<<<     ΛΛΛ     >>>   

Там же изучаются «режимы с обострением», т. е. режимы сверхбыстрого (нелинейного) нарастания воздействия источника на нелинейную систему, когда воздействие неограниченно возрастает за конечное время. В этих условиях под неустойчивостью понимаются главным образом режимы сверхбыстрого нарастания процессов с нелинейной положительной обратной связью, а точнее, вероятностный характер распада сложно организованных структур вблизи момента обострения [19, 33].

Энергия, масса, информация проходят потоком через открытую систему, а поэтому в каждой системе есть источники и стоки энергии, но роль первых и последних неравноценна. За счет стоков могут образовываться стационарные неравновесные структуры, исторически они стали исследоваться первыми. Нелинейные источники приводят к возникновению нестационарных (эволюционирующих) неравновесных структур [19, 21].

Важной является идея возможной иерархии сред. Для создания все более сложных структур необходимы среды с возрастающей нелинейностью разных типов. Разным нелинейностям соответствуют разные типы структур. Каждая новая среда с новыми свойствами, со своими нелинейностями обладает своим спектром форм [19, 49].

Теперь перейдем к главному. Что надо выбрать в качестве управляющих параметров, определяющих фазовый портрет развития общества? Самый простой ответ — это деньги, капитальные вложения и т. п. Ответ привлекателен потому, что упомянутый параметр исчисляем и поэтому построение математической модели возможно, а без математической модели синергетика малопродуктивна. Однако деньги — не самый важный управляющий параметр. На основании изложенного в предыдущей главе из культурно-исторической психологии следует, что практическая деятельность людей должна быть важнейшим управляющим параметром. Управляющих параметров у такой системы, как общество, может быть много, причем, напоминаю, в качестве управляющего параметра может быть комбинация простых параметров. С определенностью можно только сказать, что контрольные параметры лежат не в одной лишь экономике, а практическая деятельность является синтетическим управляющим параметром, включающим в себя множество «простых».

Воззрение на законы экономики как на нечто фундаментальное, предопределяющее деятельность общества, зародившееся в XVIII в. в рамках североморской культуры, есть один из аспектов того механистического мышления, того лапласовского детерминизма, за ошибки которого Дж. Лайтхилл принес публичные извинения. Законы синергетики требуют иного рассмотрения общественного устройства, что будет сделано ниже по мере рассмотрения исторических условий формирования культур народов.

Показательно то, что традиционные рамки экономических теорий стали тесными для наиболее дальновидных и вдумчивых экономистов, о чем свидетельствует книга Г. Мюрдаля «Азиатская драма», цитировавшаяся выше. Из отечественных авторов можно выделить книгу Ю.М. Осипова [28], в которой практическая деятельность людей рассматривается не с точки зрения традиционной экономики, учитывающей отношения людей только в пределах производства, распределения, обмена и потребления материальных благ и услуг, а с позиций теории хозяйства. «Производство — феномен культуры. Производство — культура, но производство есть и производство культуры. Производство — общекультурный процесс, организация производства — самоорганизация культуры» [28, 104]. Если в этом отрывке заменить «производство» на «производственная деятельность», что нисколько не исказит его смысла, то содержание отрывка целиком совпадет с содержанием трех глав этой части книги. Более полезным понятием, чем экономика, для понимания нижеизложенного является «хозяйство». Хозяйство, рассматриваемое Ю.М. Осиповым, гораздо шире экономики: «хозяйство — сфера жизнедеятельности человека, его взаимодействия с природой, создания и потребления материальных благ»; «хозяйство — сама жизнь!» [28, 124].

Чрезвычайно важным, целиком совпадающим с представлениями синергетики является характеристика хозяйства и хозяйствования как постоянно обновляющихся процессов: «обновляемость, т. е. возникновение новых состояний, показывает необратимость хозяйственного процесса, невозможность его движения вспять, тем более повторения в обратном порядке уже пройденного. И как бы хозяйствующие субъекты ни пытались предвидеть и определить будущие ситуации, они могут их предусматривать лишь в общих чертах и создавать лишь отчасти. Обновляемость хозяйства — процесс в основе объективный» [28, 153]. В этом отрывке четко описана необратимость эволюции и принципиальная невозможность детерминизма, утверждаемая синергетикой (см. выше).

Можно сопоставить две характеристики сущности хозяйственного механизма, которые дает Ю.М. Осипов.

