|
|
<<< ΛΛΛ >>>
Такая приватизация, естественно, разлагает, ослабляет государство,
но отнюдь не меняет его тип. Чиновники и после приватизации
остаются чиновниками. Они и не думают «отделяться
от государства», прихватив свою собственность. Весь смысл восточной
чиновничьей приватизации только в том, чтобы в рамках
существующей системы, сохраняя нераздельность власти и собственности
при доминировании первой, насытить непомерные
аппетиты носителей власти.
В рамках такой «перестройки» существующей системы не происходит
формирования института настоящей легитимной частной
собственности. Происходит лишь дележ разграбленной государственной
собственности государственными чиновниками.
Замкнутый круг, в котором вращается восточная цивилизация, не
разрывается, начинается новый виток.
Истощенное – государственниками – государство в конце концов
рушится. Новый государь – один из соперничающих сановников,
или вождь крестьянского восстания, или сосед-завоеватель,
или кочевник – вновь восстанавливает эффективность централизованной
власти, перераспределяет частные земли, ужесточает
контроль за землепользованием. На места покоренных вассалов
приходят назначенные начальники. Доходы государства растут.
А через пару поколений чиновники вновь начинают приватизировать
государственную собственность. Все повторяется.
Конечно, ярче всего такой династический цикл виден в истории
Китая. Но его нетрудно найти и в Египте, и в государствах
Средней и Западной Азии.
Для предпринимателя, частного собственника этот повторяющийся
цикл не оставляет надежд. В период укрепления империи
он под мощным контролем и подозрением, под вечным риском
конфискации. Ослабление империи открывает дорогу хаосу, междоусобицам,
разбоям, чужеземным завоеваниям, когда ничего не
гарантировано. В период своей мощи восточная деспотия опасна,
при ослаблении – невыносима.
Само понятие реформ в неевропейской древности неразрывно
связано с новым возрождением одряхлевшего в предыдущий
период государства, но на старых основаниях: ужесточение контроля
за земельной собственностью, повышение эффективности
бюрократической машины, нажим на группы, не поглощаемые
государством, т.е. на знать, частных собственников.
В истории восточные общества возникли за много тысяч лет до
западных. Отношения власти реально являются важнейшими для
упорядочивания ситуации в любом человеческом общежитии,
начиная с племени. Отношения власти и подчинения возникают
раньше, чем накапливается собственность, чем формируется система
отношений собственности. Исторически власть первична
по отношению к собственности. Само накопление собственности
становится возможным во многом благодаря тому, что власть
структурирует, организует человеческую общность и ее деятельность.
Естественно, что затем отношения собственности начинают
размещаться внутри уже сложившейся «матрицы власти».
Твердо подчиняя собственность власти, восточные общества
(не отдельные законы, не династии, а базовая социальноэкономическая
структура этих обществ) остаются в высокой мере
стабильными. Бурные метаморфозы в них начались, пожалуй,
лишь в конце XIX–XX веке, в процессе массированного взаимопроникновения
разных типов цивилизаций.
2
Западная система отпочковалась от обществ восточного типа во
второй трети 1-го тысячелетия до н.э. в Греции. Возникновение
этой системы характеризуется как «греческое чудо» и остается неразгаданной
загадкой. Известный исследователь Востока Л. Васильев
пишет: «Трудно сказать, что явилось причиной архаической
революции, которую смело можно уподобить своего рода социальной
мутации, ибо во всей истории человечества она была единственной
и потому уникальной по характеру и результатам»4.
Лишь в XIX веке «Запад» и «Восток» по-настоящему встретились. Эта
встреча показала преимущества западной системы: экспансия в самых
разных формах шла с запада на восток и никогда в обратном направлении
(пока Япония и другие восточные драконы не ассимилировали
важнейшие элементы западной системы настолько успешно, что смогли
вступить в конкуренцию с наиболее развитыми странами Запада).
