<<<     ΛΛΛ   

Позитивистский просвещенный взгляд не исключает обращения к другим кри­териям. Постановка фильмов «Александр Невский» и «Андрей Рублев», например, осуществлена благодаря двум артистам, одинаково внимательным к этим требова­ниям: они воскресили одинаковые (или почти) моменты истории, поставив два фильма, имеющие противоположное значение: в фильме «Александр Невский» смертельный враг — это немец, тевтонец, а в «Андрее Рублеве» — это татарин, китаец. В этом фильме идея спасения Руси заключается в ее святости, в христианст­ве, тогда как в фильме «Александр Невский» герой сознательно выбирает светский образ жизни. Идеологическое значение фильма легко отделить от мастерства кино­режиссера.

Очень часто эта другая манера видения вытесняет первую: фильм также высоко оценивается по смыслу, как и по существу. Нетрудно было бы догадаться, что в обществе, где доминирует идеология, такой взгляд на вещи мог одержать верх. Очевидно, что А. Ганс и Ж. Ренуар предлагают две противоположные трактовки Французской революции: первая, бонапартистская и дофашисткая, прославляет чудо-человека, ниспосланного провидением; вторая, под влиянием марксизма, не принимает его в расчет, вплоть до отрицания существования великих личностей. Однако и в том и в другом случае режиссер выбирает в истории те факты и черты, которые укладываются в его концепцию событий, а другие отбрасывает, не считая нужным обосновать или оправдать свой выбор. Таким образом, он доставляет удовольствие себе и тем, кто разделяет его веру и кто составляет «его публику». Надо только, чтобы его убеждения широко поддерживали, тогда это будет выгодно с точки зрения бизнеса, а также престижа кинорежиссера. Возможно, в ущерб историческому анализу, т. е. ясному освещению явлений.

Без сомнения, существуют кинорежиссеры, которые своим новаторским выбо­ром интересной интриги способствуют прояснению некоторых исторических фено­менов, и делают это творчески. Висконти, например, в фильме «Проклятые» откры­вает широкую дорогу тем, кто хочет понять, как проник фашизм в круги крупной немецкой буржуазии. Кроме того, в этом случае выбор формы и тематики имеет целью сделать непрозрачной скрытую идеологию фильма, который целиком являет­ся детищем Висконти и который сводит к упадку смысл истории, при этом каждое из его произведений представляет собой элегию всему тому, что исчезает навсегда с вторжением нового.

Существуют также и другие фильмы, которые используют происшествия для разоблачения недостатков социальной и политической жизни; в самом деле, Ренуар, Росселини, Годар и Шаброль явились на смену романистам, таким, как Золя или Сартр; просто кинематографисты применяют этот прием к из­ображению прошлого, а не только настоящего, и они получили уже серьезное преимущество перед историками.

Следовательно, основное отличие в действительности не противопоставляет друг другу фильмы, сделанные на историческом материале, такие, например, как «Великая иллюзия» или «Унесенные ветром», и те фильмы, для которых история является предметом изучения, например, «Дантон» Вайды, так как фантазировать можно на любую тему. Это отличие ставит скорее в противоположный ряд фильмы, которые вписываются в общий поток доминирующих умонастроений или же тече­ний, выражающих мнение меньшинства, а также те, что, напротив, предлагают независимый или новаторский взгляд на общество.

Функция анализа или функция контр-анализа, присущая кинематографу, осуще­ствляется лишь в двух случаях. Во-первых, необходимо, чтобы кинорежиссеры поставили себя в условия, не зависящие от идеологических сил и действующих общественных институтов (что не относится к постановщикам пропагандистских фильмов), иначе их деятельность будет лишь дополнять, правда, в новой форме, работу господствующих или оппозиционных идеологических течений. Второе усло­вие требует использования специфических средств выражения, чисто кинематогра­фических, а не киноспектаклей, например. Вклад кинематографа в понимание ис­торических явлений представляется, таким образом, совершенно по-разному в зави­симости от степени его самостоятельности и от его эстетического значения.

56

Затрагивают ли фильмы историю великих людей (Александр Невский, На­полеон и т. д.) или они выдвигают на первый план активность масс («Мать» Пудовкина, «Марсельеза» Ренуара и т. д.), они воспроизводят господствующие или оппозиционные направления мысли, а удовольствие, которое они доставляют своей красотой, свидетельствует лишь об их способности воздействовать на об­щество, на историю, сознательно или нет. Так, Ренуар, осуществляя постановку «Великой иллюзии», хотел воздействовать на историю, помогая делу мира. В этой категории произведений артист тогда делает еще один шаг, когда он «реко­нструирует» явление, не ограничиваясь его воспроизведением: так было с фильмом Эйзенштейна «Стачка», в котором был предпринят марксистский анализ ситуации на заводе накануне 1905 года.

По-другому обстоит дело с теми фильмами, функция которых — борьба с господствующей системой, поскольку они выступают против существующей вла­сти и вовлечения в общую борьбу; идет ли речь о фильме «Соль Земли» или о большинстве польских исторических фильмов, о «Рублеве» или о «Чеддо» — их вклад огромен, это и борьба, и свидетельство времени.

 <<<     ΛΛΛ   

Кинематографическое прочтение истории ставит перед историком задачу его собственного прочтения прошлого
Рабочие и