<<<     ΛΛΛ     >>>   

Бог никого не оскорбил. Посему Он не нуждается ни в каком посредничестве. Но мы нанесли Богу оскорбление. Таким образом, мы определенно нуждаемся в Посреднике — не в Моисее, но во Христе, Который провозглашает нам нечто лучшее. Все это было отступлением [от основной темы]. Теперь же Павел возвращается к вопросу, который он начал обсуждать ранее.

21. Итак закон противен обетованиям Божиим?

Выше Павел сказал, что Закон не оправдывает. Тогда давайте его отменим! Нет. Потому что он имеет свое употребление. В чем же оно заключается? Закон приводит людей к осознанию своего положения. Он раскрывает и увеличивает грех. Тогда сразу же возникает другое возражение: “Если Закон только делает людей хуже, раскрывая им их грех, то он действует вразрез с обетованиями Божиими. Ибо в этом случае кажется, что Бог должен быть раздражен и оскорблен Законом, и что [поэтому] Он не соблюдает и не исполняет Своих обетований. Мы, иудеи, полагаем обратное, а именно — что посредством Закона мы удерживаемся в рамках внешнего порядка, Закон дисциплинирует нас — так, чтобы это побуждало Бога к скорейшему открытию нам обетования, и чтобы посредством этого дисциплинирования мы могли заслужить обетование”. Павел отвечает: “Нет. В действительности — наоборот. Если вы обращаете внимание на Закон, то обетование еще больше отходит на задний план”. Ибо человеческий разум, когда он отказывается слушать Его благой и святой Закон, говоря: “Но чтобы не говорил с нами Бог” (Исх.20:19), оскорбляет дающего обетование Бога. Должен ли Бог соблюдать Свои обетования по отношению к тем, кто не только не принимает Его Закона и Его порядка, но ненавидит и бежит от него? И здесь, как я уже говорил, сразу же возникает вопрос: “Тогда похоже, что Закон стоит на пути обетований Божиих?” Павел лишь мимоходом касается этого вопроса, и идет далее. Но все же он отвечает на него:

Никак!

Почему? Во-первых, потому, что не наши достоинства, добродетели или добрые дела побуждают Бога даровать обетования. Он дарует Свои обетования исключительно по неистощимой и вечной благости Своей и по Своему безмерному милосердию. Он не говорит Аврааму: “Поскольку ты исполнил Закон, в тебе благословятся все народы”. Но человеку, который был еще необрезан, который не имел Закона и был еще идолопоклонником, о чем засвидетельствовано в Книге Иисуса Навина (24:2), Бог говорит: “Пойди из земли твоей... Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну ...” (Быт.12:1-3). И еще: “Благословятся в семени твоем все народы земли” (Быт.22:18). Это совершенно определенные обетования, которые Бог дал Аврааму просто так, не ограничивая их какими-либо условиями или упоминаниями о делах и добродетелях, — будь то предшествующими или последующими.

Это является прежде всего аргументом против иудеев, которые полагают, будто их грехи препятствуют божественным обетованиям. “Бог не медлит с обетованиями из-за наших грехов”, — говорит Павел. Равно как Он не ускоряет их по причине нашей [человеческой] праведности и наших добродетелей. Он [давая обетования] не принимает во внимание ни того, ни другого. Посему, даже если бы Закон ухудшил нас, и из-за него мы стали бы еще больше ненавидеть Бога, это никак не побудило бы Бога отложить обетование, ибо это не зависит от нашей достойности или праведности, но всецело определяется Его благостью и Его милосердием. И это чистейший вымысел, когда иудеи говорят: “Мессия не пришел, потому что наши грехи задерживают Его пришествие”. Как будто Бог мог стать неправедным по причине наших грехов, или как будто Его может сделать лжецом то обстоятельство, что мы являемся лжецами! Он всегда остается праведным и верным, независимо от того, грешим мы или не грешим. И Его истинность является единственной причиной того, что Он соблюдает и исполняет обетование.

Во-вторых, несмотря на то что Закон открывает и умножает грех, он все же не противоречит обетованиям Божиим, но фактически стоит на их стороне. Ибо истинная и надлежащая задача Закона заключается в смирении человека и приготовлении его — если он только правильно употребляет Закон — к благодати . Ибо только когда грех человека открыт и увеличен посредством Закона, он начинает замечать порочность человеческого сердца и его враждебность по отношению к Богу, Создателю Закона. Тогда он всерьез чувствует, что он не только не любит, но ненавидит и хулит Бога, олицетворение верховной благости, вместе с Его святейшим Законом. И тогда человек вынужден признать, что в нем самом нет совершенно ничего благого. Будучи сокрушен и смирен таким образом, он признает, что воистину является ничтожною и проклятою тварью. Итак, когда Закон заставил человека признать свою порочность и искренне исповедать свой грех, он выполнил свою функцию. Тогда его время заканчивается, и приходит время благодати, и должно явиться благословенное Семя, Которым человек — запуганный и израненный Законом — будет поднят и утешен.

