<<<     ΛΛΛ     >>>   

Поэтому жанр мениппеи является , может быть , наиболее адекватным выражением особенностей данной эпохи . Жизненное содержание здесь отлилось в устойчивую жанровую форму , которая обладает внутренней логикой , определяющей неразрывное сцепление всех ее элементов . Благодаря этому жанр мениппеи и мог получить огромное , до сих пор почти вовсе еще не оцененное в науке значение в истории развития европейской романной прозы .

Обладая внутреннею целостностью , жанр мениппеи одновременно обладает и большой внешней пластичностью и замечательной способностью вбирать в себя родственные малые жанры и проникать в качестве составного элемента в другие большие жанры .

Так , мениппея вбирает в себя такие родственные жанры , как диатриба , солилоквиум , симпосион . Родство этих жанров определяется их внешней и внутренней диалогичностью в подходе к человеческой жизни и к человеческой мысли .

Диатриба – это внутренне диалогизованный риторический жанр , построенный обычно в форме беседы с отсутствующим собеседником , что приводило к диалогизации самого процесса речи и мышления . Основоположником диатрибы древние считали того же Биона Борисфенита , который считался также основоположником мениппеи . Нужно отметить , что именно диатриба , а не классическая риторика оказала определяющее влияние на жанровые особенности древнехристианской проповеди .

Диалогическое отношение к себе самому определяет жанр солилоквиума . Это беседа с самим собою . Уже Антисфен ( ученик Сократа и , может быть , писавший уже мениппеи ) считал высшим достижением своей философии « способность диалогически общаться с самим собою ». Замечательными мастерами этого жанра были Эликтет , Марк Аврелий и Августин . В основе жанра лежит открытие внутреннего человека – « себя самого », доступного не пассивному самонаблюдению , а только активному диалогическому подходу к себе самому , разрушающему наивную целостность представлений о себе , лежавшую в основе лирического , эпического и трагического образа человека . Диалогический подход к себе самому разбивает внешние оболочки образа себя самого , существующие для других людей , определяющие внешнюю оценку человека ( в глазах других ) и замутняющие чистоту самосознания .

Оба жанра – и диатриба и солилоквиум – развивались в орбите мениппеи , переплетались с ней и проникали в нее ( особенно на римской и раннехристианской почве ).

Симпосион – пиршественный диалог , существовавший уже в эпоху « сократического диалога ( образцы его у Платона и Ксенофонта ), но получивший широкое и довольно разнообразное развитие в последующие эпохи . Диалогическое пиршественное слово обладало особыми привилегиями ( первоначально культового характера ): правом на особую вольность , непринужденность и фамильярность , на особую откровенность , на эксцентричность , на амбивалентность , то есть сочетание в слове хвалы и брани , серьезного и смешного . Симпосион по своей природе чисто карнавальный жанр . Мениппея иногда прямо оформлялась как симпосион ( по - видимому , уже у Мениппа , у Варрона три сатиры оформлены как симпосионы , элементы симпосиона были и у Лукиана и у Петрония ).

Мениппея , как мы сказали , обладала способностью внедряться в большие жанры , подвергая их известному преобразованию . Так , элементы мениппеи прощупываются в « греческих романах ». Например , от отдельных образов и эпизодов « Эфесской повести » Ксенофонта Эфесского явственно веет мениппеей . В духе трущобного натурализма дано изображение низов общества : тюрьмы , рабов , разбойников , рыбаков и др . Для других романов характерна внутренняя диалогичность , элементы пародии и редуцированного смеха . Проникают элементы мениппеи и в утопические произведения античности и в произведения ареталогического жанра ( например , в « Жизнь Аполлония Тианского » Филострата ). Большое значение имеет и преобразующее проникновение мениппеи в повествовательные жанры древнехристианской литературы .

Наша описательная характеристика жанровых особенностей мениппеи и связанных с ней родственных жанров чрезвычайно близка к той характеристике , которую можно было бы дать жанровым особенностям творчества Достоевского ( см ., например , характеристику Л . П . Гроссмана , приведенную нами на стр . 22 – 23 нашей работы ). В сущности , все особенности мениппеи ( конечно , с соответствующими видоизменениями и усложнениями ) мы найдем и у Достоевского . И действительно , это один и тот же жанровый мир , но в мениппее он дан в начале своего развития , а у Достоевского на самой своей вершине . Но мы уже знаем , что начало , то есть жанровая архаика , в обновленном виде сохраняется и на высших стадиях развития жанра . Более того , чем выше и сложнее развился жанр , тем он лучше и полнее помнит свое прошлое .

Значит , ли это , что Достоевский непосредственно и осознанно шел от античной мениппеи ? Конечно , нет ! Он вовсе но был стилизатором древних жанров . Достоевский подключился к цепи данной жанровой традиции там , где она проходила через его современность , хотя и прошлые звенья этой цепи , в том числе и античное звено , были ему в большей или меньшей степени хорошо знакомы и близки ( к вопросу о жанровых источниках Достоевского мы еще вернемся ). Говоря несколько парадоксально , можно сказать , что не субъективная память Достоевского , а объективная память самого жанра , в котором он работал , сохраняла особенности античной мениппеи .

