<<<     ΛΛΛ     >>>   

чеканы на монетах могут дать представление о произведении, воспетом многими поэтами Эллады:

Бог ли на землю сошел и явил тебе, Фидий, свой образ, Или на небо ты сам, бога чтоб видеть, взошел?

Филипп

Близ руин храма Зевса в Олимпии в 1829 г. нашли прекрасные мраморные статуи, украшавшие с 460 г. до н. э. его фронтоны. На восточном (над входом) воспроизводился сюжет мифа с особенно важной идеей об извечной смене старого новым — сцена жертвоприношения перед состязанием колесниц юноши Пелопса и царя Эномая. На западном — сюжет, связанный с местным мифом, имевшим более узкое значение, но часто встречающимся в греческом искусстве,— кентавромахия.

Композиция восточного фронтона торжественная, величаво сдержанная. В центре ее — Зевс и могучие, готовые к скачкам герои. Подле них — лирические женские образы, также взволнованные предстоящим состязанием. По бокам от основных героев показаны четверки лошадей, возничие, прорицатель. Некоторые фигуры в сложных позах, порой коленопреклоненные, или в неудобном, будто промежуточном положении между отдыхом и действием. Среди спокойных, созерцающих персонажей — прорицатель и мальчик. В углах фронтона полулежат мужские фигуры, олицетворяющие текущие в Олимпии реки — Кладей и Алфей. Они воспринимаются как своеобразный, весьма условно трактованный пейзаж в античной скульптуре. Алфей спокоен, он отдыхает. Кладей же, несколько выдвинувшийся из угла фронтона, более напряжен. Эти изваяния олицетворяют природу, будто тоже принимающую участие в людских делах: горы, реки, боги, люди — все слито воедино, внимая важнейшему для Эллады событию.-

Возможно, что выбор сюжета восточного фронтона, представляющего состязание двух миров (старого — в лице Эномая с его уверенностью и кичливостью и нового, которому благоволит Зевс), связан с характерной для первой половины V в. до н. э. ломкой старых архаических представлений. Поэтически осмысливая события реальной жизни, греки воплощали их в своеобразной художественной форме.

В композиции восточного фронтона скрытое движение. Спокойные центральные фигуры как бы продолжают вертикали стройных колонн. К углам заметно снижение торжественности, нарастает динамика в изображении живо показанных сидящих и лежащих фигур. О главных героях мастер повествует возвышенностью вертикальных, будто возносящихся пластических форм, о второстепенных он говорит более раскованными пластическими образами. Но по своему стилю центральные и боковые фигуры хорошо сочетаются друг с другом.

Язык жестов, движений и поз, присущий скульптуре ранней классики, очень красноречив. Поворот головы Зевса убеждает в том, что победителем будет стоящий под его взором Пелопс, сосредоточенный, задумчиво опустивший голову.

Торжественное настроение некоторых персонажей омрачают нотки настороженности, напряжения. Дочь царя, Гипподамия, изображена

будто пригорюнившейся. Выразительна поза задумавшегося жреца-прорицателя, словно понимающего трагичность предстоящего поединка. Скрытый драматизм внешне будто спокойной композиции можно объяснить тем, что, по легенде, Пелопс не только не даст обещанной награды Миртилу — подкупленному вознице Эномая, но даже убьет его и навлечет этим проклятие на весь род Пелопидов, определив ужасные судьбы Атрея, Агамемнона, Клитемнестры и других его представителей. В мрачном затишье восточного фронтона скульптор воплотил предчувствие страшных событий, ожидающих потомков Пелопса:

О, древняя пагуба,

Ристанье Пелопово!

О, сколь омрачило ты Этот край

С тех пор, как в волнах морских,

Под корень подрубленный,

С златой колесницей той

В бесчестии сверженный,

Навеки почил Миртил,— Сколько лет

Своих многотрудных бед

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Подлинная красота
Метаморфозы магическая завороженность героев восточной стороны фронтона сменилась взволнованными
Национальный музей голова воина в шлеме

Величайшему графику древности экзекию характером линий уже вполне удавалось раскрыть сложные чувства