Итак, Закон не противоречит обетованиям Божиим — во-первых, потому, что обетование зависит не от Закона, но лишь от верности и истинности Божией; во-вторых, потому, что, согласно своему высшему и величайшему употреблению, Закон смиряет, а смирив, побуждает людей стонать, воздыхать и искать опоры в Посреднике. Он делает благодать и милость Посредника исключительно желанною [как говорит Псалом (108:21): “Ибо блага милость Твоя”], а дар Его — неописуемо драгоценным. Таким образом, он подготавливает нас ко Христу. Тот, кто никогда не пробовал горького, не запомнит сладкого. Голод — лучший повар. Как иссушенная земля жаждет дождя, так и Закон вселяет в потревоженное сердце “жажду по Христу”. Для таких сердец Христос желанен и сладок. Для них Он — радость, утешение и жизнь. Только тогда Христос и Его деяния понимаются правильно.

Итак, наилучшее употребление Закона — это когда он порождает смирение и томление по Христу . Христос Сам требует жаждущих душ, очаровывает и привлекает их к Себе, говоря (Мат.11:28): “Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас”. И Он с радостью питает и орошает эту иссушенную почву. Он не изливает Свои воды на [ухоженную] землю, то есть на плодородную и не жаждущую почву. Его благословения бесценны. Поэтому Он дарует их только нуждающимся. Он проповедует благую весть нищим (Лук.4:18) и дает воду жаждущим. “Кто жаждет, — говорит Иисус в Евангелии от Иоанна (7:37), — иди ко Мне и пей”. “Он исцеляет сокрушенных сердцем...” (Пс.146:3). То есть Он утешает и спасает обеспокоенных и встревоженных Законом. Следовательно, Закон не противоречит обетованиям Божиим.

Ибо если бы дан был закон, могущий животворить, то подлинно праведность была бы от закона.

Этими словами Павел показывает, что никакой Закон не способен животворить, но может лишь умерщвлять. Посему мои дела, которые я совершаю не по законам папы и не согласно человеческим традициям, но по Закону Божиему, не оправдывают меня в глазах Божиих. Они лишь делают [“провозглашают”] меня грешником. Они не успокаивают гнева Божия, но порождают его. Они не достигают праведности, но удаляют ее. Они не животворят меня, но убивают. Посему, говоря: “Если бы дан был закон...”, он [Павел] учит весьма ясными словами, что даже божественный Закон не животворит, но что он имеет совершенно противоположное действие. Хотя эти слова Павла достаточно ясны, они совершенно непонятны и незнакомы папистам. Ибо если бы те понимали их, то не бахвалились бы, как они это делают сейчас, свободною волею, человеческими силами, “сверхдостаточными” [“излишними”] делами и т.п. Но для того, чтобы не казаться порочными язычниками, позорно отвергающими слова Апостола о Христе, они всегда игнорируют подобные утверждения Павла о грехе, открываемом Законом — то есть Декалогом— и о порождаемом им гневе, прибегая к такому превратному истолкованию: “Павел якобы говорит о церемониальном, а не о этическом Законе”. Однако, говоря: “Если бы дан был закон...” Павел предельно точен и конкретен, он не делает никаких исключений ни для какого [раздела] Закона. Таким образом, комментарий софистов совершенно неубедителен. Потому что церемониальные законы были заповеданы Богом в такой же мере, и соблюдались столь же неукоснительно, как и законы моральные. Иудеи считали обрезание ничуть не менее святым и обязательным, чем Субботу. Следовательно, Апостол говорит обо всем Законе в целом.

Эти слова Павла декламируются и распеваются во всех папских церквях , но все же учение в этих церквях существенно расходится с жизнью. Павел просто говорит, что ни один Закон не был дан для того, чтобы животворить. Софисты же учат обратному, утверждая, что многие, а фактически — бесчисленные законы даны для того, чтобы животворить. Хотя они говорят об этом не столь уж многословно, но таково на самом деле их мнение. Это совершенно очевидно из монашеской жизни, бесчисленных человеческих законов, традиций, церемоний, дел и добродетелей de congruo и de condigno [“половинчатой” и “полной” добродетели]. А также из бесчисленного множества других учрежденных ими порочных форм поклонения. Они подавили Благовестие и провозглашают вместо него только эти формы поклонения, обещая всем соблюдающим их, что так они обязательно обретут благодать, прощение грехов и вечную жизнь. Никто не может оспорить эти мои утверждения, потому что обо всем этом по сей день ясно свидетельствуют их книги.

Мы же, в свою очередь, утверждаем вместе с Павлом, что никакой закон — будь он божественным или человеческим — не оправдывает и не животворит. То есть мы отличаем Закон от праведности столь же отчетливо, как смерть от жизни или ад от небес. Нас побуждает к этому ясное утверждение Павла [суть которого сводится к следующему]: “Закон дан не для того, чтобы оправдывать, животворить или спасать, но лишь для того, чтобы осуждать, умерщвлять и разрушать, вопреки мнению всех людей, по своему естеству полагающих, что Закон дан для обретения праведности, жизни и спасения”.

