<<<     ΛΛΛ     >>>   

Провозгласившие, что суждено мне

Отца убить родного?(939-941)

Когда Иокаста уже поняла, что Эдип - это ее спасенный сын и умоляет его не расспрашивать дальше, он считает, что она стыдится его низкого происхождения и потому поспешно причисляет себя к богоравным героям:

Я - сын Судьбы, дарующей нам благо,

И никакой не страшен мне позор.

Вот кто мне мать!

А Месяцы - мне братья. (1053-1055)

Какой постоянной причиной можем объяснить столь полярные превращения в представлении Софокловых героев? Ответ в том, что и при толковании античной драматургии не следует пренебрегать сшибкой интересов. Ведь в интересах Эдипа спасение своего города. За расследование он берется, что бы  не только успокоить своих поданных, но, намереваясь выловить тех заговорщиков, которые когда-то устранили Лая, а теперь могут посягнуть на его собственную жизнь. Возникшие на миг опасения, что Тиресий окажется прав в своих обвинениях, вселяют в него страх, что он, может быть, проклял самого себя. Но с тем большим нетерпением он дожидается подтверждения своей невиновности в цареубийстве. Ведь все фиванцы, кроме спрятавшегося в горах Пастуха, считают, будто Лай погиб в столкновении со многими нападающими. Так что Эдип на практике неотступно ищет виновников вне себя, он готов покарать смертью даже свою мать.

Помимо следования Эдипом собственных интересов, в таком же духе можем высветить и поведение Креонта. Вот его доводы в невиновности, которые Хор принимает сразу и даже Эдипу приходится принять их справедливость:

Сам посуди: зачем стремиться к власти,

С которой вечно связан страх, тому,

Кто властвует и так, тревог не зная? (556-558)

Не что иное, а прямая заинтересованность толкала также Пастуха переврать обстоятельства гибели своего господина. Несомненно, что он спасал свою жизнь, притаившись и убегая, а после возвращения в город ему пришлось сочинять удобную версию.

Здесь можем отметить, что Иокаста сохраняет полное равнодушие при рассказе о трагическом убийстве невинного младенца. Она просто указывает на этот эпизод, как на доказательство сколь неправомерны пророчества - не мог же Лай погибнуть от рук ее сына. Вот таким образом Иокаста отстаивает собственную “беспечность”. Ведь считает же она естественным не переживать за смерть супруга и сразу принимает в свое ложе молоденького Эдипа. Да и как же ей искренне любить Лая, который столь падок до мальчишеских “прелестей”, что его супруга долго не успевает забеременеть в первом браке, пока - по-видимому - не находить себе мужчину вне брака. Ведь Иокаста отнюдь не лишена материнских способностей, если, будучи немолодой женщиной, она рожает два мальчика и две девочки. Или пока вырастал ее первенец, для нее время остановилось? Почему же упускается из виду, за что ее супругу пожелали пасть от руки своего сына. Это проклятие изрек разгневанный Пелопс, потому что его сын был совращен и похищен вероломным гостем, падким до юношеских прелестей Лаем.

Если в силу инерции мы не обнаружим такого типа сокрытые пружины драматического действия, то слишком нерасчлененной останется и общественная роль театра. Как будто его назначение было воплощать сказочные мифы, а не обсуждать на сцене острейшие вопросы непосредственной жизни в поисках совершенствования и приближения к истинным ценностям. Ведь в словах царствующего в Афинах Тесея, которые привожу как эпиграф к этой студии, Софокл завещал нам вполне христианское послание.

...Войны и диктаторские режимы, демагогические судебные расправы, сословно корыстные законы и неотвратимые бедствия из-за поруганных прав людей - все это встречается в истории древней Эллады столь изобильно, что нельзя не удивляться насколько нас загипнотизировало чисто пластическое могущество классического искусства. Привычно мы идеализируем, наводим глянец гармонии и на остроконфликтные взаимоотношения в драматургии.

Результатом такой огульной экзальтацией является и искажение самого названия знаменитейшей трагедии. Ее оригинальное название - “Эдип тиран”, а только в названии драматург может высказать свое мнение непосредственно. Дальше его позицию можем истолковать в соответствии с действиями персонажей, опосредовано.  И тогда получается, что с одной стороны мы громко вещаем: Софокл является одним из величайших трагиков не только Эллады, но и всех времен и народов, а в то же самое время его недвусмысленную характеристику столь нарицательного героя подменяем нейтральной, сугубо “должностной” характеристикой.

Право взять под сомнение благостную расшифровку слова тиран в лексике Софокла дает нам и сам перевод С. Шервинского, по которому здесь приводятся тексты Софокла. Ведь, выговаривая как будто безадресные общие рассуждения, Хор произносит вот какую сентенцию:

Гордыней порожден тиран.

Она, безумно всем пресытясь,

чужда и пользы и добра.(850-852)

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В пароде хор фиванских старейшин ищет среди обитателей олимпа союзников против бога войны ареса
За невежественные поступки замыкают будто бы предначертанный круг зла