Эти жанровые особенности мениппеи не просто возродились , но и обновились в творчестве Достоевского . По творческому использованию этих жанровых возможностей Достоевский очень далеко ушел от авторов античных мениппей . По своей философской и социальной проблематике и по своим художественным качествам античные мениппеи , по сравнению с Достоевским , кажутся и примитивными и бледными . Самое же главное отличие в том , что античная мениппея еще не знает полифонии . Мениппея , как и « сократический диалог », могла только подготовить некоторые жанровые условия для ее возникновения .

Теперь мы должны перейти к проблеме карнавала и карнавализации литературы , уже намеченной нами ранее .

Проблема карнавала ( в смысле совокупности всех разнообразных празднеств , обрядов и форм карнавального типа ), его сущности , его глубоких корней в первобытном строе и первобытном мышлении человека , его развития в условиях классового общества , его исключительной жизненной силы и неумирающего обаяния – это одна из сложнейших и интереснейших проблем истории культуры . Касаться ее по существу мы здесь , конечно , не можем . Нас интересует здесь , в сущности , только проблема карнавализации , то есть определяющего влияния карнавала на литературу , притом именно на ее жанровую сторону .

Сам карнавал ( повторяем : в смысле совокупности всех разнообразных празднеств карнавального типа ) – это , конечно , не литературное явление . Это синкретическая зрелищная форма обрядового характера . Форма эта очень сложная , многообразная , имеющая , при общей карнавальной основе , различные вариации и оттенки в зависимости от различия эпох , народов и отдельных праздненств . Карнавал выработал целый язык символических конкретно - чувственных форм – от больших и сложных массовых действ до отдельных карнавальных жестов . Язык этот дифференцированно , можно сказать , членораздельно ( как всякий язык ) выражал единое ( но сложное ) карнавальное мироощущение , проникающее все его формы . Язык этот нельзя перевести сколько - нибудь полно и адекватно на словесный язык , тем более на язык отвлеченных понятий , но он поддается известной транспортировке на родственный ему по конкретно чувственному характеру язык художественных образов , то есть на язык литературы . Эту транспонировку карнавала на язык литературы мы и называем карнавализацией ее . Под углом зрения этой транспонировки мы и будем выделять и рассматривать отдельные моменты и особенности карнавала .

Карнавал – это зрелище без рампы и без разделения на исполнителей и зрителей . В карнавале все активные участники , все причащаются карнавальному действу карнавал не созерцают и , строго говоря , даже и не разыгрывают , а живут в нем , живут по его законам , пока эти законы действуют , то есть живут карнавальною жизнью . Карнавальная же жизнь – это жизнь , выведенная из своей обычной колеи , в какой - то мере « жизнь наизнанку », « мир наоборот » (« monde а l'envers »).

Законы , запреты и ограничения , определявшие строй и порядок обычной , то есть внекарнавальной , жизни , на время карнавала отменяются : отменяется прежде всего иерархический строй и все связанные с ним формы страха , благоговения , пиетета , этикета и т . п ., то есть все то , что определяется социально - иерархическим и всяким иным ( в том числе и возрастным ) неравенством людей . Отменяется всякая дистанция между людьми , и вступает в силу особая карнавальная категория – вольный фамильярный контакт между людьми . Это очень важный момент карнавального мироощущения . Люди , разделенные в жизни непроницаемыми иерархическими барьерами , вступают в вольный фамильярный контакт на карнавальной площади . Этой категорией фамильярного контакта определяется и особый характер организации массовых действ , и вольная карнавальная жестикуляция , и откровенное карнавальное слово .

В карнавале вырабатывается в конкретно - чувственной , переживаемой в полуреально - полуразыгрываемой форме новый модус взаимоотношений человека с человеком , противопоставляемый всемогущим социально - иерархическим отношениям внекарнавальной жизни . Поведение , жест и слово человека освобождаются из - под власти всякого иерархического положения ( сословия , сана , возраста , имущественного состояния ), которое всецело определяло их во внекарнавальной жизни , и потому становятся эксцентричными , неуместными с точки зрения логики обычной внекарнавальной жизни . Эксцентричность – это особая категория карнавального мироощущения , органически связанная с категорией фамильярного контакта ; она позволяет раскрыться и выразиться – в конкретно - чувственной форме – подспудным сторонам человеческой природы .

С фамильяризацией связана и третья категория карнавального мироощущения – карнавальные мезальянсы . Вольное фамильярное отношение распространяется на все : на все ценности , мысли , явления и вещи . В карнавальные контакты и сочетания вступает все то , что было замкнуто , разъединено , удалено друг от друга внекарнавальным иерархическим мировоззрением . Карнавал сближает , объединяет , обручает и сочетает священное с профанным , высокое с низким , великое с ничтожным , мудрое с глупым и т . п .

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Характерна для достоевского
Разобранные нами раньше исповеди
человек с амбицией
Настасья филипповна
Становится по ту сторону всех реальных