<<<       >>>   

Новые процедуры были нацелены на то, чтобы сделать сам процесс более мягким, менее дорогим, более научным, более коллегиальным (местные епископы несли теперь ответственность за подбор и обработку всей необходимой информации о кандидате). В результате процесс канонизации стал более эффективным и более продуктивным. Предыдущая юридическая процедура обладала рядом важных достоинств. Она защищала Церковь от необоснованного энтузиазма кандидатов, от ложных или фальсифицированных чудес, которые совершенно необходимы для канонизации кандидата или его беатификации. Однако теперь уделялось больше внимания повседневной жизни кандидата, более тщательно идентифицировались его поступки и в конечном итоге определялось, в какой степени жизнь и поступки кандидата соответствуют христианству. Кроме того, новый порядок более серьезно учитывал решения Второго Ватиканского Собора и его видение плюралистических форм святости в Церкви. А юридическая процедура всегда содержала в себе риск навязывания некоего абстрактного шаблона на универсальный призыв к святости.

Новые процедуры также отражали понимание Папой того, что история представляет собой сцену, на которой играют свою пьесу Божественная свобода и свобода человеческая, и результатом такой игры, несомненно, является освобождение человека. Пастырский опыт Кароля Войтылы научил его, что святые всегда находятся вокруг нас, и он полагал, что Церковь должна возвысить как можно больше святых, чтобы тем самым доказать неисчерпаемое богатство жизни. С одной стороны, «Divinus Perfectionis Magister» представляла собой весьма радикальный акт бюрократической перестройки, а с другой, то есть со стороны пастырских намерений Иоанна Павла, это была еще одна попытка напомнить всем, что наша жизнь чревата гораздо более серьезными последствиями, чем мы себе представляем.

«ЛИЧНАЯ ПРЕЛАТУРА» ДЛЯ «OPUS DEI»

Реформы Иоанна Павла, касающиеся беатификации и канонизации, широко приветствовались во всем мире. Намного больше противоречий вызвало другое его новшество - учреждение «личной прелатуры» для управления движением, известным под названием «Opus Dei» [«Божье дело»] или просто «Дело», как предпочитают называть его сами члены движения.

Основанное в Испании в 1928 г. священником Хосемарией Эскрива де Балагер, умершим в 1975 г., это движение насчитывает около 80 тысяч членов-мирян и около 2 тысяч священников по всему миру. Участники движения «Opus Dei» делятся на соблюдающих обет целибата «нумерариев», то есть действительных членов сообщества, живущих в центрах «Opus Dei» и связанных обетами по образцу монашеских, «облатов», то есть «посвященных», которые также соблюдают целибат, но живут за пределами подобных центров, и «супранумерариев» («сверхштатных») - женатых мужчин и замужних женщин, которые заняты своей карьерой и живут в собственных домах. «Opus Dei» является спонсором университетов в Риме, Испании и Латинской Америке. Его священники осуществляют духовное руководство членами движения, проводят службы в своих центрах, колледжах и студенческих общежитиях, где процесс евангелизации является приоритетным для «Opus Dei».

Слово «противоречие», кажется, внутренне присуще деятельности «Opus Dei». Его критики обвиняют движение в том, что оно служило оплотом франкистского режима в Испании. Некоторые из таких критиков все же признают, как, впрочем, и большинство профессиональных историков, что члены «Opus Dei» сыграли решающую роль в мирной трансформации Испании в демократическое общество. Противники движения считают «Opus Dei» дособорным реакционным движением. Члены «Opus Dei» постоянно подчеркивают стремление работать в светских организациях по всему миру, что в свое время стало ключевой темой Второго Ватиканского Собора. Даже те, кто так или иначе симпатизирует «Opus Dei», находят его основополагающий документ - сборник размышлений монсеньора Эскрива под названием «Путь» - довольно туманным. Многие критически настроенные обозреватели также считают, что «Opus Dei» предоставляет своим самым активным и умудренным опытом членам средства к существованию. Разумеется, большинство из высказанных претензий объясняются прежде всего самой элементарной завистью. Руководству движения всегда удается собирать значительные суммы пожертвований, которые идут на финансирование большого количества организаций и учреждений во всем мире. Представляется также вполне вероятным, что защищенность некоторых членов «Opus Dei» лишь усиливает подозрения в том, что излишняя секретность этой организации противоречит ее изначально церковной и религиозной сущности. Знакомые с историей люди признают, что многие упреки, высказанные в адрес «Opus Dei» в XX в., и в особенности обвинения в недопустимой элитарности в лоне Церкви, ранее, еще в период Контрреформации в Европе, высказывались в адрес Общества Иисуса.

