<<<     ΛΛΛ     >>>   

выдающихся своих последователей, среди которых были его братья, Метродор (любимый ученик, умерший на семь лет раньше учителя), а также Полиэн. Кроме того, Эпикур писал о необходимости отмечать двадцатый день каждого месяца как день основания школы в память о нем и Метродоре. С одной стороны, совпадение имени основателя школы и одного из прозвищ Аполлона — Эпикурий — могло привести к тому, что днем формального основания Сада как школы был выбран двадцатый день месяца, когда в Афинах устраивали пиры, посвященные Аполлону. С другой, подобно нигилистам кружка Кинесия, пировавшим в запретные дни, Эпикур, вероятно, хотел противопоставить обычаи своей школы традиционным правилам, заменив ритуальную трапезу в честь бога дружеским пиром в честь людей, достигших блаженного состояния богов.

Филодем приглашал Пизона в свою «скромную хижину», «в день двадцатый, желая отметить наш праздник любимый» [18]. Причем речь в эпиграмме идет не просто о двадцатом числе какого-то месяца, а о двадцатом числе месяца гамелион. Таким образом, у римских эпикурейцев произошло смешение реальной даты рождения учителя (седьмой день гамелиона) с днем, посвященным школе (двадцатый день каждого месяца) (Cic. De finib. II, 101). Двадцатое гамелиона — самый праздничный для римских эпикурейцев день. Тем не менее, Филодем не обещал Пизону яств и хиосского вина (самого лучшего из греческих вин), однако утверждал, что пир будет пышным. Что же имелось в виду?

Эпикур считал естественным стремление человека к наслаждению, понимаемому как уклонение от страданий, и к достижению спокойного и радостно умиротворенного состояния духа. Он писал: «Когда мы говорим, что удовольствие есть конечная цель, то мы разумеем не удовольствия распутников и не удовольствия, заключающиеся в чувственном наслаждении, как думают некоторые … неправильно понимающие, но мы разумеем свободу от телесных страданий и от душевных тревог. Нет, не попойки и кутежи непрерывные, не наслаждения мальчиками и женщинами, не наслаждения рыбою и всеми прочими яствами, которые доставляет роскошный стол, рождают приятную жизнь, но трезвое рассуждение, исследующее причины всякого выбора и избегания и изгоняющее (лживые) мнения, от которых душу объемлет величайшее смятение» (III, 131-132).

Филодем приглашал Пизона присоединиться к «кругу друзей», чтобы услышать речи «более прекрасные, чем на феакийской земле». Это сравнение имеет большое значение, ибо связано с практическим смыслом эпикурейского философского дискурса: достичь счастья. Филодем сравнивал пирующих и наслаждающихся беседой эпикурейцев с

[71]

описанным в «Одиссее» народом феаков, блаженных жителей счастливого острова Схерия, корабли которых без помощи кормчего могли достичь любой страны. Еда и напитки на этой эпикурейской пирушке — лишь скромное дополнение к пышному пиру духа, в котором участвуют эпикурейцы, стремящиеся к блаженству счастливой безмятежной жизни.

В 54 г. до н.э. вышла в свет поэма великого эпикурейца Лукреция «О природе вещей», которая оказала решающее влияние на формирование мировоззрения молодого Вергилия [19]. В 45 году до н.э. Вергилий переехал из Рима в Кампанию, где вошел в эпикурейское сообщество [20]. Об этом в стихотворении из раннего сборника «Безделицы» он написал сам, обращаясь к своим римским друзьям: «Мы направляемся в плаванье к блаженным пристаням, домогаясь мудрых речей великого Сирона, и мы избавим нашу жизнь от всяких забот» (Catalepton 5, 6-10). В другом стихотворении того же периода Вергилий с восторгом пишет о маленькой вилле, которая раньше принадлежала Сирону, а теперь ему и его семье (Catalepton 8) [21]. Считается, что Вергилий провел в школе Сирона с 45 по 42 г. до н.э. Грамматик Проб в «Жизни Вергилия» отмечал, что Вергилий был много лет в сердечной и близкой дружбе с Квинтилием (автором трактатов «О лести» и «О жадности») [22], Туккой и Варием (автором поэмы «О смерти» в духе Лукреция) [23], проводил вместе с ними досуг. Все четверо следовали учению Эпикура [24]. Тукка и Варий после смерти Вергилия стали издателями «Энеиды».

В эклогах — избранных стихотворениях — из сборника «Буколики» отразилось увлечение Вергилия учением Эпикура. В эклогах проявилось стремление Вергилия следовать эпикурейской этике с ее квиетизмом, восхвалением дружбы и радостей досуга; утопическая тема сливается в буколиках с пастушеской темой счастливой Аркадии. Это касается и знаменитой четвертой эклоги, которая издавна

[72]

привлекала внимание содержащимся в ней предсказанием нового «золотого века», ознаменованного появлением на свет чудесного младенца. В христианской традиции эта эклога стала связываться с прорицанием рождения Христа; исследователи Нового времени стали видеть в этом тексте отголоски греческих или ветхозаветных пророчеств; некоторые современные авторы считают, что эклога написана под влиянием этрусских мифологических представлений (Ю.Б. Циркин) [25]. М.Л. Гаспаров, видел «земной» повод для написания этой эклоги: ожидание рождения сыновей у Антония и у Октавиана, появление которых должно было упрочить мир, достигнутый стараниями консула Поллиона, у которого в том же, 40 г., родился сын. Гаспаров отмечал, что для Вергилия это примирение, прославленное IV эклогой — первый случай без боязни взглянуть в будущее «в надежде славы и добра» [26]. С.В. Шервинский писал, что в этой эклоге отражена «на сей раз не эпикурейская», но стоическая концепция развития мира [27]. Однако нам кажется, что фрагмент эклоги «Жить (новорожденному) ему жизнью богов» (IV, 15) вписывается в эпикурейскую интерпретацию представления о «золотом веке», что в 40 г. Вергилий еще находился под влиянием эпикуреизма. Это подтверждается тем, что в VI эклоге содержится песнь Силена, излагающая эпикурейскую космогонию (Ср. ND I, 420):

