<<<     ΛΛΛ     >>>   

В этой сумбурной схеме спутаны логические основания деления: точно стихи для детей или сатирические стихи не могут быть основаны на фольклоре, точно «особый горьковский жанр» не мог быть соединен с первым, не противоречащим идеологическим основаниям, на которых он зиждется, и т. д. Это расположение восходит к первому изданию той же серии (1947, редактор Б. С. Мейлах), где в первый раздел выделены оригинальные произведения, печатавшиеся Горьким, во второй — стихи этого самого «особого жанра», в третий — стихи, написанные от имени героев; если с этим делением и не вполне можно согласиться, то оно, по крайней мере, не затрудняет восприятия небольшого горьковского наследия, разбитого на крохотные дробные группы.

7. С предыдущим вопросом непосредственно смыкается еще один: обязательно ли для нас сохранение той композиции издания, которая была выработана автором; в частности, обязательны ли для нас сегодня те эстетические каноны, которые были созданы в прошлое время и определили методы расположения издания — речь идет о жанровых представлениях конца XVIII — начала XIX в. и о восприятии сборника как целостного единства.

Поясним примерами, о чем идет речь.

«Опыты» К. Н. Батюшкова (1817) были разделены на жанры: элегии, послания, смесь, эпиграммы, надписи и пр. В советских изданиях (под ред. Д. Д. Благого, 1934, Б.-В. Томашевского, 1936, Б. С. Мейлаха, 1941) это принципиальное для Батюшкова разделение было сохранено. Не вошедшие в «Опыты» стихотворения составляли особый, дополнительный раздел. По другому пути пошел Н. В. Фридман: в редактированном им издании (1955) все стихотворения расположены вне жанров, в едином хронологическом ряду 1 . Такое решение едва ли правильно: оно нарушило важное для Батюшкова понимание поэзии в ее прочных жанровых перегородках; тем самым такое расположение может быть охарактеризовано как антиисторическое. Ведь Е. А. Баратынский издавался в Большой серии «Библиотеки поэта» дважды: в 1936 г. (редакторы Е. Купреянова и И. Медведева) и в 1957 г. (редактор Е. Купреянова).

В первый раз материал был расположен так: сначала был воспроизведен сборник 1827 г., затем из издания 1835 г. были перепечатаны дополняющие этот сборник стихотворения, потом полностью сборник «Сумерки» (1842), затем дополняющие его стихотворения 1842 — 1844 гг. и, наконец, стихотворения, не включенные в эти прижизненные сборники.

Такая многослойная композиция вызвала законные возражения Е. И. Прохорова: «... одни и те же стихотворения входили в различные сборники, и составители, опубликовав эти стихотворения в первом сборнике, вынуждены были исключать их из второго» («Основы текстологии», с. 161). При этом Е. И. Прохоров заметил, что в пределах того или иного сборника «редакторы нередко заменяют текст, опубликованный в сборниках, другим, более поздним, а ранний текст относят в раздел «Первоначальные редакции и варианты», чем опять-таки нарушается состав сборников (...). Все это привело к тому, что исказилось представление об авторском отборе, осталась недостигнутой цель, поставленная составителями сборника, и неудовлетворенными интересы читателей» (там же).

В издании 1957. г. весь материал был разбит на две основные группы: произведения, напечатанные при жизни поэта и оставшиеся ненапечатанными. Это уже гораздо более приемлемое разрешение вопроса.

В более позднее время, когда жанровое разделение поэзии утратило свою принципиальную остроту, на смену ему пришло иное, которое может быть названо социально-тематическим.

Исследователи установили, что расположение материала в составившем в русской поэзии эпоху издании стихотворений Некрасова в 1856 г. было глубоко обдуманное. Сборник открывался программной декларацией революционно-демократической группы — стихотворением «Поэт и гражданин», напечатанным более крупным шрифтом и с особой пагинацией. Далее следовали обозначенные римскими цифрами четыре раздела. Первый раздел — стихи о крестьянстве, второй — сатирические стихотворения, направленные против бар и с обличением капиталистического общества, третий — поэма «Саша», направленная против либералов, и четвертый — «первые начатки демократической, революционной лирики» 1 — самый обширный по объему раздел.

Это распределение материала чрезвычайно важно, оно не может быть сегодня воспроизведено в наших изданиях, так как во всех дальнейших прижизненных изданиях было значительно осложнено, но исследователь должен (в комментариях) дать о нем ясное представление.

