<<<     ΛΛΛ     >>>   

Не курившая до революции, Императрица в заточении приохотилась к папиросам: курение успокаивало ее издерганные нервы.
Сколь чуждо российским подданным, в особенности интеллигенции и значительной части дворянства, было чувство государственности, видно из следующего факта. Если Королеву Викторию — даму немецкого происхождения, бывшую замужем за немецким принцем — никто не попрекал ее германскими корнями, то в России дело обстояло иначе. Едва во главе русской армии встал Государь Император и счастье повернулось лицом к русскому оружию, как начали говорить и о немецком происхождении, и о мнимых германских симпатиях Императрицы. В лазаретах Императрица разговаривала с дочерьми по-английски. Слышавшие это солдаты потом утверждали, что Царица говорит по-немецки. Поражения (их при Царе уже не было) приписывались «доброхотами» влиянию «немки». А в некоторых светских салонах ее язвительно называли «полковницей». Вот откуда корни заговора, направленного на дискредитацию Царского имени и Царской власти. Вот кто раздувал «искру, из которой разгорится пламя», на котором сгорят и многие из глупых мотыльков, взмахивавших крылышками над едва теплившимся поначалу огоньком.
Узнав об анонимных письмах в адрес Императрицы, обвинявших ее во «вмешательстве в русские дела», лежавшие в лазаретах офицеры, хорошо изучившие подлинную натуру Царицы, были страшно возмущены.
Но Государыня была уверена, что против нее общество настраивали журналисты, падкие до сенсации, простой же люд всецело был на ее стороне.
Пожалуй, за всю историю Государства Российского не было такой любящей и преданной друг другу Царской четы. О красоте Царицы рассказывает Лили Ден:

«Среди густой зелени неторопливым шагом выступала высокая, стройная женщина. Это была Императрица! Сердце у меня забилось, я с восхищением смотрела на нее. Я даже не представляла себе, что она настолько прекрасна. Никогда не забуду ее красоту, открывшуюся мне в то июльское утро [1908 года], хотя гораздо глубже в мою память врезался иной образ Государыни, вынесшей множество невзгод и страданий — трогательный и святой образ.
Государыня была в белом. Шляпка драпирована белой вуалеткой. Нежное белое лицо; но когда она волновалась, щеки ее покрывались бледно-розовым румянцем. Рыжевато-золотистые волосы, синие глаза, наполненные печалью. Гибкий, тонкий, как тростинка, стан. Помню великолепные жемчуга. При каждом движении головы в бриллиантах ее серег вспыхивали разноцветные огни. На руке простой перстенек с эмблемой свастики — излюбленным ее символом возрождения — с которой впоследствии было связано множество всяких домыслов и предположений, будто Императрица была склонна к оккультизму. Эти досужие люди просто не понимали, что на самом деле значила для нее эта эмблема.
Государыня главным лицом считала Государя Императора. Только и было слышно от нее: «Так желает Его Величество», «Так сказал Его Величество»; она была очень нежна с ним; материнское чувство проявлялось даже в любви к своему супругу. Государыня очень заботилась об Императоре, возможно, это объяснялось тем, что он много страдал из-за любви к Ее Величеству».

