<<<     ΛΛΛ     >>>   

гораздо лучше, и полнее. Один только человек, как слышно, выразился по поводу

пушкинского празднества вполне оригинально: это - граф Л. Толстой. Печатали,

будто он, отказываясь от участия в этом празднестве, сказал: "Это все одна

комедия!"[2][2] Я не думаю, чтоб это было так. Отчего ж комедия? Вероятно,

многие были искренни в своем желании почтить память Пушкина... И хотя мне очень

нравится эта независимость графа Толстого, его капризное пренебрежение к

современности нашей, но я не вижу нужды соглашаться с тем, что все это -

притворство и комедия. В искренность я готов верить; я желал бы видеть только во

всем этом больше национального цвета, побольше остроумия и глубины. Все это,

быть может, и очень тепло; но тепло как пар, не замкнутый в какую-либо форму.

Тепло, даже горячо, порывисто, но рассеялось скоро и не осталось ничего. Все

надежды, все мечты, и мечты вовсе не картинные! Правду сказали в "Вестнике

Европы" (я где-то это прочел), что и в том "смирении", которое хотят признать

уже довольно давно отличительным признаком славизма, есть много своего рода

самохвальства и гордости, ничем еще не оправданных...[3][3] Довольно об этом.

Больше всего сказанного и продекламированного на празднике меня заставила

задуматься речь Ф. М. Достоевского. Положим, и в этой речи значительная часть

мыслей не особенно нова и не принадлежит исключительно г. Достоевскому. О

русском "смирении, терпении, любви" говорили многие, Тютчев пел об этих

добродетелях наших в изящных стихах[4][4]. Славянофилы прозой излагали то же

самое. О "всеобщем мире" и "гармонии" (опять-таки в смысле благоденствия, а не в

смысле поэтической борьбы заботились и заботятся, к несчастию, многие и у нас, и

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Сердечно - лишь о ближних людях


Под влиянием крови