Пиши и продавай! |
На противоположной стороне квартального блока находились дома с более простым планом, без двора. В доме могли находиться также лавки или мастерские, не соединенные с жилыми помещениями. В первом доме квартала имелась даже ванная комната, отсутствующая в других [367, с. 28—34]. Таким образом, в этом районе мы видим сочетание восточных, вывезенных из метрополии, и античных греческих элементов, столь характерное для карфагенской архитектуры. По другую сторону Бирсы располагалась Мегара. Она была Во вермя III Пунической войны Мегара располагалась внутри городских стен. И возникает вопрос: всегда ли это было? Полиэн ( V , 10, 1), говоря о восстании ливийцев в конце V или в самом начало IV в. до н. э. (см. выше), упоминает о захвате восставшими городских нредместий, явно находившихся вне стен города. Рассказ Апниана об осаде Карфагена, довольно подробный, ни о каких предместьях вне стен не упоминает, хотя говорит об имении какого-то пунического аристократа у самых городских укреплений ( Lib . 117). Возможно, при по-стройкие в III в. до н. э. повой оборонительной системы Карфагена (см. выше) в общее кольцо укреплений было включено и аристократическое предместье, хотя какая-то часть имений пунической знати могла остаться вне этого кольца. Пунические аристократы обитали не только в своих домах и дворцах Мегары и, может быть, других частей города. Были у них и загородные жилища, о которых упоминает Магон { Col . I , 1, 18; Plin . XVIII , 35). Диодор ( XX , 8, 2-3) говорит о загородных виллах карфагенской знати: они были застроены красивыми домами, имеющими дворы, и в них было все, необходимое для «роскошной жизни». Некоторые имения пунических землевладельцев античные авторы именуют «башнями». Таково было владение Ганнибала в Бизацене ( Liv . XXXIII , 48). Само слово «башня» — воспроизведение финикийского термина, распространенного в метрополии уже во 11 тысячелетии до н. э. [50, с. 15]. На мозаиках уже римского времени появляются сельские жилища, укрепленные башнями. На одной мы видим дом, похожий на тирские здания на ассирийском рельефе, с дверью внизу и небольшими квадратными окнами под крышей и башней [76, рис. 105, 109, 110]. Не пришел ли этот тип вилл местных землевладельцев из пунической эпохи? Строительная техника карфагенян была разнообразна. Фундаменты пунийцы строили обычно из массивных блоков песчаника и известняка, привозимых из каменоломен в районе мыса Бон. Часто использовался бетон из смеси глины с песком и другими материалами, подобно тому, как и в самой Финикии. Нижнюю часть стен, выходящих на улицу, приблизительно на высоту метра от разрушительной силы сточных вод защищало, по крайней мере в III — II вв. до н. э., специальное покрытие из черепицы. Сами стены, особенно внутренние стены домов и кварталов, строились чаще всего из сырцового кирпича. Вывали случаи, когда вся стена, включая фундамент, выполнялась из кирпича. Пунические строители широко использовали также дерево и различные легкие строительные материалы, и эту технику они вывезли из метрополии [197, с. 543; 367, 12/, с. 34-35; 406, с. 178; ср. 79, с. 240]. Размеры и население КарфагенаКарфаген был огромным по тем временам городом. Общая протяженность стен, опоясывающих его, составляла 22 или 23 мили ( Liv . epitome LI ; Oros . IV , 22, 5), т. е. более 32 км , так что все пространство внутри городских укреплений превышало 20 кв. км. Его размеры, таким образом, превосходили размеры многих крупнейших городов не только Средиземноморья, но и вообще древнего мира, таких, как Вавилон, раскинувшийся иа 10 кв. км во времена Навуходоносора [89, с. 274], или Александрия, чья площадь также составляла около 10 кв. км, или даже Рим, который в правление Аврелиана в III в. н. э. был окружен стеной длиной 19 км и имел общую площадь почти 18 кв. км [302, с. 10, 13; 453, стб. 1381]. Однако плотность его застройки была неравномерна. Большую часть этого огромного пространства занимала Мегара, настроенная сравнительно редко и малонаселенная [313, т. II , с. 85], и ее