<<<     ΛΛΛ     >>>   

Конечно, нельзя утверждать, что социалистический вариант явился слепком или повторением его восточного (не в географическом смысле слова) предшественника, но принципиальная однотипность данных структур, на мой взгляд, подтверждается. Отличия есть, и в первую очередь, в искусственной заданности созданного общества.

Восточные деспотии сложились естественноисторическим образом, при этом частная собственность и рынок никогда не уничтожались, пусть в урезанном и подконтрольном властям виде, они существовали. Частная собственность и рынок обеспечивали как минимум простое воспроизводство и подобно кровеносной системе поддерживали жизнь в восточном обществе.

Социалистическое общество было лишено подобной кровеносной системы, и ему были навязаны искусственные способы поддержания жизни, связанные со сверхэксплуатацией природы и человека, насилием, страхом, постоянной идеологической обработкой и т.д.

Одну из первых серьезных попыток компаративистского исследования русской политической структуры XVI и XX в. предпринял политолог А.Янов. Он выдвинул гипотезу о политической спирали. Деспотический сталинский период (1929-1953 гг.) удивительным образом воспроизвел исторический цикл деспотизма Ивана Грозного (1564-1584 гг.), естественно, на новом уровне сложности.

10 примеров, выбранных Яновым для доказательства практической тождественности политических структур XVI и XX в., как представляется, точно отражают существо дела (192, 150-151).

А.Янов, опираясь на фундаментальную работу К.Виттфогеля «Восточный деспотизм», а также на работы других авторов, формулирует ряд важнейших теоретических заключений. В силу близости их к позиции автора данной работы, воспроизведем эти положения.

1. Деспотизм основан на непосредственном бюрократическом управлении хозяйственным процессом или на тотальном распоряжении его результатами государством, что исключает экономическую самодеятельность общества и, следовательно, по определению, экономические ограничения власти.(По моему мнению, в советском варианте деспотизма экономические ограничения существуют, рано или поздно они о себе заявляют, о чем будет сказано ниже).

2. Отсутствие экономических ограничений, естественно, ведет к более или менее перманентной хозяйственной стагнации. Говоря в экономических терминах, деспотизм основан на простом воспроизводстве национального валового продукта.

3. Отсутствие того, что мы называем экономическим прогрессом, основанным на непрерывной модернизации хозяйственного процесса и на расширенном воспроизводстве, сочетается с отсутствием политической динамики, с тем, что можно было бы назвать простым политическим воспроизводством. Подтверждается гипотеза Монтескье, согласно которой деспотизм исключает историческое развитие общества.

4. Для того чтобы существовать тысячелетия в условиях экономической и политической иммобильности, деспотизм должен был выработать и особую социальную структуру. Она характеризуется крайней упрощенностью и поляризацией общества - редуцирована до двух полярных классов: «управляющих», и «управляемых».

5. Экономической иммобильности системы соответствуют: а) иммобильность управляемого класса, отсутствие того, что в современной социологии называется горизонтальной мобильностью населения; б) его полная недифференцированность, при которой управлению противостоят не группы, не сословия, не классы, не какая бы то ни была форма политически дискретного общества, но абсолютно однородная масса управляемых. Равенство их перед лицом деспота постулируется.

6. Оборотной стороной этой абсолютной однородности и стабильности управляемого класса является абсолютная атомизация и нестабильность класса управляющих, т.е. полная хаотичность процесса вертикальной мобильности. Деспотизм не знает того, что можно назвать категорией «политическая смерть». Ошибка равнялась смерти физической.

7. Власть, отрицающая экономические ограничения, не может не отрицать ограничения идеологические.

8. Это объясняет также чудовищную стабильность деспотических систем, ибо исключает возникновение политической оппозиции (или реформистского потенциала системы).

9. Отсутствие латентных, т.е. социальных, экономических и идеологических ограничений ведет к невозможности для деспотических структур сопротивляться подчинению частным целям деспота. Огромная степень дивергенции целей, восходящая в конечном счете к полной автономии управления от системы, и делает неограниченную власть деспота столь же абсолютно нестабильной, сколь абсолютно стабильной оказывается деспотизм как политическая структура.

