<<<     ΛΛΛ     >>>   

Всем этим было положено начало разложению древнерусского холопства. Вместе с этим разложением росло и юридическое значение личности холопа. Дети Ярослава запретили дозволенное прежде законом убийство холопа за удар, нанесенный им свободному человеку. В Смоленском Договоре с немцами 1229 г. назначена даже денежная пеня за удар, нанесенный холопу свободным человеком. Вместе с юридическим значением личности холопа укреплялось и его имущественное положение. Первоначально холоп не мог иметь ничего своего. Все, что он приобретал, принадлежало его господину. Но с течением времени имущество холопа (отарица Русской Правды, римское peculium) стало считаться его собственностью, хотя и ограниченной, неполной. В упомянутом Смоленском Договоре есть статья, из которой видно, что долг холопа, княжеского или боярского, свободному человеку обязан платить тот, к кому переходило по наследству имущество должника. Значит, имущество, по крайней мере, некоторых привилегированных холопов переходило по наследству одинаковым порядком с имуществом свободных людей.
Выводы из сказанного. Таково было действие церкви на состав общества. Оно было двоякое: 1) церковь усложнила общественное деление, поставив рядом с государственным обществом другое, церковное; 2) она начала подкапывать самое основание государственного общества, изменяя положение холопства. Она изменяла его в двух отношениях: во-первых, она стесняла пределы холопства, выделяя из него некоторые виды зависимости; во-вторых, она размыкала холопство, открывая выход из него в свободные состояния.

Основные источники для изучения этого периода. [27] Обращаемся к изучению второго, так называемого удельного, периода истории русских сословий. Выше обозначены хронологическими границами этого периода начало XIII и первая половина XV веков. Удельный период — это не только особое хронологическое, но и особое географическое пространство. Общественные отношения, установившиеся в удельные века, выросли не из той исторической почвы, которая была родиной изученных нами общественных отношений предшествующего периода. Старые коренные области Киевской Руси в продолжение удельного времени сперва сохраняли общественный склад, установившийся в XI и XII веках, а потом стали изменять его под действием чуждых влияний. Эти влияния были приносимы в общество юго-западной Руси с конца XIII века ее подчинением Литве, а с конца XIV века — династическим соединением Литвы с Польшей. Общественные отношения, созданные туземными условиями и бывшие плодом самородного развития, действовали не в старой Днепровской, а в новой Верхневолжской Руси, которая еще в начале XII века была полуфинской северо-восточной окраиной русской земли и стала новой Русью благодаря усиленному притоку колонизации из старых днепровских областей. Кто слушал изложение общего курса отечественной истории, тот припомнит, как и когда совершилось это обрусение финского Поволжья.
Основными источниками для изучения русских сословий в удельные века служат духовные и договорные грамоты удельных князей, преимущественно московских. Это очень обильные источники. Мы имеем шестнадцать духовных грамот, начиная с грамоты великого князя Ивана Калиты, составленной около 1328 г., и кончая двумя духовными великого князя Василия Темного, писанными около 1462 года. Кроме этих духовных грамот сохранился ряд договорных, числом пятьдесят одна, начиная с договора сыновей Калиты 1341 года и кончая договором Василия Темного с боровским князем Василием Ярославичем около 1456 г. К этим духовным и договорным грамотам можно присоединить еще и ряд таких же грамот времени великого князя Ивана III, потому что и они изображают еще вполне удельные отношения.
Эти источники обильны не только по количеству актов, но и по качеству исторических данных. В последнем отношении духовные и договорные грамоты не уступают Русской Правде и церковным уставам князей XI и XII веков. Только они изображают общественные отношения несколько с иной стороны. Русская Правда и церковные уставы — цельные уложения, не лишенные некоторой системы. Они дают нам общеобязательные положения, постоянные юридические нормы, но не показывают ни их казуального применения, ни практических последствий. Напротив, в духовных и договорных грамотах мы находим или хозяйственные распоряжения завещателей, или временные соглашения, которыми устанавливались изменчивые отношения князей и которые часто сами вызывались случайными обстоятельствами или минутными расчетами договаривавшихся сторон. Эти акты указывают казуальное приложение общих норм, практическое действие существовавшего общественного порядка, но не формулируют самих норм, не вскрывают оснований этого порядка. То и другое надобно выводить путем заключений от практических случаев к общим правилам, от последствий к основаниям. Потому духовные и договорные грамоты задают более сложную и трудную работу тому, кто по ним изучает общество. Зато они глубже вводят изучающего в состав общества, дают ему яснее видеть и нагляднее представить действовавшие в нем отношения. По ним мы наблюдаем не сухой остов общества, не социальную схему времени, а живую общественную организацию, цельную картину сословных отношений.
