<<<     ΛΛΛ     >>>   

в) Для выявления корреляции выбирается совершенно произвольно два ряда римских епископов. И здесь различия в сроках правлений двух рядов весьма значительны (30-50 %). Но и это сомнительное совпадение достигается путем целого ряда предварительных произвольных операций: "Между Сирицием и Иннокентием I, - с обезоруживающей откровенностью признается в прямом подлоге М.М.Постников, - мы пропустили Анастасия I-го, понтификат которого длился 4 года: 398-402 гг.; в качестве второго варианта мы присоединили его к Иннокентию. Тогда понтификат Анастасия-Иннокентия будет составлять 19 лет" - и всё это делается для того, чтобы приравнять 15-летний и 4-летний понтификаты двух пап к 15-летнему правлению папы Зефирина! Но этого мало. Поразительная корреляция достигается еще и тем, что в одном ряду пропускается епископ Антер, правививший меньше месяца, вводится "период смуты", а во втором, кроме уже названной операции с упразднением папы Анастасия I (причём проделанной, отметим, именно во втором, т.е. даже по концепции М.М.Постникова, не сфальсифицировнном ряду!) пропускаются два кратковременные епископства Марка и Зосимы и двухлетнее правление Анастасия II!

г) В другом графике, обнаружив, что 4-хлетнему правлению папы Феликса I соответствует 9-летнее правление Феликса II, а 9-летнему понтификату св.Евтихия - 4-летнее правление Геласия, М.М.Постников с легкостью объявляет, что здесь "допущена путаница" - разумеется "здесь", в исторических источниках, а не в рассуждениях и построениях самого М.М.Постникова! - и что "Феликс II должен быть аналогом Евтихея, а Геласий I - аналогом Феликса I". Это долженствование, предписываемое историческим фактам, чрезвычайно показательно: история должна соответствовать построениям автора "Введения в критику древней хронологии".

Такова цена, которую подлинная историческая хронология должна платить за удивительную корреляцию. Правления царей и императоров укладываются в Прокруство ложе графиков Морозова-Постникова, где нужно, растягиваются, где нужно - обрубаются.

К действительно математическим и статистическим методам все эти махинации не имеют ни малейшего отношения. В исторической науке это называется фальсификацией.

Игра в корреляцию сопровождается рассуждениями об аналогии: в событиях параллельных царствовании М.М.Постников усматривает сходство, доходящее до тождества. Достичь картины пора­зительной аналогии оказывается очень легко: достаточно и в этом случае упразднить все индивидуальные различия и особенности. Если один император воевал в Германии, а другой - в Паннонии, М.М. Постникову этого достаточно, чтобы обнаружить в этих двух правлениях поразительное сходство. Но события человеческой истории, события правлений царей и императоров, несомненно, имеют черты сходства - не доказывающие тождества лиц и исторических эпох. Кроме того, необходимо иметь в виду, при изучении исторических источников, хроник, летописей воз­действие предшествующей литературной традиции, соображения литературного этикета, сознательную стилизацию, агиографические штампы и т.п. - всем этим занимается литературоведение и источниковедение, но до всего этого нет никакого дела создателям «новой хронологии». Вот разительный пример аналогии по М.М.Постникову: если папа св.Пий правил во времена, когда император Антонин "пресекает гонения на христиан", то и при папе Сильвестре, пи­шет автор "Введения в критику", император Константин "пресекает гонения на христиан" - именно так именует М.М.Постников провозглашение христианства государственной религией Римской империи. Сведенные к самым общим местам аналогии не имеют никакого смысла и содержания.

Разумеется, если отсечь все конкретные обстоятельства, то все исторические события окажутся не только сходными, но и полностью тождественными, и тогда вся мировая истерия может быть выражена, как в известной новелле Анатоля Франса, в четырех словах: "Люди рождались, страдали, умирали". Этого, вполне справедливого, суждения явно недостаточно для пересмотра всей хронологии всемирной истории.