Став с младенческих лет сиротой, Государыня заботилась о детях-сиротах. Создавала для них школы и приюты, дома для грудных детей. Не были оставлены ее заботами безработные, престарелые, душевнобольные. Ею создавались библиотеки, читальни, различные заведения, в которых могли трудиться инвалиды, способные работать.
Во время русско-японской войны Государыня превратила залы Зимнего дворца в мастерские, в которых работали сотни знатных дам и барышень. Она и сама вместе с Великими Княжнами — тогда совсем еще крошками — трудилась в этих мастерских. Этот пример оказался заразительным, и во всех частях России дамы и девушки своим рукоделием помогали армии. Одно лишь депо (склад) в Харбине получил из Зимнего дворца до 12 миллионов швейных изделий. Кроме того, по инициативе Императрицы было создано 70 походных госпиталей, более чем на миллион золотых рублей было приобретено хирургических инструментов и приспособлений, облегчавших страдания раненых.
По инициативе Государыни в России были учреждены работные дома, школы для сиделок, ортопедические клиники для больных детей. С целью возрождения вымирающих крестьянских ремесел Государыня Императрица основала школу, где молодые крестьянки и монахини обучались народному рукоделию и изобразительному искусству. Курс обучения был рассчитан на два года.
Получившая прекрасное образование, Императрица Александра Феодоровна мечтала усовершенствовать женское академическое образование. Однако аристократия, опекавшая частные учебные заведения, недовольная критикой непрактичной и устаревшей системы образования, отвергла предлагавшиеся Государыней планы реформ.
Во время русско-японской войны у Царственной Четы родился долгожданный, вымоленный у Бога Наследник Цесаревич. Как рассказывает игумен Серафим (Кузнецов), при крещении, когда Царственного младенца помазывали святым миром, он поднял ручку, как бы благословляя находившихся в храме.
Еще в младенческом возрасте выяснилось, что у Наследника болезнь кровеносных сосудов, унаследованная им от прабабки, английской королевы Виктории. Некоторые авторы называют ее гемофилией. Но если эта болезнь неизлечима, то возникает вопрос, отчего же нынешняя королева Англии, Елизавета II, не передала своему потомству эту болезнь. Не страдали ею ни Георг V, ни Эдуард VII, ни Георг VI. Правда, при ушибах ребенок мучился, и поэтому, узнав о том, что сибирский крестьянин Распутин наделен даром целителя, Императрица прибегала к его помощи. Но и значение Распутина в жизни Царской Семьи чересчур преувеличено. Об этом свидетельствует учитель французского языка Царских Детей Пьер Жильяр:

«У меня был длинный разговор с швейцарским посланником в Петрограде. Подробности... не оставили во мне ни малейшего сомнения насчет.. личности Распутина... Но я никогда до этой беседы не подозревал того значения, которое... придавали политической роли Распутина».

Странное дело, не правда ли? Много лет живший при Царской Семье учитель не подозревал значения сибирского крестьянина, но вдруг приехал из Швейцарии посланник и открыл ему глаза? Очевидно, Пьер Жильяр, понимая, что доводы его неубедительны, признавался: «Значение его сильно преувеличивали». Думается, не было бы Распутина, придумали бы что-то другое. Ведь задача врагов Царской Семьи и России состояла в том, чтобы развенчать ореол Царской власти и ее носителей. «Если бы не было Распутина, то противники Царской Семьи и подготовители революции создали бы его своими разговорами из Вырубовой, не будь Вырубовой, из меня, из кого хочешь», — говорил лейб-медик Евгений Сергеевич Боткин.
Распутина уже не было в живых, но нападки врагов на Императрицу продолжались. Теперь ее обвиняли в германофильстве. Причем, те же самые люди, которые будут склоняться впоследствии к союзу с немцами, как, к примеру, «профессор исторической клеветы» Милюков.
Государыня возражала:
— С какой стати эти люди утверждают, будто я симпатизирую немцам? Двадцать лет я прожила в Германии, но двадцать лет и в России. Все мои интересы, будущее моего сына связаны с Россией. Следовательно, разве я могу быть кем-то другой, а не русской?
Только русская Царица могла с такой самоотверженностью отдавать свое здоровье, помогая раненым в лазаретах. В 1915 году журнал «Русский паломник» писал: «Нельзя без волнения... читать о великодушной, самоотверженной деятельности Августейших сестер милосердия Государыни Императрицы Александры Федоровны, ее Августейших дочерей Великих Княжен Ольги Николаевны, Татианы Николаевны и Марии Николаевны. Ее Величество ежедневно посещает Царскосельский дворцовый лазарет, где изволит лично ухаживать за ранеными, ободряя и утешая их, причем изволит лично забинтовывать раны и делать перевязки, измерять температуру, пульс и дыхание. Великие Княжны работают в том же лазарете в качестве сестер милосердия... Искусно и осторожно, своими мягкими нежными руками Великие Княжны, так же, как и их Августейшая Мать, делают перевязки у раненых офицеров и солдат, которых до слез трогает такая заботливость».
Любящая жена, преданный друг, заботливая мать — такой нам предстает Государыня. Без волнения нельзя читать строки из ее писем. Вот отрывок из одного из них, написанного в декабре 1914 года, когда Государь находился в Ставке:
«...Так тоскливо здесь без тебя, сокровище мое, горячо любимый мой! Постоянно жду, что откроется дверь и увижу тебя вернувшимся с прогулки... Бог да благословит и сохранит моего драгоценного Ники!... Навсегда твоя старая Солнышко».
Несмотря на недомогания, Государыня продолжала работать в лазарете: «Сердце все еще расширено, болит голова, но двигаюсь. Новость: сын Боткина, не желавший сдаться, был убит. Дети отправились в госпиталь поработать... Благословляю и обнимаю... Аликс». (Телеграмма № 60 от 15 декабря 1914 г.)