Новая сословная терминология удельного времени. В этих грамотах изображается исключительно государственное общество удельных веков. Общество церковное претерпело в это время мало изменений. Изучая состав государственного общества по духовным и договорным грамотам, прежде всего, встречаем новую сословную терминологию. Название «княжих мужей» для высшего класса общества теперь исчезает, заменяясь званием бояр, которое, сохраняя прежнее экономическое значение привилегированных землевладельцев, получает новое значение юридическое: это — высший класс служилого сословия. Точно так же и младшая дружина, носившая прежде название «детских» или «отроков», теперь обозначается термином детей боярских и слуг вольных, слуг дворовых или дворян. По-видимому, класс детей боярских был только составною частью класса слуг вольных, вьщелявшейся из него своим происхождением. Это члены младшей дружины, но происходившие из боярских фамилий, принадлежавших к старшей дружине. Они назывались детьми боярскими, пока не успевали получить звание своих отцов.
Точно так же и неслужилое население носит в актах удельного времени новые звания. В Киевской Руси XII века это население называлось просто «людьми» и распадалось на два класса — на горожан и на смердов, т.е. сельских обывателей. Теперь городские и сельские тяглые люди носят одинаковое название людей черных или земских. Закон не различал горожан и сельчан. В договорных грамотах князья повторяют условие, которым они взаимно обязывались не покупать у черных людей ни дворов в городе, ни земли в селе. Даже холопы являются с новым названием. Русская Правда, как мы знаем, не различала видов холопства, зная только одно холопство — обельное. Теперь полные холопы называются челядью дерноватой. Это те же полные холопы. А новое название произошло от «дерна», который при покупке холопа служил символическим знаком, указывавшим на то, что лицо или вещь приобретались в полную собственность. В удельное время является и новый вид укрепления холопства: это письменная крепость, носившая название грамоты дерноватой.
Видимое сходство сословного деления удельных обществ с прежним. Несмотря на новую сословную терминологию, можно подумать, что общественное деление в удельные века оставалось прежним. В самом деле, под новыми сословными названиями можно распознать три знакомых нам по Русской Правде разряда лиц. Общество удельного времени, по-видимому, также делилось на прежние три класса: на людей служилых, которые лично служили князю; на людей тяглых, которые миром платили князю; наконец, на холопов, служивших частным лицам. Но, рассматривая ближе отношения этих трех разрядов или классов к удельным князьям, замечаем существенную перемену, какая в них совершилась. Перемена эта стоит в тесной связи с политическим характером удельного князя. Удельные князья верхневолжской Руси ХШ и XIV веков были дальнейшими потомками того же княжеского рода, который владел русской землей в XI и XII веках.
Перемена в характере верховной власти. Но по своему политическому характеру эти потомки далеко не были похожи на своих предков XII века. В XII в. русской землей владел целый княжеский род. Отдельные члены рода имели политическое значение не сами по себе, не как отдельные лица, а как звенья, входившие в состав одной родственной цепи князей. Следовательно, [28] верховная власть в то время была не единоличной, а собирательной. Управляемое общество было связано с нею отношениями политического подданства, т.е. отношениями обязательного подчинения по закону, которые не зависели от частных сделок или личных соглашений.
Совсем иной характер получила верховная власть, когда ее носителями стали удельные князья. Это были одинокие самостоятельные владельцы, никакими постоянными политическими отношениями не связанные друг с другом. По мере этого политического уединения падало и правительственное значение удельного князя: в границах своего удела он был собственно не политический правитель, а частный владелец. Его княжество было для него не обществом, а хозяйством; он им не управлял, а эксплуатировал его. Он считал себя собственником всей территории удела, но только территории с принадлежащими ей угодьями. Люди, свободные лица, юридически не входили в состав этой собственности.