•  «Определяя хозяйственный механизм, нельзя допускать и такого, близкого к механистическому, его толкования, согласно которому механизм предстает лишь как система поверхностных или "явленческих" элементов производственной организации. Попытки представить хозяйственный механизм лишь как "систему производственных отношений" или как "систему законов" фактически лишают механизм необходимых механизменных признаков: хозяйственный механизм предстает как бы "бестелесным", эфемерным, неким комплексом отношений или свойств, а не социально-материальных элементов, связанных между собой в единый работающий организм. Получается механизм без механизма» [28, 154].

•  «Нет ничего более иллюзорного, чем убеждения, что механизм сам по себе организационно нейтрален, что ему можно предложить какую угодно программу и добиться от него каких угодно результатов. Механизм, бесспорно, воспринимает внешнюю информацию, в том числе и прямые команды, но реагируя на них предлагает и свой вариант исполнения, борется за него. Это естественно: механизм стремится к оптимальному для себя функционированию, а поэтому приспосабливает под себя любые внешние, в том числе и директивные, влияния» [28, 155].

Вторая цитата — суть прекрасное описание асимптотической устойчивости системы, которая, испытав внешнее возмущение, после некоторого переходного периода возвращается в свой аттрактор (см. выше). А первая — это отказ от применения ньютоновского механизма к эволюционирующей системе, каковой является хозяйственный механизм (этот вопрос давно и окончательно решен синергетикой и о нем в этой книге даже не упоминается в силу общеизвестности).

Наконец, абсолютно верно еще одно важное утверждение: «Возникновение нового механизма — отнюдь не простая смена форм и методов хозяйствования, это переделка всего общества, всей культуры. Это переделка людей» [28, 158]. Нет хозяйственного механизма вне культурного контекста. Вырвать хозяйственный механизм из одной культуры и имплантировать в другую совершенно невозможно. Это показали результаты исследований Г. Мюрдаля, упоминавшиеся в гл. 1 этой части книги. Следовательно, важным вопросом является степень сходства или различия культур. Если, например, культуры Индии и Англии существенно различны, то вправе ли россияне сделать вывод о том, что их культура столь близка культурам США или Англии, что перенос хозяйственного механизма этих стран в Россию возможен? Ответ на этот вопрос бегло и убедительно дать нельзя. Необходимо изучить условия формирования культур начиная от глубин веков и до наших дней.

Во многих философских трудах анализируется и подчеркивается совпадение выводов, которые делают культурология и синергетика (см. напр.: [19—23]). Это не удивительно, потому что общество является эволюционирующей системой, культура является квинтэссенцией общества, а поэтому законы синергетики применимы к анализу общественного развития. Но возникает вопрос, а надо ли прибегать к синергетике на столь ранней стадии ее развития, когда она еще не может построить всеобъемлющих математических моделей общественного развития, не ограничиться ли пока одной культурологией? Синергетика вскрыла основные закономерности эволюции общества, показала, что естественным путем общественного развития является эволюция. Этот вывод не результат политических пристрастий, а итог объективного научного анализа открытых нелинейных систем. Социальные революции синергетиками справедливо истолковываются как бифуркации, являющиеся составными звеньями эволюции, однако следует понять, почему некоторые бифуркации выделяются столь сильно, что их принято называть революциями. По-видимому, дело в том, что на общественное развитие и состояние психики людей оказывает особо сильное влияние обмен информацией с внешней средой. Обмен с внешней средой массой и энергией имеет большое значение для физиологического состояния человеческого организма. В естественных науках, наоборот, изучены процессы, где решающее значение имеют обмены массой и энергией, поэтому влияние обмена информацией изучено недостаточно полно для понимания всех особенностей функционирования социальных систем. В частности, по этой причине перенос закономерностей синергетики с материального мира на социум требует большой осмотрительности.

Кроме того, прежде чем дать еще один ответ на поставленный вопрос, надо прояснить другую проблему: что такое теория или закон общественного развития и что называется теорией или законом в естественных науках? Что является доказательством законов или теорий в гуманитарной и естественнонаучной областях знаний?

В естественных науках теории и законы доказываются строго математически или экспериментально, но количественно, а формулы закона или теории (именно формулы, а не формулировки) позволяют каждому убедиться в их справедливости (более того, ни один серьезный ученый-естественник не начинает строить свою теорию или готовить эксперимент, пока сам не перепроверит доказательства справедливости исходных для него посылок). Все аргументы, входящие в доказательство закона или теории, логически количественно (т. е. математически) связаны и самодостаточны. В гуманитарных науках аргументы взаимодополняемы, но как бы много их ни было, никогда нельзя отвергнуть возражение о том, что все они подобраны тенденциозно или их недостаточно в силу ограниченности знаний в данный момент. Даже большое число аргументов в пользу какой-либо точки зрения не стоят их небольшого числа, но связанного в строгое доказательство. Без строгих доказательств при наличии разрозненной, пусть и многочисленной, аргументации теорий и законов быть не может, могут быть только концепции, требующие строгого доказательства.