Кардинал Кароль Войтыла давно не скрывал своих симпатий к «Opus Dei» и часто выступал в римских студенческих центрах движения в течение 70-х годов. Внимание «Opus Dei» к священному характеру труда в жизни человека через апостольскую пре данность профессионализму соответствовало убеждениям самого Иоанна Павла и его пониманию главных идей Второго Ватиканского Собора. Таким образом, совершенно неудивительно, что Папа Иоанн Павел II с пониманием отнесся к требованию руководства «Opus Dei» о признании этого движения «личной прелатурой», что явилось юридической инновацией в жизни Церкви, предусмотренной решениями Второго Ватиканского Собора. Для движения «Opus Dei» предоставление такого необычного ранга означало признание его в качестве всемирной и внетерриториальной епархии. Руководство движения всячески доказывало, что обретение подобного юридического статуса позволит прелату укрепить столь необходимый для всего движения дух религиозности и эффективно направлять работу своих священников далеко за пределами национальных и епархиальных границ.

Однако идея предоставления «личной прелатуры» «Opus Dei» с самого начала встретила довольно сильное сопротивление со стороны некоторых членов Римской Курии и даже ряда епископов. Критики движения активно противодействовали предоставлению ему этого беспрецедентного статуса, который, как они полагали, выведет его из-под юрисдикции местных епископов. Папу не убедили многочисленные аргументы противников «Opus Dei», и 28 ноября 1982 г. он издал апостольскую конституцию, которая трансформировала движение в первую в истории Церкви «личную прелатуру», назвав Альваро дель Портильо, ближайшего помощника и преемника монсеньора Эскрива, прелатом.

Для Папы Иоанна Павла II это был еще один способ подчеркнуть свою приверженность идее вселенского призыва к святости. Однако движение «Opus Dei» в течение всего его понтификата останется объектом острой полемики и ожесточенных споров среди духовенства.

КОНФРОНТАЦИЯ В НИКАРАГУА

Для обретения святости на пути служения человечеству и его освобождению все концепции «освобождения» являются в равной мере актуальными и современными, что было еще раз доказано во время многочисленных ожесточенных дебатов по поводу будущего Церкви в странах Латинской Америки. В начале 1980-х гг. Иоанн Павел считал, что латиноамериканский католицизм оказался на пересечении трех важнейших групп проблем.

Первая несла на себе печать теологической неразберихи: жизнь многих миллионов людей на этом континенте определялась идеологами «теологии освобождения», основывавшейся на доктринально неприемлемых идеях. В особенности это касалось стран Центральной Америки. Все эти ложные теологические идеи приводили, в свою очередь, к другой группе проблем, затрагивающих жизнедеятельность Церкви и всего религиозного сообщества. В Никарагуа, Сальвадоре и Гватемале так называемая «Народная церковь» всеми силами пыталась заменить собой то, что она называла «Церковью институциональной». Кроме того, в Никарагуа эта «Народная церковь» пользовалась всемерной поддержкой со стороны сандинистского правительства, включавшего некоторых священников. Они оставались членами правительства, игнорируя требования вышестоящих иерархов не заниматься политикой. Правительство оказывало серьезное давление на епископов и простых священников. В ходе революции сложилась весьма скандальная ситуация: священнослужители поддержали атеистически настроенное правительство, началось окончательное разложение Церкви. Нечто подобное происходило и на Кубе, где режим Кастро уже давно и самым бесцеремонным образом набросил петлю на шею Церкви.

Обращение Иоанна Павла в 1979 г. в Пуэбле не оставляло никаких сомнений относительно его личного понимания пути, по которому должно происходить истинно христианское освобождение в Центральной Америке: вовлеченная в социальную активность Церковь, которая тем не менее не должна превращаться в Церковь партизанскую; Церковь, которая пытается сплотить в единое сообщество фрагментарные и весьма агрессивные части национальных обществ стран Центральной Америки; Церковь, которая отказывается идентифицировать Евангелие с программой какой-либо политической партии; Церковь, которая не пытается заменить мировой утопией Царство Небесное; и, наконец, Церковь, которая всеми силами стремится защитить религиозную свободу от любого посягательства любой идеологии. Именно такой социально ориентированной и духовно единой Церкви не было в странах Центральной Америки в начале 1980-х годов.

Сальвадор с конца 1970-х гг. был охвачен всепожирающим пламенем кровавой гражданской войны между опиравшимся на военную силу правительством и партизанами Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти. Сальвадорское правительство и военные пошли на неслыханные нарушения прав человека и считали, что имеют законное основание для подавления воодушевленного марксистами партизанского движения. Что же до самих партизан, то они были абсолютно уверены, что имеют право свергнуть ненавистный режим любыми средствами, и в деле нарушения прав человека тоже были далеко не новичками. Ненасильственный «третий путь», представленный Христианско-демократической партией и в особенности ее лидером Хосе Наполеоном Дуарте, который в свое время тоже был жертвой военного режима, пытался удержать позиции в этих трудных условиях. В результате в конце 1970-х и начале 1980-х гг. Церковь Сальвадора оказалась крайне поляризованной и разделенной, а архиепископ Сан-Сальвадорский Оскар Ромеро стал все чаще высказываться против нарушения прав человека правящим военным режимом. Ромеро, в свою очередь, попал под влияние иезуитских идеологов «теологии освобождения» Иона Собрино и Игнасио Эллакурии.