Исчезновение мысли о политическом подданстве. Свободный человек приходил в удельное княжество, работал и уходил из него, был для него политической случайностью. Князь не видел в нем подданного в нашем смысле слова, потому что и себя не считал государем. [29] OH пользовался известными верховными правами в своем уделе, законодательствовал, судил, вообще правил. Но свободные
люди подчинялись этим верховным правам князя, пока оставались в его княжестве, в силу договора с ним, который всегда мог быть разорван той и другой стороной. Следовательно, политические права князя вытекали из его гражданских сделок со свободным населением удела. Слово «государь» на языке того времени обозначало личную власть свободного человека над несвободным, над холопом. Удельный князь, подобно всякому землевладельцу, имел таких холопов; они одни и были его личными подданными. Благодаря всему этому, удельное владение по своему юридическому характеру приблизилось к простому частному землевладению.
Итак, существенная перемена, которая произошла в характере верховной власти, состояла в исчезновении политического подданства и в замене его временной зависимостью, основанной на частной гражданской сделке. Удельные князья были больше гражданскими владельцами своих удельных территорий, чем политическими управителями удельных обществ.
Гражданский договор и личное подданство как основания политического порядка в удельных княжествах. Эта перемена и изменила характер отношений к князю всех свободных классов удельного общества. Теперь свободные обыватели удела были связаны с князем не отношениями обязательного подданства, а временными обязательствами, вытекавшими из договора с ним. Эти обязательства по юридическому существу своему были одинаковы с теми, какими связывались частные свободные лица между собою. Точно так же и личные подданные князя, его холопы, принадлежали ему совершенно на том же праве, по какому владели холопами частные свободные лица. Итак, гражданский договор и личное подданство — вот два основания политического порядка в удельном княжестве. Достаточно сделать беглый обзор отношений к князю свободного и несвободного населения удельного княжества, чтобы заметить оба эти основания. Начнем с классов, отношения которых к князю определялись договором.
Отношение к князьям бояр и слуг вольных. Во главе общества стояли служилые люди, распадавшиеся на два класса — бояр и слуг вольных или дворян. Духовные и договорные грамоты очень точно обозначают отношение этих классов к князю. В их определениях проведено, прежде всего, строгое разграничение двух порядков отношений. Бояре и слуги вольные имели в удельных княжествах двоякое значение — служебное и экономическое. Они были орудиями княжеского управления и составляли его боевую силу, с другой стороны, они составляли класс личных землевладельцев. Духовные и договорные грамоты строго отделяют служебные отношения от имущественных, поземельных. Служебные обязанности носили чисто личный характер и не падали на землевладение служилых людей. Точно так же и землевладение бояр и слуг, вольных не стояло ни в какой зависимости от их служебных отношений. Такое строгое разграничение основывалось на праве вольной службы, которым пользовались бояре и вольные слуги. Это право состояло в том, что вольный слуга мог свободно выбирать себе место службы среди удельных княжеских дворов. Оно сложилось еще в предшествующий период. Его источником было сосредоточение верховной власти в целом княжеском роде, составлявшее особенность политического порядка в тот период. Так как власть принадлежала всему роду, сообща владевшему русской землей, то не было препятствий для служилых людей переходить от одного князя-родича к другому. [30]!Когда верховная власть разделилась между удельными князьями, старый обычай удержался при помощи воспоминания об их родственном происхождении и выражался в договорных грамотах как право служилых людей. Формулу этого права встречаем в договоре 1341 г. сыновей Калиты. Здесь младшие братья говорят старшему, великому князю Семену. «А боярам и слугам вольным — воля: кто поедет от нас к тобе и к великому князю или от тобе к нам, нелюбья ны не держати» (вражда за прием отъехавших слуг нам друг к другу не иметь). Переезжая на службу к другому князю, вольный слуга не лишался вотчины, приобретенной им в покинутом княжестве. Отсюда и вышло то обычное явление, что многие вольные слуги служили в одном княжестве, а владели землями в другом. Это явление и побуждало точно отделять служебные отношения вольных слуг от поземельных. Договорные и духовные грамоты довольно подробно определяют тот и другой порядок отношений бояр и вольных слуг.