«Мой родной, бесценный,
...Отгадай, что я делала вчера вечером в постели? — Я откопала твои старые письма и перечла многие из них, — и те немногие, которые были написаны до нашей помолвки, — и все твои слова, исполненные горячей любви и нежности согрели мое больное сердце, и мне казалось, что я слышу твой голос...» (Ц. Село. 11 июня 1915 г.)

«Мой родной, любимый!
Не нахожу слов, чтобы выразить тебе все, чем наполнено сердце... Ты вынес один, с решимостью и стойкостью, тяжкую борьбу ради родины и престола... Бог помазал тебя на коронации, поставил тебя на твое место, и ты исполнил твой долг... И твой Солнечный Луч появится около тебя, чтобы тебе помочь — твой родной сын...» (Ц. Село. 22 августа 1915 г.)

«Мой горячо любимый.
Крепко целую тебя за твое дорогое письмо... Все время льет дождь, что ужасно действует на настроение. У нас была операция и много тяжелых перевязок со стонами и со слезами... Прощай, мое дорогое сокровище. Бог да благословит и защитит тебя! Нежно целует тебя твоя старая Детка. (Ц. С. 16 августа 1916 г.)

Постепенно над головами Царственной Четы сгущаются тучи, о чем свидетельствует отрывок из письма:
«...По словам Сандро Л<ейхтенбергского>, Ник. Мих. <либерал-историк, Великий Князь> распространяет ужасные вещи, все возмущаются его рассказами в клубе, и он постоянно видается с Родз(янко) и компанией. Прости, что постоянно пишу тебе все о неприятностях, но голова устала от дел... 1000 нежных поцелуев и благословений. Навеки всецело Твоя». (Ц. Село. 9 ноября 1916 г.)
Великий Князь Николай Михайлович еще не знал, что, подкапываясь под Царскую власть, он роет и себе могилу. Когда его приговорили к смерти за принадлежность к Дому Романовых, Максим Горький походатайствовал перед «Ильичом» о снисхождении, сославшись на то, что Николай Михайлович известный историк. «Самый человечный человек» заявил: «Революции историки не нужны».
Когда началась «бескровная» февральская революция и Императора заставили отречься от престола, Государыня не стала его упрекать, а заявила, что как муж и отец ее детей он ей еще дороже, чем как Император.
И в царскосельском заточении, и в сибирской ссылке, как Государыня, так и ее Семья несли свой крест страданий и унижений с истинно христианским смирением.
И об этой подвижнице «скверноподданные» пели: «За ерманскую Царицу пошлют парня на позицу». «Ерманская Царица», о которой пели неумные люди, близко к сердцу принимала нужды и страдания подданных.
«... Следовало бы сделать заранее большие запасы, так как у нас масса беженцев, которые будут страдать от голода и холода, — писала она Государю 27 августа 1915 года. — О, через какие мучения они проходят! Масса народу умирает по дороге, сбивается с пути, и всюду подбирают заблудившихся детей...»
Императрица посещала места скопления беженцев и, естественно, помогала беднякам. «...Мы поехали без предупреждения и осмотрели 5 мест, — один ночлежный дом, который стоял пустым — около Нарв. заст[авы], где женщины с детьми спят в двух лагерях; в соседнем доме помещаются мужчины... Там есть баня и столовая... Все целовали мне руки, но со многими я не могла объясниться, так как они польки или латышки... Рядом с пакгаузом выстроено прекрасное новое деревянное здание, с большой кухней, столовой, спальнями и ванными — поезда подходят прямо туда», — сообщает Государыня супругу (5 сентября 1915 г.).
И п о н ы н е то и дело говорят недоброжелатели о вмешательстве Императрицы в дела управления. Как же обстояло дело?
«О, мой друг, я так тронута, что ты просишь моей помощи, я всегда готова все сделать для тебя, но не люблю вмешиваться непрошенно...» — Об этом мы узнаем из письма Государыни в Царскую Ставку от 28 августа 1915 г.
Императрица была убеждена: ее помощь угодна Богу.
«...Дружок, слушайся моих слов, — писала она супругу 9 сентября 1915 г. — это не моя мудрость, а особый инстинкт, данный мне Богом п о м и м о  м е н я, чтобы помогать тебе».
С улучшением дел на фронте усилились нападки на Царскую власть в тылу.В Думе, в земских учреждениях. И не только в них.