население, считая и хозяев особняков, и их слуг и рабов, не могло превышать 100 тыс; человек [204, с. 59]. Непосредственно сам город с Бирсой, по подсчетам Ф. Реньера, занимал несколько больше 500 га , т. е. 5 кв. км. При этом значительное пространство (около 100 га ), прилегающее непосредственно к степам, оставалось, как полагает тот же исследователь, незастроенным, так как было предназначено для казарм и складов армии [458, с. 1289 — 1290]. Внутри города располагались некрополи, что еще уменьшало площадь, запятую зданиями. Зато остальная часть города была застроена очень плотно, и на многоэтажные дома приходилась значительная часть населения. Страбон { XVII , 3, 15) говорит, что накануне III Пуни--, ческой войны в Карфагене жили 700 тыс. человек. Как показали недавние исследования, цифры, кратные семи, в том числе 700 тыс., могут быть чисто риторическим оборотом и выражать понятие «очень много» [68, с. 192—196]. К тому же надо иметь в виду, что под словом nokiQ , географ мог подразумевать не только сам город в нашем смысле слова, но и его округу [368, с. 4—244; ср. 75, с. 54]. Поэтому при определении численности городского населения нриходится обращаться к косвенным данным, учытывая при этом большую степень гипотетичности всех вычислений. Диодор ( XX , 10, 5) рассказывает, что при неожиданном вторжении Агафокла в Африку карфагеняне, не дожидаясь ни союзников, ни войск из хоры, вывели в поле армию граждан (аитоие бё Tops no ^ iTixouc ;), насчитывающую не меньше 45 тыс. 125 пехотинцев, тысячу всадников и две тысячи колесниц, т. е. всего около 50 тыс. ъоиноъ. Опасность была столь велика, что были, по-видимому, мобилизованы все или почти все граждане, способные носить оружие, а таковые, по современным расчетам, составляют приблизительно '/з населения [25, с. 40]. Следовательно, в конце IV в. до н. э. гражданское население Карфагена составляло около 150 тыс. человек. Мы не знаем, каково было соотношение различных категорий карфагенского населения, сколько метеков, бодов, «сидонских мужей» и рабов приходилось на каждого гражданина. В Александрии в I в. до н. э. проживало около 300 тыс. свободных людей ( Diod . XVII , 52, 6); в эллинистическом Егинте у лиц, принадлежащих к среднему слою населения, было приблизительно по два раба [67, с. 301]; поэтому все александрийское население считают примерно равным 1 млн. человек [302, с. 10]. Существовало ли такое соотношение в Карфагене? Учитывай довольно высокое развитие там рабства, это вполне возможно. А если принять во внимание другие категории негражданского населения, то на одного гражданина приходилось, по-видимому, еще больше других жителей. Поэтому не будет большим преувеличением определить численность всего населения Карфагена в конце IV в. до н. э. в 550—600 тыс. человек. Отбросив около 100 тыс. проживавших в Мегаре, мы получим плотность населения в нижнем городе в среднем 1250 человек на гектар. Эта плотность не будет слишком уж велика, ее можно сравнить с александрийской: в Александрии она достигала в среднем тысячи человек на гектар, а в отдаленных районах (вне роскошного квартала «бета») была явно гораздо большей. Карфаген, таким образом, был в числе самых крунных городов древнего мира. Для сравнения можно отметить, что все население Афин во времена Перикла достигало 200—300 тыс. человек, а в Риме при жизни Цезаря проживали 800 тыс. [25, с. 57; 302, с. 6, 12]. Численность населения, естественно, не оставалась неизменной. Во II в. до н. э. она, по-видимому, выросла из-за притока населения из городов, отошедших к римлянам и нумидийцам, свидетельством чему может, как уже говорилось, быть застройка склонов холма Бирсы. И в таком случае мы получаем цифру, достаточно близкую к сообщенной Страбоном. Определенную долю населения Карфагена составляли иноземцы. Не говоря о рабах, привозимых сюда из различных районов Африки и Европы, в пунической столице временно или постоянно проживало немало иноземцев. Среди них было много ливийцев, в частности нумидийцев. В посвящениях Тиннит и Баал-Хаммону встречаются ливийские