Петь же он начал о том, как в пустом безбрежном пространстве
Собраны были земли семена [28], и ветров, и моря,
Жидкого также огня; как зачатки эти, сплотившись,
Создали все; как мир молодой из них появился.
Почва стала твердеть, отграничивать в море Нерея,
Разные формы вещей принимать начала понемногу.
Земли дивятся лучам дотоль неизвестного солнца,
И воспарению туч, с высоты низвергающих ливни,
И поражает их лес, впервые возросший, и звери
Редкие, что по горам, дотоле неведомым бродят.
(31-40) [29]

[73]

Эпикурейские аллюзии имеются и в «Георгиках», хотя большинство исследователей творчества Вергилия считают, что в период их написания он уже отошел от философии Сада. Так, например, во второй книге «Георгик» Вергилий, вполне в эпикурейском духе, мечтает «прожить всю жизнь по-сельски, не зная о славе» (II, 485). А ниже вспоминает слова Лукреция, прославлявшего Эпикура (ND III, 15-16, 35 и сл.), и обращается к эпикурейцам:

Счастливы те, кто вещей познать сумели основы,
Те, кто всяческий страх и рок, непреклонный, и моления
Смело повергли к ногам, и жадного шум Ахеронта.
(II, 490-493)

Известно, что в «Энеиде» отразились стоические настроения Вергилия [30]. Тем не менее, некоторые исследователи ищут эпикурейские мотивы и в этом произведении [31].

Образ «золотого века» появляется и в творчестве жившего в середине второго века Диогена из Эноанды (Малая Азия). Диоген приказал на стенах портика, стоявшего на главной площади своего города, выбить гигантскую надпись, прославлявшую Эпикура и посвященную изложению его учения [32]. Вероятно, идея создания грандиозного философско-сотериологического послания, обращенного к современникам и потомкам, возникла у Диогена под влиянием, с одной стороны, греческой традиции (изречения семи мудрецов, «полезные людям» (Paus. X, 24,1), были начертаны в пронаосе Дельфийского храма), с другой — распространением в Малой Азии монументальных эпиграфических памятников, прославлявших римских императоров.

В 1972 г. американский исследователь М.Ф. Смит предложил более точную датировку надписи Диогена, ранее определяемую началом III в. н.э. При раскопках в Эноанде была обнаружена надпись, касающаяся музыкального празднества, устроенного в городе во времена Адриана, в которой упоминается некий консул по имени Диоген. На основании сравнения текстов двух надписей Смит сделал вывод о том, что Диоген-консул и Диоген-эпикуреец — одно лицо, а обе надписи были сделаны около 120 г. н.э [33].

[74]

Диоген не был оригинальным философом, он получил образование на острове Родос и, вероятно, там приобщился к эпикурейской философии. Диоген стал популяризатором и пропагандистом идей Эпикура, полагая, что людям для облегчения жизни и обретения счастья необходимо просвещение. Он считал, что большинство людей страдают из-за ошибочных мнений о вещах, передавая невежество друг другу подобно, тому как во время чумы передают друг другу болезнь. Число таких людей множилось, и Диоген решил помочь им всем: нынешним поколениям и будущим, согражданам и чужеземцам [34].

Вслед за Эпикуром Диоген указал на то, что мешает обретению счастья — это страх перед болью, страх смерти и страх перед богами [35]. Он считал, что неумеренные страсти, т.е. желания, переходящие границы, означенные природой, также вызывают смятение и страдание [36]. Послание Диогена извещало о существовании пути для освобождения от страхов — следовать учению Эпикура.

Диоген излагал философию Эпикура, вероятно, по распространенным среди его последователей сборникам писем и максим. В надписи приведены изречения из «Главных мыслей» [37], цитаты из известных нам и ранее ненайденных писем Эпикура. Как и сочинения других эпикурейцев, текст своеобразной «каменной книги» Диогена полемически заострен: он спорил с Демокритом и стоиками по поводу веры в вещие сны [38]; критиковал учение о метемпсихозе Пифагора и Эмпедокла [39]; разоблачал мантику и оракулы. Подобно Филодему, Диоген защищал эпикурейцев от обвинения в безбожии, указывая: «Это не мы отрицаем богов, а другие. Так Диагор Мелосский и те, кто близко следовали его теории ясно утверждали, что боги не существуют, и активно нападали на тех, кто думал иначе. Протагор из Абдеры, в целом, выдвигал то же мнение, что и Диагор, но выражал его иначе, чтобы избежать его чрезмерной дерзости» [40].

Диоген выступал против учения о провиденциальном устройстве мира. Он писал об этом в такой манере, которую Д. Ферлей, автор труда по античной натурфилософии, шутя, назвал манерой западного туриста, жалующегося на неудобства восточного отеля [41]: «Море занимает слишком большую часть космоса, делая населенные земли

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Написал историю академической философии