В чем же главный смысл «западной мутации»? О нем мы можем
судить хотя бы по позднейшей рефлексии западных исследователей,
с изумлением констатировавших отсутствие на Востоке такого
краеугольного элемента западной системы, как разработанное
понятие свободной от государства частной собственности, прежде
всего земельной. Значит, главное в «греческой мутации» то,
что отделило ее от восточной прародительницы, – изменение
отношений собственности, возникновение развитой системы
частной собственности, легитимной юридически и социальнопсихологически,
все более независимой от государства. Частная
собственность впервые стала действительно частной, перестав
быть одним из атрибутов власти5. Позднее отношения частной
4 Васильев Л.С. История Востока. T. I. M, 1993. С. 17.
5 Описывая этот процесс, Л. Васильев отмечает: «Одно несомненно: главным итогом
трансформации структуры (традиционных обществ в античной Греции. – Е.Г.)
был выход на передний план почти неизвестных или по крайней мере слаборазвитых
в то время во всем остальном мире частнособственнических отношений, особенно в
сочетании с господством частного товарного производства, ориентированного преимущественно
на рынок, с эксплуатацией частных рабов (т.е. рабов, принадлежащих
не государству, а частным лицам. – Е.Г.) при отсутствии сильной централизованной
власти и при самоуправлении общины, города-государства (полиса). После реформ
Солона (начало VI в. до н.э.) в античной Греции возникла структура, опирающаяся
на частную собственность, чего не было более нигде в мире».
собственности превратились в нечто самоочевидное, и уже стало
казаться удивительным то, насколько слабо они представлены в
восточных обществах.
В результате постепенно сложилась система, где само государство
– не повелитель, а инструмент в руках полиса. Права гражданина,
не подлежащие сомнению, – аксиома. Разумеется, и Греция,
и Рим видели немало тиранов, насилия, произвольных конфискаций,
но все это уже как поверхностные волны над мощным
пластом укоренившихся частноправовых отношений. То, что в
восточном мире – естественное право, обязанность власти, здесь –
нетерпимая тирания и произвол.
Даже когда Римская империя погибла и завоевавшие ее варвары
смешали всю систему сложившихся отношений собственности,
частного права, разрушили развитые социальные, административные
институты, принеся на остриях своих мечей традиционно
восточные социальные установления, античное социальное наследие
не исчезло бесследно, а сохранилось (хотя бы в виде ментальной
традиции) и затем медленно, упорно модифицировало
феодальные установления, право, усиливало процессы приватизации,
обеспечивая их идеологическую базу.
Феодальная система, сформировавшаяся в Европе на обломках
античной империи, в отличие от нее не заключала в
себе ничего уникального для мировой социальной практики.
Тенденция к феодализации при ослаблении централизованной
власти – хорошо известная черта древних государств.
Если мощной централизованной бюрократии не существует,
земли дробятся на уделы воинами. Последние стремятся превратить
условные владения в полные. Традиция им в этом помогает.
Назначенные управлять областями князья обретают
независимость, право наследования. Община рядом с замком
рыцаря имеет защиту от разбойников. Он скорее поможет, чем
далекий король со своей армией.
Частной собственности на землю в римском или современном
смысле этого слова в средние века нет и быть не может. Землю
считают своей, имеют на нее пересекающиеся права и король, и
граф, и рыцарь, и община, и крестьяне. Похожие структуры мож
но найти и в Китае периодов Чуньцю6 и Троецарствия7, и в Японии
при Фудзиваре8, и во многих других регионах и эпохах.
<<< ΛΛΛ >>>
Видно из телеграммы начальника штаба верховного командования генерала алексеева …двадцать пятого
Черно морского флота с пониманием отнеслись к постановлению верховного совета республики о
В 1920 году эту сущность социалистической революции точно сформулировал монархист в
Если бы действительно это была высшая стадия капитализма
Отсюда эмиссионное финансирование государственных расходов
|
|