В силу того, что в синергетике многие положения доказываются строго математически, они более предпочтительны по сравнению с культурологией даже при качественном, предварительном рассмотрении гуманитарных проблем. Из всего сказанного, однако, нельзя сделать вывод о том, будто культурология не нужна. Культурология в понимании, изложенном выше (см. гл. 1.), дает сведения, без которых построение синергетических моделей математиками невозможно. Но этот аспект к данной книге прямого отношения не имеет. Итак, законы синергетики наряду с культурологией будут использоваться в данной книге ради повышения достоверности сделанных здесь выводов.

Заключение

В отличие от формационной теории, которая утверждает, будто развитие человеческого общества суть смена одной общественно-экономической формации другой, более прогрессивной (первобытно-общинное общество уступает место рабовладельческому, которое сменяется феодальным, а затем капиталистическим), все изложенное ниже исходит из постулата, что на земном шаре под воздействием среды обитания возникли зародыши разных культур, особенности каждой из которых обусловливались деятельностью, продиктованной спецификой среды обитания каждого народа. В дальнейшем культуры не только развивались самостоятельно, но взаимодействовали между собой, конфликтуя и взаимообогащаясь, и эти процессы составляют суть всемирно-исторического развития.

Под самостоятельным развитием культур подразумеваются те изменения, которые происходят под воздействием меняющейся со временем деятельности народа. Изменение практической деятельности народа означает изменение управляющих параметров системы, что может приводить к изменению фазового портрета (исчезновению одних аттракторов и появлению новых). В этом смысле развитие капиталистической культуры в недрах феодальной есть гетерогенный, медленный, крайне болезненный процесс, охватывающий, как правило, не все общество, а только часть, что приводит к конфликтам внутри общества вплоть до гражданских войн и революций, в результате которых одна часть общества навязывает силой другой части свою культуру. Такой путь прошла, например, Франция.

Во Франции культура народа становилась капиталистической не в результате постепенной и поголовной эволюции населения, а путем возникновения и последующего разрастания части населения, называвшейся гугенотами и исповедовавшей кальвинизм. Борьба двух культур — традиционной феодальной и гугенотской (сходной с североморской) — была кровавой. Гугенотские войны (1562—1594) были отмечены массовой резней гугенотов в Париже в печально знаменитую Варфоломеевскую ночь 1572 г., когда были уничтожены 30 тыс. гугенотов, добивавшихся сближения с Нидерландами и помощи Нидерландам в их борьбе с Испанией, истреблением гугенотов в Васси (1562), повлекшим гугенотские войны и т. д.

Возникновению кальвинизма в католической Франции способствовало ее соседство с Нидерландами и с долиной Рейна, где североморская культура демонстрировала французам свое превосходство, свои возможности быстрого развития и большей эффективности жизнеустройства. Смена французской феодальной культуры на капиталистическую — это не результат имманентного процесса развития, а итог внешнего влияния. Великая французская революция 1789 г. стала возможной только тогда, когда силы той части населения Франции, культура которой была североморского типа, превзошли силы французов с традиционной феодальной культурой. Но вслед за революцией 1789 г. во Франции произошла череда революций и восстаний, отражавших борьбу двух культур — феодальной и североморской. Развитие культуры Франции — это особая, очень большая и поучительная тема для исследования.

В соответствии с поставленной в предисловии задачей, в последующих частях будут рассмотрены исторические условия становления и развития культур (а иногда и их отживания) разных человеческих общностей. Для современного российского массового сознания США (и Англия среди европейских стран) являются образцом для подражания, поэтому общественные процессы в историческом развитии этих стран необходимо рассмотреть в этой книге. Понять историю культуры Англии и даже США в отрыве от Нидерландов и в целом от североморской культуры оказалось невозможным, поэтому Нидерланды тоже включены в рассмотрение. В России очень редко упоминают о североморской культуре, бытует представление о западноевропейской культуре, с которой якобы и следует сравнивать российскую культуру. Оказывается, это ошибочное представление. На крайнем западе Европы, в Португалии, культура гораздо более сходна с российской, чем с английской или нидерландской, и это объясняется тем, что исторические условия формирования культур Португалии и России во многом схожи. Во избежание огульности обобщений португальская культура должна быть рассмотрена столь же внимательно, сколь и североморская.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Еще позже все пространство внутри территории
Было им названо культурно исторической теорией деятельности развития человека
Асланов Л. Культура и власть всемирной истории 9 зрелости
У короля португалии
Классовая борьба в нидерландах в первой половине 16nbsp