1)Как землевладелец, вольный слуга нес связанные с тогдашним землевладением повинности в пользу того князя, в уделе которого находилась его вотчина. Это отношение к князю по месту землевладения выражалось в формуле: «Судом и данью тянуть по земле и по воде». Это значило, что суд по поземельным делам служилого человека, как и право, облагать данью его вотчину принадлежали тому князю, в уделе которого находилась эта вотчина. 2) Как служилый человек, вольный слуга нес известные повинности в пользу того князя, которому служил. В походах бояре и вольные слуги становились под знаменами этого князя, а не того, в чьем уделе владели землей. Значит, их служба носила чисто личный характер, падала на служилое лицо, а не на его поземельную собственность. Впрочем, была одна военная повинность, которая падала на служилое лицо по земле, привязывая его не к тому князю, которому он служил, а к тому, в уделе которого владел землей. Если город подвергался неприятельскому нападению, осаде, защищать его обязаны были все землевладельцы его уезда; даже те, которые служили в уделе другого князя. Эта повинность называлась городной осадой. Она так выражена в договоре 1405 года великого князя Василия Дмитриевича с братьями: «А кто, которому князю служит, где бы ни был, полезти ему (идти в поход) с тем князем, которому служит; а городная осада, где кто живет, тому туто сести». Последние слова значат, что в случае осады города в нем должны собраться для его защиты все землевладельцы его уезда, не разбирая, какому князю кто из них служит. Так определялись служебные и поземельные отношения бояр удельного времени. Легко заметить общее основание, на котором строились все эти определения: таким основанием служил договор слуги с князем, а не общий закон. В служебных отношениях это основание, очевидно, само собою. Указание на него мы встречаем в одном рассказе летописи. В 1378 году, по причине смут в Литве, к великому Московскому князю приехал на службу князь Трубчевский Дмитрий Ольгердович. Он, по словам летописи, «урядился у великого князя Московского и взял крепость и ряд». Великий князь с честью принял знатного слугу и дал ему «крепость и ряд». Таким образом, служебное положение слуги при княжеском дворе закреплялось «рядом» — личным договором. Но то же основание можно заметить и в поземельных отношениях вольных слуг к князю. Вольные слуги приобретали землю в уделе с разрешения его князя и владели ею на условиях, которые определялись их взаимным соглашением. Вот почему эти условия в удельное время были чрезвычайно разнообразны. Князья давали служилым землевладельцам большую или меньшую служебную власть в их вотчинах и освобождали последних от тех или других поземельных даней и повинностей.

Изучая положение бояр и вольных слуг в удельных княжествах, мы видели, что их отношения к князю определялись гражданским договором с последним. Отношения черных или тяглых людей в удельных княжествах устанавливались на том же основании; только черный человек не договаривался с князем прямо, как договаривался боярин или слуга вольный. Это различие объясняется отношением князя к различным разрядам земель в его уделе. Все земли в удельном княжестве можно разделить на два разряда: одни находились в непосредственном владении князя, другие он уступал в собственность частным владельцам — лицам и учреждениям, сохраняя над ними только права верховного вотчинника, т.е. право суда и дан; или даже уступая и эти права, целиком или по частям, частным собственникам вместе с другими правами владения. Земли первого разряда князь большей частью отдавал в пользование на известных условиях черным людям, городским или сельским, но не каждому лицу порознь, а целым обществам, связывая их круговой порукой в исполнении условий пользования. Земли владельческие раздавались в пользование тем же черным людям самими владельцами на условиях, ими назначаемых. Но в число этих условий входили дани и повинности, которых требовал удельный князь со всех черных людей, работавших в его княжестве. Черный человек договаривался или с обществом, в которое он вступал, или с землевладельцем, в вотчине которого селился. Но соглашение с тем и другим было косвенным договором с самим князем, в уделе которого он селился, потому что требованиями князя определялись исключительно или преимущественно те условия, на которых предлагали черному человеку землю тяглое общество или землевладелец. Если черный человек не соглашался на эти условия, он мог перейти в другое княжество.
