<<<     ΛΛΛ     >>>   

А те два инока... За эти десятилетия, изо дня в день, несли они великое послушание, творили высокий подвиг духовного просветительства, выполняли завет Христов: ”шедше убо научите вся языки...” — ”возьмите иго Мое на себе...” Крестьянские парни русские, пошли они с Валаама в далекий и дикий край и понесли туда Свет Христов. Сколько тягот и лишений приняли, жизни свои отдали Свету, стали историческими русскими подвижниками, продолжателями дела Святителей российских. И в этих подвигах и страданиях сохранили святое, и это святое в них, видимое народу, среди мерзости духовного опустошения, какой же пример и сдержка для окружающих, ободрение и упование для алчущих и жаждущих Правды. Такими жива и будет жива Россия. Таких взрастил и посылал в мир Старый Валаам.

Многое мне открылось, великое. И еще, важное. Закрыты человеческие судьбы; в явлениях жизни, случайных и незначительных, таятся, порой, великие содержания: будь осторожен в оценках; в трудную пору испытаний не падай духом, верь в душу человека: Господний она сосуд.

Подумать только... четыре десятилетия! Сколько всего ты видел, получил радости — и страданий тоже, — и жил большею частью для себя. А эти, трое ”случайных встречных”... Их жизнь — вся в подвигах: в подвигах возрастания духовного, служения ”малым сим”... до полного отвержения себя. И еще, радостное, бодрящее: это — родное, от твоего народа.

Мы — в глубоком Никоновом заливе; глубина его, говорят, до сорока саженей. На угловом утесе белый фонарь-маяк. Когда на озере буря, фонарь призывает плавающих в спокойный залив. Деревянная пристанька, домик для рыбаков. Тишь и глушь. Говоря: а ”куда укрылся, поглядели бы скит Александра Свирского, вот где глушь-то! а высота... воистину с Господом беседа”. Глухая тишина залива, лесов и камня действует на душу. Певчие умолкают. Держатся еще в памяти строки ”валаамской песни”:

Андрей Апостол — есть преданье -

Крестом рассеял мрак греха,

Предрекши веры процветанье,

Поста, молитвы и труда.

Начинается настоящий дождь. Бежим в гору, к часовне. О. Николай поет молебен. Богомольцы прячутся от дождя под лапами старых елей. С высоты видно озеро, мутное за дождем, сумрачные леса, утесы, крестик заброшенного в леса скита. Возле часовни стоит деревянный крест, знаменуя тот, древний Крест, поставленный, по преданию, Апостолом Андреем. Дождь переходит в ливень. Бежим с горы по тропинке, раскатываясь на скользких иглах. Народ набивается в каюту, давка. О. Николая притиснули, но он кроткий, не скажет слова. Говорят опасливые: ”сколько набилось-то... ну, пароходишка затонет!” Этого быть не может: нельзя потонуть на Валааме, Угодники не допустят, никогда такого не случалось.

Певчие в ободрение поют: ”Волною морско-о-о-ю-у...” Подхватывают все радостно, уповая: ”Го-о-нителя, му-у-чи-теля... под землею скры-ы-и-и-ша-а”...

Вступаем в узкую канаву. На камне врезано: ”сооружена сия канава 1865 года”.

— Стоп, машина-а!.. Го-тово дело!..— весело кричат с лодок. Дно пароходика скребет, пароходик дрожит и хряпает. Мальчик-монашонок свешивает за борт голову.

— Что, брат ты мой... сели на мель! — весело говорит он мне и хлопает по плечу: доволен.

И все богомольцы рады. Кричат: ”поддай пару, машинист!” — ”чего там пару, будем зимовать!.. Эх, хорошо, братцы... пропадай, Питер”!

— Братия, слезай на луду, пароходик облегчить! — кричит машинист, — корма села!

Богомольцы прыгают на островки, принимаются собирать бруснику. Монахи-кормщики недвижно стоят на лодках. Машинист с кочегаром отпихиваются шестами, повисли в воздухе над водой. Монашенки шмыгают с кормы на нос.

— Брат Пётра, налега-ай! — кричат с лодок. — Угоднички, выручайте!..

Советуют спеть ”Дубинушку”, но постарше — остерегают: она к святым местам не подходит, тут молитва верх берет. Наконец, после общих усилий богомольцев, монахов и машины, после тропаря и ”Дубинушки”, которую все-таки затянули на лодках не очень громко, пароходик высвободился, — и опять вереница заливов тихих, громад гранитных, проливчиков, островков, старый сосновый бор, таинственный, безмолвный. Вон уж и монастырь. Воцаряется благочиние. Монашонки опять смиренны. Певчие зачинают тропарь Преображению. На лодках крестятся — кресты золотые видно! — и подхватывают раздольно-весело: ”Преобразился еси на горе-э...”

IX. Святости. В большом скиту. Вразумление

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Все тот же говорят светлый конечно
Утешения благословения просят
Как есь журавли
Радость
На пароходе говорили