Государыню беспокоили бунтарские настроения в Синоде и и правительстве Удивительно ли, что приходилось менять чиновников, не оправдавших доверия Государя и Императрицы. Заботило Государыню и будущее России — дети:
«...За эти три месяца устроено множество яслей по всей России нашим обществом материнства и младенчества, — докладывала она супругу 11 сентября 1915 г. — Для меня большая радость, что все так горячо откликнулись и сознали важность этого вопроса, — особенно теперь нужно заботиться о каждом младенце, ввиду тяжелых потерь на войне...»
Сколько справедливости в суждениях Государыни, сколько проницательности. Ее заботит Сазонов — этот «министр иностранных дел для иностранцев».
«Хотелось бы, чтобы ты нашел подходящего преемника Сазонову, не надо непременно дипломата! Необходимо, чтоб он уже теперь познакомился с делами и был настороже, чтоб на нас не насела позднее Англия и чтоб мы могли быть твердыми при окончательном обсуждении вопроса о мире... Он [Сазонов] такой трус перед Европой и парламентарист, а это было бы гибелью России. Ради Бэби мы должны быть твердыми, иначе его наследие будет ужасным, а он с его характером не будет подчиняться другим... Ты не можешь делать уступок, вроде ответственного министерства и т.д. и всего, чего они [думцы] хотят. Это должна быть т в о я война, т в о й мир, слава твоя и нашей страны, а во всяком случае не Думы...» — Так писала Императрица супругу в Царскую Ставку 17 марта 1916 года.
Тот факт, что Император был лишь благодарен супруге за ее «вмешательство» в государственные дела, подтверждается таким письмом:
«...От всего сердца благодарю за твой добрый совет. Я всегда думал, что продовольств. вопрос лучше решить сразу... Теперь это сделано: помоги нам Бог!» (31 октября 1916 г.)
Несмотря на страдания и унижения, которые пришлось пройти Государыне после февральского переворота, она не переставала верить в русский народ.
«Вот 11 человек верхом прошли, хорошие лица, мальчики еще... это уже давно не виданное зрелище. У охраны комиссара не бывают такие лица... Атмосфера электрическая кругом, чувствуется гроза, но Господь милостив... Хотя гроза приближается — на душе мирно — все по воле Божией», — писала в апреле 1918 года А. А. Вырубовой Императрица. Даже находясь в заточении и стесненных материальных условиях Государыня не забывала о друзьях, отправляла им продукты, вещи, беспокоилась о судьбе знакомых и не знакомых ей людей.
Она не страшилась смерти. Страшилась лишь разлуки с любимой Семьей.
Самозваные правители, отрешившие от власти Государя Императора, зачастую не знали, что с этой властью делать. Казалось бы, пусть они разбираются сами со своими проблемами. Но не таковы были Государь и Государыня. Они болели за Россию, за ее народ. Об этом свидетельствуют их письма к друзьям в России и за ее пределами. Вот выдержка из письма Государыни от 5 (18) июня 1917 года из Царскосельского заточения, адресованного Лили Ден:
«...О как я рада, что нового Командующего <Балтийского> флота назначили <адмирала Развозова>. Дай Бог, теперь лучше будет — настоящий моряк, и надеюсь, что ему удастся постепенно подтянуть дела. Сердце дочери и солдата ужасно болит, смотреть на многое — не могу привыкнуть и не хочу, такие чудо-богатыри, которые были — все с ними можно <было> делать — и как их испортили, именно, когда нужно начинать избавляться от врагов — а то сколько лет еще будем воевать. — Вы понимаете, как Он <Император> страдает, — читает <газетные сообщения>, а слезы все время на глазах... Столько у нас друзей там на фронтах — могу представить, как безумно больно и тяжело им... Сегодня молебен в 12 ч. для 16 л. Анаст<асии> — вот как время летит.
...Бог даст нам сил и терпения и не оставит нас. Прошло вот уже три месяца <после революции>! Народу обещали, что у него будет больше продовольствия и топлива, но все стало хуже и дороже. Они всех обманули... Но такова Божья воля... Лишь теперь я узнала, как Вы провели первые дни <в тюрьме>. Это ужасно, но Бог вознаградит Вас».