Это право перехода всюду признавалось за черными людьми наравне с боярами и слугами вольными. В жалованных грамотах князья предоставляли частным землевладельцам право призывать на свои земли тяглых людей и из чужих княжеств, не считая переход по такому призыву незаконным побегом. В договорной грамоте рязанских князей 1496 года крестьяне в праве перехода из одного княжества в другое прямо уравнены с людьми высших классов. «А боярам, говорят договаривающиеся князья-братья, и детям боярским, и слугам, и христианом меж нас вольным воля». При такой свободе перехода крестьяне, жившие на землях частных владельцев, в удельные века сделали важное юридическое приобретение. Во времена Русской Правды ролейный закуп, владельческий крестьянин-должник, становился холопом своего владельца, если уходил от него, не возвратив полученной ссуды. В XV веке такого крестьянина иногда возвращали к покинутому владельцу до уплаты ссуды, а иногда только обязывали уплатить ссуду в два года, притом без процентов, но ни в каком случае не лишали личной свободы. Поступок крестьянина, за который в XII веке Русская Правда карала как за тяжкое преступление, в XV веке закон считал простым гражданским правонарушением.
Слуги «поддворским» как переходный класс между служилыми и черными людьми. Класс черных людей связывался с классом слуг вольных одним переходным состоянием. То был класс, носивший название слуг «под дворским», или слуг дворцовых. Кроме слуг вольных, которые несли ратную службу князю, при дворе последнего находились еще слуги, несшие различные хозяйственные службы по дворцовому ведомству. То были: дьяки, подьячие, псари, конюхи, садовники, бортники (дворцовые пчеловоды) и другие ремесленные и чернорабочие люди. Юридически они распадались на два слоя: одни из них были крепостные холопы князя, другие — лично свободные люди. Эти последние за свои услуги князю получали от него участки земли в пользование. В отличие от холопов, которые несли те же хозяйственные службы, эти свободные дворцовые слуги и назывались «слугами,
что под дворским». Такое название произошло оттого, что главным их управителем был княжеский дворецкий или «дворский». Эти слуги пользовались полученными от князя участками земли, пока состояли на службе. Но они, как и вольные люди, могли покинуть ее и перейти на службу к другому князю; только вместе с тем они лишались и своих земельных участков. Их отношение к князю всего точнее определяется в одном месте духовной грамоты удельного серпуховского князя Владимира Андреевича 1410 года. Говоря о дворцовых слугах — псарях, конюхах, садовниках, бобровниках, пользовавшихся участками княжеской земли, — завещатель замечает: «А кто из них не захочет жить на тех землях, ин земли лишен, поди прочь, а сами сыну моему князю Ивану не надобны, на которых грамоты полной не будет, а земли их сыну моему князю Ивану». Смысл этого места таков: дворцовые слуги лично свободные, а не холопы полные, если не захотят служить детям завещателя, могут уйти от него, но земли их у них отнимаются и переходят к наследникам завещателя.,
Итак, дворцовые слуги получали от князя земельные участки не в собственность, а только во временное пользование. По-видимому, они даже лишены были права приобретать какую-либо землю в собственность; так можно заключить из другого места той же духовной грамоты. В числе дворцовых слуг находились и княжеские ключники, которыми были как свободные лица, так и холопы. О ключниках свободных завещатель замечает: «А что мои ключники некупленные (т.е. свободные), а покупали деревни за моим ключом — сами ключники детем моим не надобны, а деревни их детем моим, в чьем будут уделе». Итак, даже свободные ключники, которые, занимая эту должность, покупали себе деревни в уделе, покидая службу князю, лишались и этих купленных деревень. [31]Купля — акт, которым приобреталась вещь в собственность. Значит, свободные ключники могли куплей приобретать деревни только в условную собственность, обусловленную службой местному князю, чем они отличались от бояр и слуг вольных.
Все это сообщало дворцовым слугам характер переходного класса, стоявшего между вольными слугами и черными людьми и совмещавшего в себе некоторые особенности тех и других. Подобно слугам вольным, они несли личную службу князю, но эта служба была не боевая, а хозяйственная, приносившая князю прямую имущественную пользу, какую приносили ему и черные люди. И князь извлекал эту пользу из дворцовых слуг так же, как и из черных людей, в виде работы на дворец или в виде платежа в дворцовую казну с той земли, которой они пользовались. Только и платежи, и работы падали на дворцовых слуг по личному назначению князя, как падала ратная служба на вольных слуг, а не по мирской разверстке, как падало тягло на черных людей. Наконец, подобно последним, дворцовые слуги могли лишь пользоваться княжеской землей, но не могли приобретать ничьей земли в княжестве на праве собственности, как приобретали ее бояре и вольные слуги. Значит, одной стороной своего положения дворцовые слуги соприкасались со слугами вольными, а другой — с черными людьми.