10. Деспотизм оказывается мертвым политическим телом. Ему неизвестна политическая альтернатива, это закрытая система. Мир, который органически не способен сам из себя произвести политическую цивилизацию (192,140-142).

Социалистическая система по преимуществу искусственная система, лишенная естественного основания в виде персонифицированных форм собственности, сложившегося механизма товарного обмена. Нельзя забывать, что у истоков отрицания частной собственности с одновременным отрицанием частных собственников-промышленников и крестьян, фактическим уничтожением целых классов, разворачивания системы принудительного труда, лишения жителей сельской местности паспортов, превращения их в крепостных и тому подобных явлений стоит коммунистическая партия.

Характерной чертой социалистического общества является слияние партии с государственными органами. В нашем Отечестве, к примеру, неразрывность партийных и государственных функций берет свое начало практически сразу после революции и продолжается до конца 80-х гг. Основной принцип партийного руководства всеми сторонами общественной жизни, всем государственным аппаратом был сформулирован на VIII съезде партии. Его решения нацеливали на необходимость всемерного усиления руководящей роли партии в Советах. Ленин постоянно подчеркивал, что пролетарский государственный строй должен быть подчинен политике партии, ибо не партийная политика существует для аппарата, а аппарат для политики партии. «Поэтому, - говорил он на X съезде партии, - нужно все силы употребить на то, чтобы безусловно добиться полного подчинения аппарата политике» (86, т. 43, 72-73).

Подмена партийными организациями государственных и хозяйственных органов, мелочная опека по отношению к ним нередко приводила к сбою всего общественного организма. Эта проблема за всю историю социализма так и не была решена. 66 лет отделяют друг от друга постановки одного и того же вопроса: накануне XI съезда ( 1922 г .) Ленин писал о том, что «необходимо разграничить гораздо точнее функции партии (и Цека ее) и Соввласти, повысить ответственность и самостоятельность совработников и совучреждений, а за партией оставить общее руководство работой всех госорганов вместе, без теперешнего слишком частого, нерегулярного, часто мелкого вмешательства» (86, т. 46, 61). В 1988 г . на февральском пленуме ЦК КПСС М.С.Горбачев, Генеральный секретарь, заявил: «Коренной вопрос реформы политической системы касается разграничения функций партийных и государственных органов» (43, 33).

Для советской политической системы характерна замкнутость, и структура ее определялась жесткими конституционными рамками. Согласно Конституции РСФСР 1918 г . вся власть в государстве принадлежит Советам, объединяющим трудящихся; конституционная норма, закрепляющая «власть партии», отсутствовала. Такое положение объяснялось участием на начальном этапе в правительстве партии левых эсеров и непривилегированным положением коммунистов в отношении занятия государственной деятельностью, кандидатуры для которой выбирались или назначались «в общественном порядке».

М.А.Рейснер - один из ведущих правоведов 20-х гг., рассматривая единственным носителем власти Советы, считал, что партия не может выполнять эту функцию. Более того, обосновывая недопустимость превращения партии большевиков в носителя власти, он писал: «Представление верховной власти партии при праве ее принимать и исключать своих членов, с одной стороны, превратило бы самое партию в замкнутую и исключительную касту, отрезанную от масс, с другой - привело бы республику к аристократической форме правления со всеми пороками и преступлениями, свойственными тирании привилегированного меньшинства. Повторилось бы нечто вроде кастового государства, где извращенные партийные бюрократы выродились бы в мандаринов и крепостников беспартийного стада» (137, 307).

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Спиритуалистическую сущность общества это есть ее частная собственность
Практика рабочего движения как активистская по своей сути может быть рассмотрена с помощью категорий действия
Проблемы демократизации социалистического общества вопросы философии
70 лет существования тоталитарного общества с доведенной до совершенства планово командной экономикой
политологии Коновалов В. Экономика и политика 12 социализма