, как показал проф. Дж. Туччи, Гухьясамаджа-тантра и особенно комментарии Чандракирти и Цзонхавы демонстрируют чересчур очевидные совпадения с манихейством, что заставляет заподозрить возможность иранского влияния [47]. Особенное внимание обращают на себя пять световых элементов, играющие важную роль в манихейских космологии и сотериологии, а также тот факт, что божественная часть человека, бодичитта, отождествляется с semen.

Тибетские мифы о Человеке-Свете

Вероятно, некоторые тибетские мифы о происхождении мира также отмечены иранским влиянием. В одном из таких мифов говорится, что из первичной пустоты забил синий свет, который сотворил яйцо, а из этого яйца произошла Вселенная. Другой миф сообщает, что Белый Свет породил яйцо, из которого вышел Первый Человек. Наконец, третий миф предлагает такую версию: из пустоты родилось Первичное Существо, которое излучило Свет[48].

Как видим, согласно этим мифам, и Космос, и Первый Человек родились из Света и состоят, в сущности, из Света. Другая традиция объясняет, как произошел переход от Человека-Света к нынешним представителям рода человеческого. Вначале люди были бесполы и лишены сексуальных желаний; они обладали внутренним светом и испускали лучи. Солнца и Луны не существовало. Когда в человеке пробудился сексуальный инстинкт, у него появились половые органы — но тогда Свет в нем угас, а в небе появились Луна и Солнце[49]. Один тибетский монах дал Маттиасу Германну следующее дополнительное пояснение. Вначале, мол, люди размножались таким образом: свет, исходивший из тела мужчины, проникал в матку женщины, освещал и оплодотворял ее. Сексуальный инстинкт удовлетворялся исключительно посредством зрения. Но люди деградировали, начали касаться друг друга руками и в конце концов открыли для себя сексуальное соединение[50].

Согласно этим поверьям, Свет и Сексуальность — два антагонистических принципа: когда преобладает один из них, другой проявиться не может, и наоборот. Быть может, в этом следует искать объяснения тантрическому ритуалу, который мы анализировали выше: если проявление сексуальности заставляет свет исчезнуть, то этот последний может находиться в скрытом виде только внутри самой сексуальности, в ее сущности, которую составляет семя. Все то время, покуда человек, ослепленный инстинктом, как животное, осуществляет половой акт, свет остается скрытым. Но он проявляется — в сложном опыте, состоящем из озарения, познания и блаженства,— если соединение становится ритуалом или божественной «игрой», то есть если человек, останавливая извержение семени, аннулирует биологическую направленость полового акта. Рассматриваемая под этим углом зрения, майтхуна предстает как безнадежная попытка восстановить изначальное положение вещей, когда люди были светоносными и продолжали свой род посредством света. Вне всякого сомнения, Гухьясамаджа-тантра в том виде, как ее комментируют Чандракирти и Цзонхава, не преследует эту цель сознательно. Свет, переживаемый во время майтхуны,— это Ясный Свет познания, нирванического сознания, что дает достаточное оправдание этому дерзкому упражнению. Но целая группа индо-тибетских поверий, связанных одновременно и с мифом об испускающем лучи Первом Человеке, и с тантрическими и алхимическими идеологиями и техниками, рассказывает о неких йогах, которые достигли телесного бессмертия. Эти йоги не умирают, они исчезают в Небе, облеченные телом, которое называется «радужным телом», «небесным телом», «духовным телом», «телом из Чистого Света» или «божественным телом»[51]. В этом мы узнаем идею астрального — то есть состоящего из Света — тела Первого Человека[52].