Характер сословных отношений к князю, вытекавших из договора. Таким образом, отношения всех свободных классов удельного общества к князю вытекали из гражданского договора. Такой источник сообщал им характер сделок, основанных на обоюдном соглашении интересов — на обмене услуг и выгод. Князь покупал труд свободного человека, платя ему за это какой-либо статьей его хозяйства. Свойство этой статьи соответствовало роду труда, какой покупал князь у свободных людей, и той цене, какую он придавал покупаемому труду. Этот обмен очень явственно обозначен в княжеских грамотах удельного времени и по ним легко усмотреть сословные особенности, которыми различались классы удельного общества. Служилые люди не составляли однородного плотного сословия: они распадались на два класса, соответствовавших старшей и младшей дружине XII века — на бояр и вольных слуг. Бояре служили князю правительственным советом, составляли его Думу, занимали высшие должности по управлению военному и гражданскому, центральному, как и областному, были ближайшими сотрудниками князя и руководящими органами удельного управления и суда. За эти услуги князь платил им кормлениями — так называлось пользование доходами, какие соединены были с высшими должностями по центральному и по областному управлению. В княжеских грамотах иногда обозначался самый размер этих кормлений. Так великий князь Семен в духовной своей, отказывая свой удел жене, замечает о своих боярах: «Кто из моих бояр станет служить моей княгине и займет какую-либо должность, тот будет отдавать моей княгине половину получаемого от этой должности дохода»1. Значит, доход выбирал из управляемого общества сам управитель-кормильщик, делясь им с княгиней пополам. Слуги вольные несли рядовую ратную службу князю, составляли его боевую силу и за это князь платил им доводом — так назывались второстепенные низшие должности по удельному управлению с административно-судебными доходами, какие были с ними соединены. Кормление — доход от должности по высшему управлению, довод — от должности по управлению низшему. Этим различием вознаграждения за службу объясняется одно условие в договоре 1341 года сыновей Калиты. Договаривающиеся князья-братья подтверждают право всех вольных слуг — высших и низших, бояр и дворян — выбирать род и место службы: «А вольным слугам воля, кто в кормлении бывал и в доводе при отце нашем и при нас».
Был и другой способ вознаграждения за службу служилых людей высших и низших — землевладение. Князья позволяли им покупать земли в своих уделах, даже сами жаловали им земельные имущества на праве собственности, и как жалованные, так и купленные имения наделяли различными судебными и податными льготами. Мы видели, что это служилое землевладение в удельные века не было связано со служебными отношениями землевладельцев. Трудно сказать, в какой мере был распространен в удельных княжествах и даже действовал ли где-нибудь третий способ вознаграждения за вольную службу — денежное жалова-е, которое тем отличалось от административно-судебного кормления, что выдавалось служилому человеку из княжеской казны, а не выбиралось из управляемого населения прямо самим кормильщиком. Но об этом жаловании, уроке, как говорили в старину, вспоминает один летописец удельного времени как о способе вознаграждения за службу, когда-то употреблявшемся на Руси при «древних князьях». Те князья, замечает летописец, бросая косвенный упрек своему времени, не копили много имения, не обременяли людей вымышленными вирами и продажами (судеб-
1 [32]«А кто моих бояр иметь служите у моеё княгини, а волости имут ведати, дают княгине моей прибытка половину». Собр. Гос. Гр. и Догов. Т. I, №24.
ными пошлинами), но собирали только правые виры и раздавали их дружине на оружие, а дружина кормилась этим и воевала чужие страны, ободряя себя боевым кликом: «Потрудимся, братья, для своего князя и для русской земли!» Дворцовые слуги несли хозяйственную службу князю, платили ему хозяйственным личным трудом за пользование земельными участками, которые от него получали. Черные люди, городские и сельские, снимали у князей земли городские, торгово-промысловые, или сельские, пахотные, и за это тянули тягло — работали на князя либо платили ему. Таков был обмен услуг и выгод, которым определялись отношения всех свободных классов удельного общества к князю.