Другое дело, когда жанры перестают быть организующим фактором, когда тематическое расположение материала не имеет места и автор более или менее равнодушен к композиции сборника. В таком случае естественно издавать писателя в хронологическом порядке, произведя необходимое упорядочение. Так, поэмы могут быть отделены от лирических стихотворений; там, где переводы ограничены и составляют определенную часть литературного наследия, уместно отделять их от основного корпуса. Если эпиграммы характерны для творчества поэта, то и их не следует помещать в общий ряд: они растворятся в нем, будут врываться диссонансом в лирический голос поэта и потеряют свою выразительность и свое лицо; этого не случится, если они составят особый, хотя бы небольшой раздел. Точно так же и шуточные произведения, если они дисгармонируют с общим тоном лирического корпуса, тоже нуждаются в выделении.

В одних случаях, например при издании произведений М. Л Михайлова или Л. А. Мея, переводы уместно выделять в особый раздел, в других же случаях, в другую эпоху, скажем для Собрания стихотворений М. Ю. Лермонтова, где переводы составляют органическую часть наследия поэта, где они органически вошли в русскую традицию, вполне резонно давать оригинальные произведения и переводы вместе.

Представим себе в наследии поэта группу написанных в стихах политических прокламаций. И здесь решение вопроса такое же: если они соответствуют каким-то публицистическим мотивам лирики, они, естественно, войдут в общий ряд, иначе нуждаются в отделении.

Если мы законно отделяем ранние наброски и юношеские произведения, то столь же законно отделить от общего корпуса и старческие произведения, свидетельствующие о болезни, об угасании творческих сил, представляющие произведения, куда как отличные от поры расцвета таланта писателя.

Сказанным определяют отдельные разделы издания «Стихотворения и поэмы» Н. П. Огарева во 2-м издании Большой серии «Библиотеки поэта» (1956, редакция С. А. Рейсера).

С аналогичной проблемой для критических жанров связано решение вопроса о том или ином расположении материала в Собрании сочинений Добролюбова. В шеститомном издании Гослитиздата 1934 — 1941 г. было принято следующее распределение материала.

Основной корпус критических статей был разделен на рубрики: 1) литературная критика и 2) критика и публицистика, а каждая из этих рубрик в свою очередь делилась на: а) статьи и б) рецензии.

Такая классификация кажется искусственной и противоречащей установкам самого Добролюбова. Разве статья «Когда же придет настоящий день?» — это только литературная критика, а статья об Н. В. Станкевиче — критика и публицистика?! «Литературные мелочи прошлого года» отнесены к критике и публицистике, а «Русская сатира в век Екатерины» — в литературную критику и т. д. В литературной работе Добролюбова мы видим, что иногда небольшая рецензия касалась более важных вопросов, чем иная статья (скажем, для примера, рецензии на книгу Ореста Миллера «О нравственной стихии в поэзии...», на стихотворения Плещеева, на сборник «Весна» и др.). Нередко в ней легче было провести «крамольные идеи»: на небольшую рецензию цензура обращала меньше внимания, чем на статью изрядного объема.

Отделение статей от рецензий было сделано, очевидно, по восходящей к Белинскому традиции различения жанров «большой» и «малой» критики, т. е. принципиальной статьи и информационной рецензии. «Под критикой, — разумеется статья известного объема и даже особенного от рецензии рода» 1 .

Но то, что для Белинского в определенных условиях имело важное значение, потеряло его в 50-х годах. Характерно, что «Современник» с 1858 г., т. е. как раз с того времени, как Добролюбов вошел в состав редакции, уничтожил деление на отделы критики и библиографии, слив их воедино. Особенно важно подчеркнуть, что Чернышевский в редактированном им посмертном Собрании сочинений Добролюбова 1862 г. также принял единый хронологический ряд. Это по существу решает вопрос: если для ближайшего соратника по журналу разделение статей и рецензий не имело принципиального значения, очевидно, и нам теперь нет надобности воскрешать то, что было мертвым уже сто лет назад.

Как видим, принятие в качестве основного метода расположения материала хронологического принципа требует целого ряда уточнений и ограничений и не может быть проведено механически. Исследователь должен всякий раз исходить из специфики издания. То, что уместно или даже необходимо выделить в одном случае, может быть излишним в другом. Все зависит от характера наследия писателя и от типа подготавливаемого издания: универсальное решение невозможно. Вполне допустимо одно решение для академического издания, другое — в издании избранных произведений.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

С именем грибоедова оказывается связанной еще одна подделка издание пролога к комедии
Вторая представляет собой отмененное автором заглавие

Принципы издания классической литературы
Комментарий должен комментировать текст