* * *

«Душка нежно любимая, — писала верной подруге Лили Ден Императрица 29 ноября 1917 года из Тобольска. — Очень, очень давно не имею от Вас вестей... Я хочу знать так много. Как граф Келлер? Видели ли Вы его в Харькове? Все происходящее так ужасно, что нет слов... но Бог милосерден...
Крепко, крепко целую. Христос с Вами».
В письме от 2 марта 1918 года Государыня снова вспоминала о благородном графе Келлере, начальнике 3-го кавалерийского корпуса, который во время февральского переворота отказался отречься от Царя: «Если Вы увидите милого графа Келлера снова, передайте ему, что его бывший Шеф <Государыня имела в виду себя> шлет ему самый сердечный привет и постоянно молится за него... Надеемся исповедоваться на следующей неделе, если нам разрешат. С нетерпением жду эти великолепные богослужения — так хочется помолиться в храме.
Вспоминаю наш храм <Феодоровский Государев Собор в Царском Селе> и мою маленькую моленную возле алтаря... Не беспокойтесь за нас, душка нежно любимая. — Вам всем плохо и Родине!!! Что больнее всего и сердце сжимается от боли — что в один год наделали. Господь допустил — значит, так и надо, чтобы поняли и глаза открыли на обман и ложь... Все больно — все чувства затоптаны ногами... Мы должны понять, что Бог превыше всего и хочет приблизить нас к Себе через наши страдания. Любите Его всей душой. Но моя Родина — Боже мой — как я люблю ее всем своим существом, и ее страдания вызывают во мне физическую боль... Нежно целую Вас и Тити <сына Лили Ден>. Христос с вами, мои душки. Привет Маме и Бабушке. Дети Вас целуют и любят, а Он <Император> шлет наилучшие пожелания. Ваша старая Крестная».
Письма эти, отрывки из которых мы приводим, дошли до адресата — Юлии Александровны (Лили) Ден — лишь три года спустя, когда ни Императрицы, ни Царской Семьи и верных Ей слуг не было в живых.
В наши дни, когда все (или, во всяком случае, многие) красивые девушки мечтают или выйти замуж за иностранца или уехать на заработки за рубеж, вспоминается любовь Царицы к России и к русскому народу несмотря ни на что. Увидев после февральского переворота, каким унижениям подвергается Императрица и Ее Семья, Лили Ден воскликнула:
— Ненавижу Россию!
— Не смейте говорить этого, Лили! — возмутилась Императрица. — Подобными словами Вы причиняете мне боль. Не надо осуждать людей. Они не ведают, что творят.
Уже находясь в заточении в Тобольске, под охраной, словно преступница, Императрица в разговоре с Е. С. Боткиным заявила:
— Я лучше буду поломойкой, но я останусь в России.
«Я думаю, что этого не скажет ни одна русская женщина, так как ни одна из них не обладает той горячей любовью и верой в русского человека, какими была проникнута Государыня Императрица, несмотря на то, что от нас — русских — Она ничего не видела, кроме насмешек и оскорблений, — писала дочь лейб-медика, умученного вместе с Царской Семьей. — Нет кар, которыми русский народ может искупить свой великий, несмываемый грех перед Царской Семьей...» , — вырвалось у Татьяны Мельник-Боткиной.
В дни после убийства Распутина Лили Ден находилась в Александровском дворце. Она боялась, что должно произойти какое-то еще несчастье. Но была поражена тем, что Императрица не испытывает страха.
— Ваше Величество, Вы совсем не боитесь смерти. А я боюсь умереть — я ужасная трусиха.
— Неужели, Лили, Вы действительно боитесь смерти? — удивленно посмотрела на молодую женщину Государыня.
— Действительно, Ваше Величество.
— А я всегда смотрела на смерть, как на друга, как на избавление от земных страданий.
Преданная Царской Семье Лили (Юлия Александровна) Ден была арестована вместе с Анной Вырубовой и не смогла разделить участь любимой ею больше жизни Императрицы. Слухи о гибели всей Семьи достигли ее уже в эмиграции, в Англии, куда муж Лили, командир крейсера «Варяг», был откомандирован.
Императрица была чрезвычайно одаренной натурой. Она была не только прекрасным музыкантом и певицей (по словам профессора Консерватории Ирецкой, своим голосом Императрица «могла бы зарабатывать хлеб»).
Была она и художницей, превосходно разбиралась в живописи. Во время одного из сеансов работы В. Серова над портретом Николая II к супругу пришла Императрица. Произошел эпизод, который Грабарем и Теляковским был описан совершенно по-разному. Грабарь, со слов Серова, писал, будто бы Императрица указала художнику на замеченные ею погрешности в рисунке. Мастер протянул ей палитру и сказал:
— Так Вы, Ваше Величество, лучше уж сами и пишите...
«Царица вспылила, топнула ногой и, повернувшись на каблуках, надменной походкой двинулась к выходу», — писал Грабарь.
В дневнике Теляковского эпизод выглядит иначе.