Индийский опыт мистического света

Рассматриваемые в своей совокупности различные опыты и оценки внутреннего света, засвидетельствованные в Индии и в индо-тибетском буддизме, складываются в исключительно разветвленную систему. Опыт света означает, по преимуществу, встречу с высшей реальностью; вот почему утренний свет обнаруживают, когда осознают собственное «Я» (Атман), или когда проникают в самую суть жизни и космических элементов, или, наконец, когда умирают. Во всех этих обстоятельствах разрывается пелена иллюзии и невежества. Человек внезапно оказывается ослеплен Чистым Светом, то есть погружается в бытие. С определенной точки зрения можно сказать, что мир непосвященных, обусловленный мир оказывается преодолен — и что дух вырывается в область абсолюта, которая является одновременно областью бытия и областью священного. Брахман, равно как и Будда — это одновременно знак священного и знак бытия, знак высшей реальности. Индийская мысль отождествляет бытие, сакральное — и мистическое знание, акт, посредством которого человек осознает реальность. Вот почему Свет встречают иногда во время медитаций над бытием — как в упанишадах и в буддизме — а иногда при попытках провидеть сакральное, как это бывает в некоторых формах йоги и в мистических учениях. Поскольку бытие отождествляется с сутью сакрального, божества неизбежно оказываются светозарными или показываются своим поклонникам в виде световых эпифаний. Но и люди тоже испускают свет, если отказываются от системы обусловленности, характерной для профанов, то есть если они овладели высшим знанием и достигли области свободы. Для индийской мысли свобода связана с знанием: тот, кто знает, кто постиг профанические структуры бытия, тот в жизни достиг освобождения, тот уже не подвержен воздействию космических законов; отныне ему дана божественная спонтанность, он уже не движется, как люди-автоматы, согласно причинно-следственным законам, а «играет», как боги — или как языки пламени.

Перейдем к выводам: для индийской мысли свет, увиденный в мистическом откровении,— это синдром трансцендентности здешнего мира, мира непосвященных, существующего по законам обусловленности, и достижения другой сферы существования — сферы чистого бытия, божественного начала, высшего знания и абсолютной свободы. Это, главным образом, знак откровения высшей реальности, лишенной каких бы то ни было свойств. Вот почему она переживается на опыте как яркий белый свет, который вначале ослепляет, а затем человек исчезает в нем, растворяется бесследно. Ведь следы связаны с персональной историей индивидуума, следовательно, с памятью об эфемерных и, в сущности, ирреальных событиях, то есть с теми элементами, которые не имеют ничего общего с бытием. Тот, кто встречает Свет и узнает себя в нем, достигает трансцендентного существования, которое мы не в силах себе вообразить. Мы можем понять только то, что для нашего мира он навсегда умер — а также что он умер для всех остальных миров, в которых возможно после-существование.

Китайские техники

Обращаясь к Китаю, мы видим, что и там опыт света тоже означает выход за пределы профанического существования. «Когда человек достигает высшей степени душевного покоя,— пишет Чжуан-Цзы (гл. XXIII), — он излучает небесный свет. Тот, кто развил в себе этот небесный свет, видит внутреннего Человека (истинное "Я"). Только посредством этой духовной практики человек может достичь вечности». Встреча со Светом может произойти как спонтанно, так и в результате долгой аскезы. В эпоху правления династии Мин (XVI век) один ученик расположился рядом с учителем, который более тридцати лет предавался медитации в пещере. Однажды ночью ученик этот, идя горной тропой, «почувствовал, как внутри его тела циркулирует молния, и услышал раскат грома в вершине своей головы». Гора, ручей, мир и его собственное «Я» исчезли. Этот опыт продолжался «время, за которое сгорают пять дюймов ладана». Затем он почувствовал, что стал совершенно другим человеком и что его собственный Свет очистил его. Позже учитель объяснил ему, что в течение тридцати лет медитации переживал этот опыт довольно часто, но научился больше не принимать его во внимание, и научил своего ученика, что даже этот мистический опыт следует отстранять от себя[53].

В этом примере опыт переживания внутреннего света указывает на прорыв в другие уровни, но это не влечет за собой с неизбежностью, как в Индии, встречи с высшей реальностью. Между тем, некоторые психофизиологические техники, выработанные — или систематизированные — в неодаосизме, придают большое значение опыту разных видов внутреннего света. Целая группа упражнений, обнаруживающих некоторое сходство с йогой, ставили своей целью так называемое поглощение (абсорбцию) дуновений. Эти упражнения состоят в медитации над дуновениями, которая продолжается, пока человек не начинает различать их цвета — и в этот момент их поглощать. Дуновения визуализируются таким образом, как если бы они шли из четырех основных направлений и из Центра — то есть из всего Мироздания целиком — и человек глотает их, заставляя проникать в свое тело. Благодаря этому космическая энергия — которая есть одновременно и сущность жизни, и источник бессмертия — наполняет тело изнутри, озаряет его и изменяет; ибо идеал даосизма — не освобождение, а славная и просвещенная Жизнь, блаженство существования, безупречно вписывающегося в космические ритмы.

