|
|
<<< ΛΛΛ >>>
Келейная, чисто номенклатурная приватизация отныне сломана.
Да, рынок собственности не является равным и открытым –
«одним махом» зачеркнуть все сложившиеся имущественновластные
отношения невозможно, да и не нужно, как невозможно
и не нужно ломать уже сформированные представления о легитимности
тех или иных прав собственности. Приватизация как
раз создает мягкий, пластичный механизм смены собственников,
по крайней мере возможности такой смены.
Пусть в результате первого этапа приватизации в образовавшихся
«промышленных колхозах» командуют прежние директора,
являясь, как и раньше, фактическими владельцами предприятий.
«Номенклатурным» или «свободным» рынок собственности является
отнюдь не в зависимости от анкет наиболее сильных групп
собственников. Любой «анкетный расизм» – деление на «плохих»
и «хороших» в зависимости от национальности, происхождения,
предыдущей работы и т. д. – и отвратителен, и бессмыслен. «Номенклатурный
рынок» – это не рынок, где командуют бывшие
члены номенклатуры, «номенклатурная приватизация» – не приватизация,
при которой права хозяев получает экс-номенклатура.
Речь не о персоналиях, а о системе, не об актерах, а о ролях и правилах
игры в экономическом театре. Каковы правила на рынке –
открытые, писаные, экономические, рыночные, подчиняющиеся
закону свободной конкуренции или же по-прежнему тайные,
телефонные, административные, скованные властными отношениями,
ориентированные на государственно-бюрократическую
машину? Вот где критерий различения «номенклатурного» и «свободного
» рынка, «номенклатурной» и «рыночной» приватизации.
Если в систему свободного рынка входят, начинают играть по ее
правилам члены номенклатуры, система от этого не становится
номенклатурной. Также, если властные позиции на бюрократическом
рынке займут и станут играть по его правилам бывшие
диссиденты, рынок не станет демократическим.
Приватизация изменила юридические отношения собственности,
размыла саму систему номенклатурно-бюрократического
«рынка власти». Произошла приватизация самой номенклатуры.
Теперь она должна будет играть по рыночным законам, круговая
бюрократическая порука если не распалась, то надломлена. Конечно,
система, которая сложилась сегодня, переходная. Закончен
лишь первый этап приватизации, но если на втором этапе
действительно заработают уже принятые законы о банкротстве,
если возникнет вторичный рынок ценных бумаг, начнется массированная
продажа пакетов акций, принадлежащих государству,
пойдет постоянный процесс чисто рыночного перераспределения
собственности, тогда перемены примут необратимый характер,
страна пойдет от «номенклатурного капитализма», от смешанного
рынка с сильными элементами бюрократического рынка, от
лжегосударственной формы частной собственности к рынку свободному,
к частной собственности. Важнейшим и необходимым
этапом на этом пути и была приватизация 1992–1994 годов.
4
Как известно, настоящей шоковой терапии у нас в 1992 году
(не говоря уж про последующие годы) так и не было. Сбивание
инфляции шло неровно, толчками, непоследовательно и потому
особенно мучительно. Чтобы понять, чем отличается «номенклатурный
» капитализм от «полудемократического», достаточно
сравнить два трехлетних периода: 1989–1991 и 1992–1994.
Первый период: при сравнительно небольшом падении производства,
при сравнительно умеренной явной инфляции идет постоянный
и безнадежный развал экономики и непрерывное падение
жизненного уровня огромного большинства населения при сказочном
обогащении номенклатуры за счет разграбления госсобственности.
Отсюда и постоянно растущее социально-политическое напряжение.
Второй период: падение производства становится явным, также
как инфляция и рост цен. Экономические раны обнажаются, но с
этого момента может начаться и лечение, а не «заговаривание». Да,
жизненный уровень значительной массы населения продолжает
падать, но ситуация уже меняется. Все более широкие круги населения
начинают втягиваться в орбиту «полусвободного» рынка, у
людей (особенно молодых, активных) появляется надежда, свет в
конце тоннеля. Изменилась социальная ситуация: коммерческой
деятельностью смогли заняться не десятки, не сотни тысяч «избранных
», а миллионы, десятки миллионов. Именно тут зародыш
не класса миллионеров, а настоящего среднего класса. Вот что
нокаутирует «непримиримую оппозицию» – не дубинки ОМОНа,
а «невидимая рука» рынка, пусть и зажатого, изуродованного, но
все-таки рынка. Чисто хищническая, паразитическая, самоедская
экономика госкапитализма (социализма) начинает меняться.
Анализ экономической динамики последних лет в России,
других независимых государствах, сформировавшихся на базе
союзных республик и восточноевропейских стран, приводит к
парадоксальным результатам, которые, на первый взгляд, трудно
объяснить. Производство упало резко и повсеместно. В то же
время потребительский рынок, полностью разрушенный к нача-
лу реформ, наполнился. По данным бюджетных обследований,
потребление многих товаров, обеспеченность ими домашних
хозяйств выросли. Это видно и не вооруженным статистическим
инструментарием взглядом по тому, как люди одеты, как увеличилось
число легковых машин (отнюдь не только «мерседесов»: так,
например, в Москве в 1992–1994 годах число автомобилей увеличилось
более чем в 2 раза), как недоступные ранее товары стали
предметом массового потребления. Динамика производства как
бы теряет связь с каждодневной жизнью людей.