Архиепископ Ромеро стал первой жертвой в стране, погрузившейся в пучину братоубийственной войны и насилия. 24 марта 1980 г. он был убит у алтаря членами «эскадрона смерти», которые пользовались поддержкой правящего военного режима. В телеграмме президенту Конференции сальвадорских епископов Папа Иоанн Павел II строго осудил «кощунственное убийство» и выразил «глубочайшее возмущение» подобным актом насилия над священником. Преемник архиепископа Ромеро архиепископ Артуро Ривера Дамас сделал все возможное, чтобы овладеть катастрофически ухудшающейся ситуацией в стране. Он часто выступал с резкой критикой нарушения прав человека со стороны правящего режима, но в то же время не мог согласиться с теми, кто, несмотря на храбрость и отвагу в борьбе с правыми реакционными кругами, игнорировал жестокости со стороны Фронта национального освобождения. Он очень тихо и спокойно удалил членов архиепископата по вопросам справедливости и членов комиссии мирян, которые, по его мнению, закрывали глаза на преступления, совершаемые членами Фронта национального освобождения. Этим поступком архиепископ уменьшил подозрения в адрес Церкви, связанные с выдвигаемыми правыми обвинениями в адрес священников за участие в антиправительственной деятельности. Одновременно он укрепил свой моральный авторитет в качестве борца против нарушения прав человека вне зависимости от того, кто их нарушает. В ситуации почти полной утраты контроля над событиями в начале 1980-х гг. архиепископ Ривера попытался усилить христианско-демократическую альтернативу как кровавому военному режиму, так и левым партизанам Фронта национального освобождения. Понадобилось более десяти лет, чтобы партизаны ФНО потерпели полное поражение, а военные экстремисты были поставлены под надлежащий гражданский контроль.

Несмотря на ужасный террор в Сальвадоре, Никарагуа все еще оставалась ключом к решению проблемы аутентичного христианского освобождения в странах Центральной Америки. Эта страна даже в период правления сандинистов в большей степени, чем какая-либо другая в Латинской Америке, оставалась лабораторией развития самых различных теорий «теологии освобождения». Ситуация в Церкви здесь была порой даже более сложной и непредсказуемой, чем в Сальвадоре. В правительстве активно работали два священника - Мигель д'Эското, министр иностранных дел Никарагуа, и Эрнесто Карденаль, министр культуры. А третий священник, брат отца Карденаля Фернандо, иезуит, руководил сандинистской программой образования. Архиепископ Манагуа Мигель Обандо Браво, тучный мужчина крестьянского происхождения, который с самого начала активно поддержал революцию и боролся против семейной диктатуры Сомосы, стал наиболее серьезным и решительным критиком сандинистов после того, как новые правители не сумели обеспечить гарантии соблюдения прав человека и его политических свобод. Сандинисты, в свою очередь, активно поддерживали так называемую «Народную церковь» в противовес архиепископу.

Апостолический нунций в Манагуа архиепископ Андреа Кордеро Ланца ди Монтеземоло, седовласый итальянский аристократ, отец которого, видный антифашистский лидер в Италии времен Муссолини, был казнен нацистами, считался одним из наиболее известных и опытных дипломатов в дипломатической службе Святого Престола. Его назначение нунцием в Никарагуа означало, что Ватикан уделяет большое внимание событиям в этой стране. Монтеземоло с самого начала встретился с лидерами сандинистов, которые по привычке называли его «товарищ нунций», несмотря на всю комичность подобного обращения. Впрочем, комизм ситуации закончился весьма трагически. Даниель Ортега, руководитель Сандинистского фронта и глава правительства, однажды подъехал к дому нунция в шикарном красном спортивном автомобиле, заполненном вооруженными до зубов сандинистами. Архиепископ Монтеземоло встретил нежданных гостей у ворот и заявил команданте Ортеге, что он лично может быть его гостем, но все солдаты должны остаться за пределами резиденции: «Это же посольство».

А сейчас нунцию предстояло вести переговоры с правительством насчет предполагаемого визита Папы в Никарагуа и другие страны Центральной Америки в марте 1983 г. Архиепископ Обандо и другие никарагуанские епископы пригласили Папу, чтобы убедиться, как впоследствии выразился Обандо, что «присутствие Святого отца послужит во благо Церкви и всего нашего народа». Как позже вспоминал архиепископ Монтеземоло, сандинисты не очень обрадовались такому визиту и не хотели сотрудничать со священниками.

Первые проблемы возникли у архиепископа Манагуа, когда команданте Ортега заявил Монтеземоло:

 <<<       >>>   

7 студенты
Солидарность в силу известных обстоятельств
Униа являлась своего рода попыткой заложить основы будущего польского государства
Весьма символичным было также упоминание солидарности среди здоровых сил общества
Вечером 16 октября церковь престоле