Эта процедура впитывания разноцветных дуновений происходит, по-видимому, от более древней техники, целью которой было поглощение дыхания Солнца. Вот какие предписания дает неодаосийский трактат[54]: «На заре (от трех до пяти часов утра), в миг, когда встает солнце, сидя или стоя, (но) сосредоточивая свое внимание, девять раз скрипнуть зубами, из глубины сердца позвать houen солнца, что блистает как жемчуг, рассыпая зеленые отблески, превращающиеся в красный ореол, в красного отрока — в таинственный пламенеющий образ; потом закрыть глаза и держать их крепко зажмуренными, медитируя о том, что пять цветов, которые суть в солнце, распространяются в виде ореола и начинают касаться тела, доходя снизу до обеих ступней, а сверху — до макушки. Кроме того, сделать так, чтобы в середине сверкающего облака возникло пурпурное дуновение, подобное глазному зрачку, и т.д.»

Такого же результата можно добиться, если вместо дыхания солнца поглощать его образ. Символ солнца надлежит вписать в квадрат или круг, «и каждое утро, повернувшись к востоку и держа бумагу в левой руке, сосредоточиваться на нем таким образом, чтобы он сам превращался в сияющее солнце; следует его проглотить и сделать так, чтобы он остался в сердце»[55]. И наконец, есть еще одна процедура, состоящая в том, что в полночь человек медитирует «о том, как солнце через уста входит в сердце и озаряет все сердце изнутри, так, чтобы оно стало таким же блистающим, как солнце; на некоторое время их оставляют вместе и чувствуют, как сердце согревается»[56]. В этом последнем примере реальное солнце не играет никакой роли, но его образ интериоризируется и проецируется в сердце, чтобы пробудить в нем внутренний свет. Другой текст добавляет многозначительную деталь: после визуализации солнечного диска — красного и величиной с монету — который находится в середине сердца, этот образ заставляют циркулировать внутри всего тела[57].

Тайна Золотого Цветка

Эта аллюзия на циркуляцию некоего образа внутри тела станет понятнее, если обратиться к процедурам, применяемым в даосизме, чтобы добиться циркуляции внутреннего света. Эти процедуры изложены в неодаосийском трактате «Тайна Золотого Цветка», который перевел Р. Вильхельм и прокомментировал К.Г. Юнг[58]. Этот текст достаточно хорошо известен; поэтому остановлюсь только на некоторых аспектах, напрямую касающихся нашего сюжета.

«Сущность Жизни, — говорится в этом тексте,— нельзя увидеть: она содержится в Свете Сердца. Свет Сердца нельзя увидеть: он содержится в двух глазах»[59]. Следовательно, придется упражнять оба глаза, чтобы они смотрели внутрь. Во время медитации, отчасти подобной медитации йогов (дыхание должно быть ритмичным), веки опускаются — и глаза уже не смотрят вовне, но озаряют внутреннее пространство. Именно тогда человек обнаруживает Свет[60]. Другое упражнение состоит в концентрации мыслей в пространстве между двумя глазами, что позволяет Свету проникнуть глубоко в тело[61]. Главное — не столько обнаружить Свет, сколько заставить его циркулировать внутри тела. Рекомендуются разные процедуры, но наиболее важная — то, что текст называет «движением вспять», «ходьбой против течения». Благодаря этому психофизиологическому упражнению мысли собираются в месте Небесного сознания, в небесном Сердце — и там, говорит текст, находится господство Света[62].

Не представляется возможным прокомментировать здесь этот метод, представляющий собой аналогию как тантрической технике «ульта-садхана»[63] (букв, «идти против течения»), так и даосийским процедурам «возвращения к истокам»[64]. Отметим лишь, что в результате этого упражнения внутренний свет начинает циркулировать, и если ему позволяют достаточно долго перемещаться по кругу, то он кристаллизируется, то есть порождает то, что называется «природное Тело-Дух»[65]. Циркуляция света производит внутри тела «истинное семя», которое трансформируется в эмбрион. Если его согревать, питать и омывать в течение целого года по методе, которая, несомненно, относится к алхимии (так как в тексте имеется намек на огонь), эмбрион достигает зрелости[66], то есть рождается новое существо.