Действие договора на личное подданство. Что такое все эти сословные различия в юридическом смысле? Суть ли они сословные права и обязанности в политическом значении этих слов? Общественные классы, которые различались указанными отношениями, можно ли назвать сословиями в настоящем смысле этого слова? Эти классы различались своими отношениями к князю так же, как различались классы русского общества XI и XII веков. Но теперь эти отношения были не обязательные, а добровольные, вытекали не из общего закона, а из частного договора с князем. Условия этого договора различались по роду услуг, какие обязывались делать в пользу князя люди разных классов, и по свойству выгод, какие они получали в вознаграждение за эти услуги. Бояре и слуги вольные, городские и сельские обыватели, слуги дворцовые были не подданные князя, а либо его служилые наемники, либо арендаторы его земли, либо то и другое вместе. Поэтому повинности, какие несли они в пользу князя, были не столько государственные обязанности, сколько личные хозяйственные обязательства. Согласно с этим и преимущества, которыми они пользовались, были не столько политическими или гражданскими правами, сколько хозяйственными выгодами, которыми князь вознаграждал их за оказываемые ему услуги.
Права и обязанности в политическом смысле слова вытекают из общего постоянного закона и имеют целью общее благо. Преимущества и обязательства, которыми различались классы удельного общества, вытекали из гражданского договора с князем и имели целью частные выгоды, частные интересы договаривавшихся сторон. Из такого характера отношений различных классов удельного общества к князю вытекала необходимо подвижность общественных состояний. Если положение в обществе определялось соглашением с князем, то это положение не могло быть наследственным и должно было часто меняться. Удельное общество отличалось подвижностью и изменчивостью состояний. Слуги дворцовые легко переходили как в разряд слуг вольных, так и в класс людей черных. Даже черные люди становились слугами дворцовыми и могли переходить в разряд слуг вольных. Князья, правда, старались сдерживать это колебание общественных состояний: в их договорных грамотах заметно стремление замкнуть отдельные классы, преимущественно высшие — бояр и слуг вольных, — закрывая доступ в эти состояния людям неслужилым. Так, в упомянутой уже мною духовной Владимира Серпуховского мы встречаем совет его наследникам: «А боярам и слугам, которые не поддворским — вольным воля. А кто будет поддворским слуг, тех дети мои меж собой на службу не принимают». Князь-завещатель советует наследникам не принимать на ратную службу дворцовых слуг. Такое же условие встречаем в договорной грамоте великого князя Дмитрия Донского с упомянутым удельным серпуховским князем: «Которые слуги тянут к дворскому, а черные люди к сотнику, тех нам в службу не принимать, а смотреть нам за ними сообща». Но самое появление этого условия в договорной грамоте показывает, что оно шло вразрез с установившимся порядком. Князья старались прекратить постоянное передвижение лиц из одного состояния в другое, вводя это как новую меру, которая была посягательством князей на действующее право во имя порядка и правительственного удобства.
Холопы и их хозяйственные разряды. Так устроены были в удельных княжествах свободные общественные классы. Но кроме свободных состояний внизу удельного общества лежал еще класс несвободный. Люди этого класса находились в личном подданстве у князя или у лиц высших состояний. Личное подданство основывалось на частной сделке, а не на общем законе; такими зависимыми лично людьми были холопы. Их юридическое состояние не изменилось в удельные века, но зато изменилось их состояние экономическое. Действие основного принципа удельного устройства, который делил общество на классы более по экономическим, чем юридическим признакам, отразилось на холопстве чрезвычайной дробностью деления его на хозяйственные разряды. В удельном княжестве — и, прежде всего при дворе удельного князя — многочисленные холопы делились на два главных разряда: на холопов больших и меньших. Большие холопы разделялись в свою очередь на два слоя — на людей служилых и на людей приказных. Служилые люди были походными спутниками князя или вольных слуг; приказные люди служили по хозяйственному управлению князя или его бояр, были их приказчиками, ключниками, дьяками и т.п. От больших холопов отличались меньшие, носившие общее название делюев или деловых людей. Это чернорабочая челядь. «Деловые» люди в свою очередь разделялись на два разряда: на людей дворовых, исправлявших низшие дворовые службы, и на людей страдных — холопов, посаженных на земле и обрабатывавших либо участки дворовой земли, либо участки, данные им в пользование за оброк. Юридически несвободные люди всех этих хозяйственных разрядов были холопы полные. Таким образом, оставаясь в прежнем юридическом положении, холопство распалось на множество экономических разрядов.