4. О пользе грамоты.

Учись, мальчик, чтобы тебя не высекли.
Греческие прописи. Оксиринхский папирус.

Главным постулатом для отрицания исторического существования древней цивилизации и ее литературных памятников служит у М.М.Постникова открытый им универсальный закон существования письменности.

По убеждению автора "Введения в критику" развитая литература и письменность вообще не могла существовать до употребления бумаги и до изобретения печатного станка. Им сформулирован "универсальный принцип, пригодный для текстов любого содержания и позволяющий оценить время их создания". Принцип этот "состоит в том, что любой текст, написанный грамотным, литературно правильным и орфографически безошибочным языком предполагает уже существование и достаточно широкое распространение печатной продукции, а потому написан уже в эпоху книгопечатания".

Выдвинутый М.М.Постниковым критерий грамотности и орфографической безошибочности языка вообще антиисторичен, не соответствует реальным фактам истории любого литературного языка и письменности. Кроме того, никакие памятники древней письменности и не обладают требуемой М.М.Постниковым унификацией, и всякий, кто имел дело с научной текстологией, как классической, так и Нового времени, не может этого не знать.

Этой унификации нет и в эпоху всеобщего распространения книго­печатания, и тогда существовали местные, хронологические, индивидуальные особенности. Ни один текст не составлен по правилам нормативной грамматики последующих эпох.

М.М.Постников полагает, что без бумаги как дешевого и доступного материала для письма вообще невозможно обучение грамоте, т.к. оно требует упражнений, диктантов, а пергамен и папирус для этого дороги, восковые же таблички непригодны. Правда, в эллинистическом Египте найдены десятки тысяч памятников деловой письменности, в том числе и детские тетради, прописи,- на папируее, тетради из восковых табличек, списки глаголов и т.п. Правда, грамотность на Руси - как и во всей средневековой Европе - предшествовала появлению бумаги, широкое распространение письменности и грамоты - предшествовало появлению печатного станка (иначе он не мог бы и появиться: книгопечатание повсюду возникает в ответ на потребность в большом количестве однообразных текстов). Но что значат факты для нигилиста, как не очередное скопление фальшивок. Масштабов средневековой письменности М.М.Постников по счастливому неведению себе не представляет, рукописные собрания отечественных и зарубежных книгохранилищ для него звук пустой, тем более, что никаких принципов датировки памятников письменности он не признает: очевидно, десятки тысяч дошедших до наших дней пергаменных и бумажных рукописных книг догутенберговского периода для него не существуют.

Если абсолютной унификации орфографии не знают памятники античной литературы в древних списках, то нет ее и в письменности средневековья. Но грамота существовала и необходимое единообразие в литературных (особенно в литургических) текстах все же достигалось. Аргумент М.Постникова напоминает курьезный довод одного горьковского профессора-химика, также решившего поучать гуманитариев, - довод, немало позабавившей в свое время читателей юмористического раздела «Литературной газеты»: он отрицал грамотность Ивана Грозного (а стало бить и принадлежность ему литературных произведений) на том основании, что первая русская печатная азбука была издана Иваном Фёдоровым лишь в 1574 году! Вопрос о том, откуда научился грамоте сам Иван Фёдоров, его не заинтересовал.

Но если говорить о начале книгопечатания, то чем же объяснит наш критик совершенную и образцовую грамотность именно первых печатных книг - Библии Гутенберга и Апостола и Острожской Библии Ивана Фёдорова; как может он признать существование на протяжении столетий до появления на Руси бумаги и печатного станка огромного количества рукописных книг, возникновение памятников древнерусской литературы, таких, как Слово о законе и благодати митрополита Иллариона, Моление Даниила Заточника, Повесть временных лет. Историков древнерусской литературы и русского языка вполне удовлетворяет уровень грамотности и литературной "правильности" этих и многих других памятников -не знаю, могут ли они угодить взыскательному вкусу критика древней хронологии. Во всяком случае, выдвинутым им критериям они не отвечают. Вопреки универсальному принципу М.М.Постникова в Древней Руси и грамоте учили, и индивидуальное литературное творчество существовало (по мнению автора "Введения в критику" оно тоже невозможно без бумаги и без написанных на ней чернови­ков).