В другом месте уточняется, что, заставляя свет циркулировать по кругу, можно добиться кристаллизации, в форме спермы, космических сил, которые символизируют Землю и Небо, и спустя сто дней посреди Света родится «сперма-жемчужина»[67]. Кристаллизацию света выражает множество образов: Золотой Цветок, который разрывает почку и расцветает, сперма, которая развивается и превращается в эмбрион, наконец, жемчуг. Космологические, эмбриологические и алхимические символы переплетаются и дополняют друг друга. Конечный результат — получение эликсира бессмертия, отождествляемого с Золотым Цветком.

Итак, расцветание Золотого Цветка знаменуется опытом света. «Как только оказываешься в покое, Свет глаз начинает лучиться, так что все, что перед тобой, озаряется сиянием, словно внутри облака. Если открыть глаза и поискать тело, то ничего не найдешь. Это зовется: "В пустой комнате появляется свет". Это весьма благоприятный знак. Или, когда предаешься медитации сидя, плотское тело начинает ярко сверкать, как шелковое или нефритовое. Оставаться сидя кажется трудно; чувствуешь, как тебя словно подымает ввысь. Это зовется: "Дух является и теснит к Небу". Со временем опыт делается столь напряженным, что в самом деле воспаряешь ввысь»[68].

Тексты эти сложнее, чем может показаться по нашему чересчур краткому пересказу. Но нас более всего интересует опыт переживания внутреннего света. Как оценивался этот опыт в даосийских кругах? Следует отметить, что эти техники не подразумевают ни помощи, ни даже присутствия божества. Свет от природы помещается внутри человека, в его сердце. Этот свет можно пробудить и заставить циркулировать посредством мистической космо-физиологической процедуры. Другими словами, тайна жизни и бессмертия тела вписана в самую структуру Космоса и, соответственно, также и в структуру микрокосма, каковым является каждый человек. Акцент здесь падает на практику, а не на метафизическое знание или мистическое созерцание. Но в даосизме практика сама по себе есть тайна — потому что речь идет не об усилии, воле, технике в профанном смысле слова, а о восстановлении изначальной спонтанности, утерянной в результате долгого развития цивилизации; о новом обретении природной мудрости, то есть мудрости, зависящей и от инстинкта, а не только от так называемой «мистической симпатии», благодаря которой мудрец бессознательно воскрешает в самых глубинах своего существа гармонию, соответствующую космическим ритмам.

Иран

Как заметил уже Р. Вильхельм, основная роль света в «Тайне Золотого Цветка» заставляет вспомнить о Персии[69]. Иранские влияния обнаруживались и в тибетских мифах о Первом Человеке, которые мы рассматривали выше[70]. Оставим в стороне весьма сложную проблему иранских влияний в Центральной и дальневосточной Азии. Все же отметим, что: 1) не следует предполагать иранское происхождение у всех форм дуализма или антагонизма, которые встречаются в Азии[71]; 2) не следует также объяснять иранскими влияниями все концепции, в которых чистый разум или бытие отождествляется со светом. Как мы видели, уже в Индии на уровне брахман и упанишад бытие и разум связывались со светом. Но иранская спекуляция с невиданной прежде глубиной разработала антагонизм Свет-Тьма, понимая под Светом не только доброго бога-творца, Ахурамазда, но и суть творения и жизни, а главное, дух и духовную энергию. На нескольких конференциях общества «Эранос» Анри Корбен блестяще развил разные аспекты и выводы, следующие из теологии света в зороастризме и исмаилитском гностицизме, так что возвращаться здесь к результатам его исследований нет необходимости[72].

Скажем только, что некоторые образы, используемые в зороастризме для выражения единосущности духа-света, напоминают совокупность индийских, в частности буддийских представлений. Так, «Денкарт» уточняет, что Заратуштра в утробе матери в последние три дня до рождения излучал столь сильное сияние, что оно озаряло всю деревню его отца[73]. Мудрость, святость, короче говоря — чистая духовность символизируются здесь — как в Индии — более сильным сиянием. И подобно тому как доктрина упанишад уподобляла Атман внутреннему свету, в одной из глав «Большого Бундахишна» душа отождествляется с хварно 34[74], со «Светом Славы», «чистым излучением, которое лежит в основе творений Ормазда»[75]. Но, в отличие от Индии, мы относительно мало знаем о вещах, касающихся опыта внутреннего света в древнем Иране [76].

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В возрасте двенадцати лет фосфором комнате
Элиаде М. Мефистофель и андрогин Опыты мистического света психологии 7 названии
Элиаде М. Мефистофель и андрогин Опыты мистического света психологии 1 концепция
Одновременно с этим опытом