Закладни как переходный класс между свободными людьми и холопами. [33] С другой стороны, тот же хозяйственный договор создал особый промежуточный класс, лежавший между холопами и вольными людьми. Мы видели, что в первые века христианской жизни Руси церковь настояла на праве свободного человека, продавшегося в рабство, прекратить зависимость по своей воле возвратом заплаченной за него суммы. В удельное время князья и бояре начали принимать на свою дворовую службу вольных людей, давая им ссуду на известных условиях и не лишая их права покинуть эту службу, возвратив ссуду. Такие зависимые лица получили в удельные века название закладней. Они отличались от холопов условностью службы и правом прекратить ее по своей воле. Их отношения к князю или боярам основывались на хозяйственной сделке: то были договоры свободных рабочих, бравших у своих хозяев ссуду и обязывавшихся за то работать на них до возврата последней.
ЕСЛИ теперь мы еще раз бросим общий взгляд на состав удельного общества, оно представится нам разбитым на следующие разряды. То были: 1) бояре, 2) вольные слуги, 3) слуги дворцовые, 4) черные люди — городские и сельские, 5) закладни и, наконец, 6) холопы. Основанием такого деления, источником, из которого вытекали различные отношения к князю этих шести разрядов, служил хозяйственный гражданский договор.
Изучая состав русского общества в XI и XII веках, мы заметили в нем двойное деление — политическое и экономическое. Политическое деление держалось на отношениях лиц к верховной власти; более позднее, экономическое — на различии имущественных состояний, соединенном с неравенством прав. Теперь, в удельные века, общество разделилось также по отношениям лиц к князю, только не обязательным, а добровольным. Сущность этих отношений заключалась в договорном обмене вещей и услуг: в обмене службы или податного тягла, с одной стороны, на пользование какой-либо статьей княжеского хозяйства, с другой. Различием вещей и услуг определялось и деление общества на классы.
Итак, удельное общество делилось не по обязательным отношениям к князю и не по имущественным состояниям, а по условиям гражданского договора с князем. Следовательно, деление удельного общества было не политическое и не экономическое, а хозяйственно-юридическое. Таким термином можно отличить это деление от двух предшествующих. Такой характер общественного состава вполне соответствовал и характеру удельного князя, который, как мы видели, был не государем в политическом смысле этого слова, а хозяином в смысле хозяйственно-юридическом.
Отношение общественного деления в удельные века к предшествующим. [34]Такое деление удельного общества имело тесную историческую связь с делениями предшествующими. Первоначальное деление по обязательным отношениям к князю дробило общество на людей служилых и неслужилых. Но из этого политического деления вытекали экономические различия между обоими классами, соединявшиеся с неодинаковыми гражданскими правами, а из этих имущественных и юридических различий складывались различные общественные состояния. Служилые лица становились преимущественно землевладельцами. Лица неслужилые работали торгово-промышленным капиталом или земледельческим трудом. А по землевладению и торгово-промышленному капиталу служилые и торговые люди пользовались правами, каких лишены были земледельцы, работавшие на чужой земле — казенной или частной. Различие имущественных состояний, сложившихся в XI и XII веках, можно заметить и в основании удельного деления общества. Это деление определялось условиями гражданского договора, какой заключали с князем свободные лица, родом хозяйственных услуг и выгод, какими обменивались обе стороны. Но, очевидно, условия договора свободных лиц с князем определялись их имущественным состоянием или общественным положением. Землевладельцы вступали в личную правительственную или ратную службу к князю; лица, обладавшие торгово-промышленным капиталом или земледельческим инвентарем, снимали у князя торгово-промышленные городские места или пахотные сельские участки.
Так вскрывается историческая связь между общественными делениями, преемственно сменявшимися. Каждое следующее деление основывалось на экономических последствиях, вытекавших из предшествующего. Прошу вас заметить эту связь, потому что она объяснит нам происхождение и сущность дальнейших явлений, какие мы будем изучать.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Устраняла прямо прежнего чиновного деления общества

Изучив состав удельного общества
Крестьяне собственно