В одном М.М.Постников, пожалуй прав: дешевизна бумаги, относительная доступность печатного станка и государственная поддержка науки порой облегчают положение графоманов: в средние века появление труда, подобного рецензируемому, потребовало бы от автора изрядных личных расходов; отрадно, что на него пошла пусть и дефицитная бумага, но все же не сотни кож понапрасну загубленных телят.

М.М. Постников с недоверием и насмешкой относится к описанным в литературе обстоятельствам открытия забытых памятников древней письменности. История открытия Шипионе Маффеи древних рукописей на шкафах в пыли (в то время, как книги менее ценные бережно хранились в шкафах) кажется М.М.Постникову фантастической и "невозможной в реальной жизни". Можно только позавидовать такому рациональному и благополучному представлению о реальности. В жизни, увы, бывает все гораздо сложнее: не так давно в рукописном отделе одной из крупнейших наших библиотек обнаружили сотни листов произведений европейской графики XVI-XVII вв. в том числе крупнейших художников - в библиотеке о них никто не знал: поступившие в начале века, они в последующие годы не были своевременно научно описаны и за смертью хранителя прочно забыты на много десятилетий.

Мне приходилось участвовать во многих археографических экспедициях в районы Русского Севера и присутствовать при находках достаточно фантастических и, по М.М.Постникову, очевидно, тоже "невозможных в реальной жизни". В избе тракториста, где на почетном месте стояли новейших изданий книги и учебники, в закутке за печкой хранилась рукопись пятисотлетней давности, 1482 года, переписанная в свое время для князя Андрея Углицкого, брата Ивана III. В доме у старушки, на повети хранились ящики и короб бесценных старинных рукописей XVI-XVIII вв. и старопечатных книг (в том числе единственный в мире экземпляр московского Часовника 1630 г., не учтенный в библиографии). Из хлама в cветелке была извлечена тетрадка, оказавшаяся автографом Жития старца Епифания - сподвижника протопопа Аввакума. Рукописные сборники XVI в., содержавшие неизвестные редакции литературных памятников Древней Руси, вместе со списком Уложения 1649 г., лежали на траве у погреба, за три дня до прихода археографов они были случайно найдены и вытащены из-под картошки деревенскими ребятишками. По правилам "критики древней хронологии" в фальсификаторы должны бы попасть и археографы, и тракторист, и старушка, а заодно и деревенские школьники.

Существует действительная, а не придуманная аналогия между открытием памятников античной литературы в эпоху Возрождения и открытиями археографов в наши дни. И те и другие памятники вовсе не исчезали совcем, но в определенных условиях оказались в иной культурной среде, до определенного времени не привлекли к себе внимания историков и литературоведов, не были им доступны. В.И. Малышев нашел, не говоря о многих иных его открытиях, второй список "Слова о погибели Русской земли", Н.Н.Покровский обнаружил в Сибири "Судное дело Максима Грека" - я говорю о наиболее знаменитых открытиях, специалистам известны сотни других, не менее ценных. Мы являемся свидетелями и участниками важного культурного процесса - возрождения широкого общественного интереса к памятникам отечественной истории и культуры. Но не грозит ли российским археографам обвинение в подделке текстов открытых ими памятников письменности, да и древнерусской культуры вообще - со стороны создателей «новой хронологии»?

Полагаю, что опасность такая существует. Концепция всеобщего подлога Морозова-Постникова носит столь глобальный характер, что ей не служат преградой ни хронологические, ни географические, ни национальные границы.

5. О проектах вечного двигателя

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

О попытке закрыть историю древней хронологии
Широкое распространение письменности