имена: Мас-126 силават, Екат, Цаканан, Зибак ( CIS , 3289, 3414, 3472, 3619). IS некоторых случаях прямо указывается происхождение посвятите ля из того или иного африканского города: нанример, Анан сын Шаанана из города Тубурсика ( CIS , 309). Жили здесь и этруски, один из них в надписи на дощечке из слоновой кости назвал себя карфагенянином [305, с. 36; 386, с. 371]. Возможно, воспоминания о связях с Карфагеном побудили уже в I в. до н. з. этрусков, устрашенных террором Суллы, эмигрировать именно в Африку и обосноваться сравнительно Е1едалеко от разрушенного пунического города [328, с. 547— 549]. Перед III Пунической войной в Карфагене было довольно много других италиков, как это видно из сообщения Аппиана ( Lib . 92) об их убийстве отчаявшимися карфагенянами при известии об ультиматуме Рима. Обитали в Карфагене и греки. Когда там появилась греческая колония, неизвестно. Мы только знаем, что в 396 г . до н. э. она уже существовала ( Diod . XIV , 77, 5). И с тех нор греки постоянно жили в этом городе, несмотря на все перипетии пунийско-эллинских взаимоотношений. Некоторые из иностранцев, проживавших в Карфагене, могли подняться до положения гражданина. Так, там натурализовался некий грек, дед Гиппократа и Эпикида, который бежал туда из Сиракуз ( Liv . XXIV , 6, 2). Гражданами становились дети карфагенян от их иноземных жен. Так, павшего при Гимере сына Магона Гамиль-кара родила сиракузянка ( Her . VII , 166). Наконец, надо отметить выходцев из метрополии, которые по тем или иным причинам переезжали в Карфаген, как, например, женщины и дети, отнравленные из Тира в Африку накануне македонской осады ( Diod . XVII , 41; lust . XI , 10, 14). Нам неизвестно правовое положение финикийских и тем более тирских переселенцев. Едва ли они рассматривались как простые метеки. Они могли довольно быстро слиться со своими 1 пуническими родственниками. Если подобные случаи происходили, как мы видели, с греками, то это тем более могло случиться с финикийцами. Вся эта разноплеменная, разноязыкая толпа наполняла огромный город, придавая ему космополитический облик, облегчая взаимопроникновение культур. Но все же «физиономию» города определяли в первую очередь пунийцы. Повседневная жизньФиникийцы вообще были людьми сравнительно невысокими. Средний рост мужчины составлял 1,63 м , женщины — 1,57 [483, с. 93]. Видимо, пунийцы в нринципе походили на своих 127 восточных родственников. Однако они сравнительно рано стали смешиваться с представителями других народов, что подчеркивает Юстин ( XVIII , 5, 17), и среди них с ливийцами и африканцами. Это привело к тому, что в антропологическом типе карфагеняп появились североафриканские и даже негроидные черты [204, с. 129]. Скелеты карфагепнн принадлежат к грацилытому типу. Свою одежду пунийцы вывезли из метрополии и долгое время сохраняли ее. Носили карфагеняпе широкую длинную тунику, ниспадающую вплоть до ступней, обычно не нодпоясан-нуго. Таким предстает, например, Гаипон в комедии Плавта «Пуниец» (1008, 1298). Но иногда, как показывают изображения на стелах, тунику все же подпоясывали [313, т. IV , с. 185]. Обычно, хотя и не всегда, карфагепяне ничего поверх туники не надевали, и в той же нлавтовской комедии один из персонажей с насмешкой говорит о появившемся пуническом купце: «Он что, оставил плащ в бане?» (976). На ногах у них были башмаки или сандалии. Женщины носили такие же туники, только более короткие, обычно оставляющие открытыми ноги ниже колен. В отличие от мужчин они надевали пояс, иногда даже два: один под грудью, подчеркивающий ее, другой на талии. И мужская, и жепская одежда была плиссированной, расшитой и довольно яркой — ее украшали полосы контрастных цветов, в том числе и пурпурного; одежда была перегружена вышивкой [222, с. 240—242]. Сверху женщины чаще, чем мужчины, носили плащ. Впрочем, карфагенянки довольно рано восприняли греческую моду, так что их одежда уже с V в. до н. э. мало отличалась от эллинской [191, т. I , табл. VIII ; 204, с. 135-139; 313, т. IV , с. 184-188]. Прозвищем было
|
|
|
|