Таким различением функций Закона и Евангелия всякое истинное богословие поддерживается на правильном пути. Это также дает возможность всем верующим судить о любом образе жизни, обо всех человеческих законах и догмах. Наконец, это наделяет нас даром испытывать всех духов (1Иоан.4:1). Паписты же — напротив, поскольку они совершенно смешали и перепутали учения о Законе и о Евангелии, не могут учить ничему определенному ни о вере, ни о делах, ни о жизни, равно как они не способны распознавать духов. И то же самое происходит в наши дни с сектантами.

И после этих опровержений и аргументов Павел весьма обстоятельно и изящно учит, что если речь идет об истинном и наилучшем употреблении Закона, то он представляет собою не что иное, как своего рода “наказание [приготавливающее] к праведности”. Он смиряет людей и подготавливает их к праведности Христовой, конечно [при том условии], если он выполняет надлежащую функцию , то есть если он вселяет в них чувство вины, устрашает их, вынуждает их признать свой грех, гнев [Божий], смерть и ад. Когда это происходит, самонадеянное упование на собственную праведность и святость исчезает, и Христос со Своими благословениями становится желанным для них. Посему Закон не противоречит обетованиям Божиим, он на их стороне. Хотя он не исполняет обетования и не дарует праведности, все же по своему употреблению и своей функции он смиряет нас, таким образом подготавливая к благодати и благословению Христову.

Поэтому Павел [как бы] говорит: “Если бы был дан какой-то Закон, способный животворить, и если бы Закон действительно мог сначала даровать праведность — ведь мы не достигаем [вечной] жизни, не обретя сначала праведности,— тогда праведность действительно могла бы основываться на Законе, и жизнь могла бы быть следствием этого [исполнения Закона]. Опять же если бы существовал какой-то монашеский орден, какой-то образ жизни, какое-то деяние, какая-то разновидность религии или что-то подобное, что могло бы способствовать обретению прощения грехов, праведности и жизни, то это [этот орден, деяние и т.п.] воистину могло бы оправдывать и животворить. Но такое положение дел противоречит Писанию, все определяющему как грех — независимо от того, под Законом это, или вне Закона. Посему не может существовать никакого закона и никакого деяния, которое могло бы оправдывать и животворить”. И далее Павел говорит:

22. Но Писание всех заключило под грехом...

Снова Павел ясно и определенно показывает, что Закон не животворит. И здесь наши оппоненты слепы и глухи, несмотря на то что их глаза и уши открыты. “Писание, — говорит Павел, — всех заключило под грехом”. В каком месте Писания об этом сказано? Наиболее сильно и убедительно об этом говорится в его обетованиях, например, в Быт.(3:15), где сказано, что Семя женщины будет поражать змея в голову. А также в Быт.(22:18): “И благословятся в семени твоем все народы...” И всякий раз, когда в Писании приводится обетование о Христе, там обещаются праведность, благословение, спасение и жизнь. Значит, исходя из обратного [то есть раз они еще только обещаются], сейчас там нет ни праведности, ни благословения, ни спасения. Там есть только проклятие, смерть, дьявол и вечное разрушение.

Итак, самими своими обетованиями Писание заключило всех людей под грехом и проклятием. Это превосходит все остальные кристально ясные фрагменты Закона — такие, например, как фрагмент из Втор.(27:26), процитированный Павлом ранее (стих 10): “Проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона”. Данный фрагмент ясно и определенно заключает под грех и проклятие не только тех, кто открыто грешит против Закона или внешне его не исполняет, но также и тех, кто подчинен Закону и изо всех сил старается его исполнять. Таковыми были иудеи, о чем я уже говорил ранее. Данный фрагмент заключает под грех всех монахов, отшельников и картузианцев со всеми их религиозными исповеданиями и обетами (которые, по их мнению, являются столь святыми, что если кто-то умирает вскоре после принесения обета, он попадает якобы прямо на небеса). Ибо здесь вам говорится весьма ясно и определенно, что все без исключения было предано греху. Таким образом, ни обет, ни какое-то высшее религиозное исповедание картузианцев не даруют праведности, но все проклято. Как? Посредством обетования о “Семени женщины” и других ему подобных, а также посредством Закона: “Проклят всяк, кто не исполняет...” и т.п. Таким образом, ни один из монахов картузианцев или целестинцев не поразит голову змея. Но они все будут поражены и сокрушены головою змея, то есть все они будут под властью дьявола. Однако кто верит в это?

Говоря другими словами, все, что находится вне Христа и обетования,— все без исключения, будь то церемониальный Закон, этический Закон или Декалог, будь то Божие или человеческое творение — все это предано греху. Когда кто-то говорит: “Все” — он не исключает из этого понятия ничего. Таким образом, мы заключаем вместе с Павлом, что вне веры во Христа всякое искусство управления государством и все законы язычников, независимо от того, насколько они благи и необходимы, все формы служения, поклонения и религии находятся под грехом, под смертью и вечным проклятием, если — как следует из последующего текста — к этому не присовокупляется обетование, основанное на вере во Христа Иисуса. Ранее об этом уже было сказано достаточно.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Лютер М. Лекции по Посланию к Галатам истории церкви 3 человек
Подобным же образом язычники сетуют в деян
Таким образом
Утверждается свободная воля благодати благодать
Такое праведность