«Императрица, когда показывали портреты, сделанные Серовым, просила некоторые детали рисунка дописать, — гласит запись. Серов согласился и когда пришел к барону [В.Б. Фредериксу, министру Императорского двора], то сказал — я уже согласился, хотя напрасно дописывать портреты, но, видя, что работа моя не нравится Императрице, я отказываюсь писать следующие портреты».

Как видим, ни о каком топоте ногой не было и речи. Версия Грабаря-Серова появилась в советское время, когда считалось хорошим тоном и прибыльным занятием набрасывать черные тона на портреты Августейших особ, в частности, Императрицы. Впрочем нынешнее время немногим отличается от советского. Как и нравы авторов.
Их симпатии, как и симпатии ряда зарубежных биографов Императрицы, на стороне палачей, а не их жертв.
Впрочем, у английской писательницы Э.Э.П.Тисдолл, автора книги The Dowager Empress («Вдовствующая Императрица»), где Мария Феодоровна изображена в радужных красках, а ее Августейшая невестка — в темных , пробудилась-таки совесть. По ее словам, после убийства Распутина «Императрица Алики [Александра Феодоровна] из занятой лишь самою собой неврастенички превратилась в героиню, каковой и оставалась до самой своей ужасной смерти в екатеринбургском подвале полтора года спустя» .
Похвала сомнительная, но и на том спасибо. По словам Сиднея Гиббса, Императрица «была добрая и любила делать добрые дела».
Доброту, как отличительную черту Царицы-Мученицы отмечала и г-жа Битнер: «В ней [Императрице] самым характерным отличием была величавость... Бывало, идет Государь, нисколько не меняешься. Идет она — обязательно подтянешься. Однако она вовсе не была гордячкой. Она не была и женщиной со злым характером. Она была добра и в душе смиренна».
Юлия Александровна Ден свидетельствовала:
«В трагические дни <переворота>, когда счастье отвернулось от Царской Семьи, никто из ее членов не сожалел об утраченном ими положении и престиже. Единственно, что их тревожило — это страх расстаться друг с другом. К ним можно было бы отнести слова, нацарапанные кем-то на стене старинной итальянской тюрьмы: «Лучше смерть, чем жизнь без тебя».
Если одним словом охарактеризовать сущность натуры Императрицы — то это слово — Любовь. Любовь к России, несмотря на ее неблагодарность по отношению к Государю и Царской Семье. Любовь к Супругу, Дочерям, Сыну — Наследнику Цесаревичу. Который был для Государыни, как и всей Ее Семьи — Солнечным Лучом. Это понял английский поэт Освальд Норман, который посвятил Царице стихотворение, озаглавленное им

ЦАРСКОЕ СЕЛО

* * * *

убиенной Государыне Императрице Всероссийской
Александре Феодоровне

Adieu, c'est pour un autre monde!

Капризный Рок на трон Тебя вознес,
К ногам Твоим поверг он Царство
И дал взамен бессчетные мытарства,
Замест нектара — чашу горьких слез.
Не знала Ты, что минут годы счастья
И разобьется Твой державный челн
О скалы средь кровавых волн
В годину черную ненастья.
Как Ты сумела все это сносить,
Когда убийство коршуном кружило
И чернь Твою пролить алкала кровь?
К Престолу Божию молитвы возносить
Душе Твоей что придавало силы?
Святая вера: Бог — это Любовь.

(Перевод В. К..)

Многие образованные англичане помнили, что русская Императрица была любимой внучкой британской королевы Виктории, что связи между Россией и Великобританией не прерывались.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Заговорщики были арестованы офицерами
Екатеринбургские останки это лжемощи ничуть
В случае поражения его партии на выборах в учредительное собрание они уступят воле народа
Кузнецов В. Русская Голгофа истории России 6 рабочих
В отличие от других великих князей владимира александровича