В Белоруссии, проводившей политику медленного, «регулируемого
» вхождения в рынок, падение промышленного производства
меньше, чем в других странах, зато средняя зарплата здесь
на лето 1994 года была 20 долларов в месяц. В Эстонии и Латвии,
проводивших классическую «шоковую терапию», падение производства
больше, а средняя зарплата соответственно 110 и 125
долларов.
В течение января 1992 – августа 1994 года в России, по официальной
статистике, происходило крутое падение промышленного
производства и на его фоне – медленный рост розничного
товарооборота, реальных доходов населения, затем сбережений,
позитивное сальдо торгового баланса, рост валютных резервов.
В нормальных рыночных экономиках такого просто не может
быть. Конечно, рассчитывать, что такая ситуация продлится долго,
невозможно. Но во всяком случае поучительно разобраться в причинах
парадоксальной ситуации 1992–1994 годов.
Крайнее, запредельное уродство социалистической экономики –
вот что в какой-то мере облегчило процесс ее реформирования.
Если уровень жизни древнеегипетского крестьянина и был как-то
связан с успехами власти в строительстве пирамид, то лишь обратной
зависимостью. Социализм довел масштабы бессмысленной с
точки зрения благосостояния общества экономической деятельности
до уровня, о котором не могли и мечтать архаичные восточные
деспотии, поднял строительство промышленных «пирамид» на уровень
технологий XX века.
Производство вооружений было техническим, экономическим
и социальным стержнем социалистической промышленности, в
то время как гражданский сектор был низведен до функции подсобного
хозяйства ВПК. Именно оборонный сектор был крупнейшим
потребителем высококачественных сталей, цветных
металлов, химических продуктов, электронного оборудования.
К концу 1980-х годов абсурдность происходящего уже бросалась
в глаза: страна влезала в долги, правительство проматывало золотой
и валютный запасы, потребительский рынок разваливался
на глазах, снабжение продуктами питания все в большей мере зависело
от импорта продовольствия и кредитов, которые коммунистические
правительства униженно выпрашивали у Запада, а
военно-промышленный комплекс продолжал готовиться к войне
против всего мира.
Резкое сокращение производства вооружений не только
позво лило разорвать этот порочный круг и создать предпосылки
экономического оздоровления, но и запустило механизм индустриального
кризиса сверхмилитаризованной экономики, сделав
неизбежным болезненный процесс структурной перестройки изготовлявших
вооружение отраслей производства.
Гипертрофированный военный сектор – самый яркий, но отнюдь
не единственный пример крупномасштабной, бессмысленной
с точки зрения благосостояния людей экономической деятельности.
СССР всегда заметно отставал от Соединенных Штатов по
производству сельскохозяйственной продукции. Глубокий аграрный
кризис, обусловленный фатальной неспособностью колхозов
и совхозов обеспечить эффективное сельскохозяйственное
производство, пытались компенсировать, направляя в эту сферу
всевозрастающий поток ресурсов. В общем, к 1985 году, который
можно считать «пиком» стабильного социализма, мы уже обогнали
США по производству удобрений в 1,5 раза, тракторов – в 5,
зерноуборочных комбайнов – в 16 раз, а зависимость от импорта
американского зерна продолжала возрастать. Нетрудно оценить
качество выпускаемых тракторов и комбайнов, эффективность их
использования, понять, что в таком количестве их в принципе невозможно
продать за деньги. В горы крашеного металлолома превращена
продукция металлургов, шахтеров, химиков, энергетиков,
транспортников,
Широко известный пример масштабной малопродуктивной
деятельности, перекликающийся с циклопическими проектами
восточных деспотий, – мелиоративное строительство позднего
социализма. В 1970–1985 годах в РСФСР площадь орошаемых
земель возросла втрое, в 1985 году на мелиоративные проекты направлялось
вдвое больше средств, чем на производство промышленных
потребительских товаров (группа Б). Никто так и не смог
продемонстрировать позитивных результатов этой циклопической
деятельности, выраженных в росте эффективности сельскохозяйственного
производства. С поворотом к рынку резкое
сокращение мелиоративных работ стало неизбежным, а за ним –
спад спроса на цемент, железобетон, строительную и железнодорожную
технику, на металл для ее производства, топливо.
Постсоциалистическая экономика с трудом освобождается от
огромного бремени бессмысленной хозяйственной деятельности,
встает с головы на ноги. Успешность этого процесса – абсолютно
необходимая предпосылка экономической стабилизации, прекращения
инфляции.
<<< ΛΛΛ >>>
Первый вариант отказаться от регулирования продовольственных цен правительства правительство
О результатах выборочных обследований обстановки на местах по некоторым острым вопросам
О россии уже можно было говорить как о действующем государстве
Благодаря им мы избежали гражданской войны на постсоветском пространстве
Гайдар Е. Власть и собственность истории России 1 собственности
|
|
