<<<       >>>   

Мало кто из кардиналов, съехавшихся в Рим в августе 1978 г., рассчитывал на то, что соглашения по вопросу о кандидате будет легко добиться. Разногласия, возникшие в Церкви после Второго Ватиканского Собора, представлялись слишком глубокими, чтобы ожидать скорого избрания, тем более что по правилам за нового Папу должны были проголосовать две трети плюс один кардинал-выборщик. Приходилось также учитывать многочисленность и пестроту Коллегии: в нее входили 111 кардиналов самых разных национальностей и с очень разным пастырским опытом, а это тоже не сулило быстрого исхода дела. Предвидя долгие дебаты, кардинал Войтыла предложил своему секретарю отцу Дзивишу, а также отцу Станиславу Рылко, краковскому священнику, только что получившему докторскую степень в Риме и помогавшему Дзивишу в подготовке конклава, немного отдохнуть. Сам Войтыла направился в душный, не оборудованный кондиционерами Апостольский дворец, где ему и другим кардиналам предстояло безвылазно сидеть до окончания выборов, а его молодые друзья уехали на побережье.

Кардиналы-выборщики торжественно поклялись держать в секрете все, что касалось работы конклава. Одни полагали, что обязаны хранить молчание обо всем, что произойдет в Апостольском дворце с того момента, как они там уединятся, и до того, как его покинут. Другие считали, что клятва относится лишь к самим выборам, а в остальном они вольны обсуждать происходящее с кем угодно. В свое время Павел VI требовал неукоснительного соблюдения клятвы, опасаясь, что в случае ее нарушения правительство может попытаться манипулировать выборами. Однако его собственное послание «Ingravescentam Aetatem» создало предпосылки для подобной информационной утечки. Кардиналы, сохранившие право выборщиков, чувствуя недовольство своих престарелых коллег (согласно посланию, кардиналы старше 80 лет лишались права голоса), держали их в курсе событий, а те, в свою очередь, не связанные клятвой молчания, рассказывали об услышанном своим друзьям и журналистам. Конклав 1978 г. получил беспрецедентно широкое освещение в прессе, и разобраться в том, какие из изобильно поступающих сведений заслуживают доверия, оказалось весьма непросто. Однако в общих чертах картина выглядела примерно так.

Великим выборщиком конклава августа 1978 г., то есть человеком, на котором лежала ответственность за подсчет голосов, был назначен кардинал Джованни Бенелли из Флоренции. Свой сан он получил лишь в июне 1977 г., но до этого в течение 10 лет был основным помощником Павла VI и фактически начальником его штаба, приобретя огромную власть в качестве заместителя главы усовершенствованного Государственного секретариата. Недовольство коллег таким быстрым возвышением, а также сравнительная молодость (в момент смерти папы ему было 57 лет) помешали Бенелли занять его место, однако этот человек обладал недюжинным даром убеждения и был чрезвычайно уверен в себе. К тому времени, как кардиналы вошли в Сикстинскую капеллу и за ними заперли двери (произошло это 25 августа в половине пятого пополудни), Бенелли, разделявший мнение большинства относительно того, каким надлежит быть новому Папе, успел убедить многих поддержать кандидатуру кардинала Альбине Лучани из Венеции, имя которого почти не упоминалось в жарких дебатах, предшествовавших открытию конклава.

Кардинал Лучани был избран с четвертой попытки в первый день голосования - 26 августа. Из его предшественников лишь один оказался столь же удачлив - папа Пий XII (Эудженио Па-челли), избранный также в первый день на конклаве 1939 г. Кардиналы блестяще справились со своей работой, а вот за пределами Апостольского дворца царило смятение. Несовершенная система объявления результатов выборов с помощью дыма, идущего из трубы Сикстинской капеллы, - белого в случае избрания нового Папы, черного, если голосование не принесло ожидаемых результатов, - дала осечку. Четыре разных сигнала неопределенного цвета появились между 18.22 и 18.51. Наконец тысячам недоумевающих граждан, собравшихся на площади Святого Петра, громкоговоритель возвестил, что им надлежит обратить свои взоры к центральной лоджии, соединяющей Зал благодарений с нартексом, или вестибюлем, собора. В 19.17 на лоджии появился старший кардинал-дьякон Перикле Феличи и произнес стандартную латинскую формулу:

- Annuntio vobis gaudium magnum: habemus Papam - Eminentissimum ac Reverendissimum Dominum Albinum, Sanctae Romanae Ecclesiae Cardinalem, Luciani, qui sibi nomen imposuit loannem Paulum Primum.

Услышав по радио эту новость, отец Дзивиш и отец Рылко поспешили вернуться в Рим.

Альбино Лучани был сыном функционера Социалистической партии, священником, придерживавшимся реформистской североитальянской традиции, заложенной Антонио Росмини, блестящим проповедником и катехизатором, чья книга по религиозному воспитанию «Крупицы катехизиса» выдержала шесть изданий. Будучи кардиналом - патриархом Венеции, Лучани опубликовал книгу под названием «Illustrissimi» - собрание изящных по форме и исполненных глубокого смысла писем, якобы написанных им таким известным историческим персонажам, реальным и вымышленным, как Марк Твен (любимый писатель нового Папы), Чарлз Диккенс, Г.К. Честертон, Пиноккио, австрийская эрцгерцогиня Мария Тереза и Иисус. Лучани снискал себе популярность, отменив обычай, согласно которому въезд нового патриарха в Венецию сопровождался пышной процессией гондол и других судов. Он избегал венецианского высшего света, а во время сбора средств на строительство медицинского центра для лечения умственно отсталых детей подал пример, пожертвовав на это благое дело нагрудный крест - подарок Иоанна XXIII. Лучани никогда не считал себя papabile (человеком с задатками Папы), а когда кто-нибудь заводил разговор на эту тему, отшучивался, приводя венецианскую поговорку: «Из такого теста блинчиков не испечешь».

И все же этот добродушный непритязательный человек, в котором блестящее знание катехизиса сочеталось с обаянием и скромностью, за 33 дня своего правления сумел снискать расположение и вызвать симпатию самой широкой публики. Во время аудиенций он всегда говорил о себе «я», избегая вычурного папского и королевского «мы». Он отказался от коронации, ограничившись простой церемонией вступления в должность, а на своем папском гербе сохранил в качестве девиза единственное слово, украшавшее еще его епископский герб: «Humilitas» («Смирение»). На первой пресс-конференции новый Папа непринужденно шутил с журналистами, а во время проповедей, желая проиллюстрировать то или иное положение, часто подзывал к себе детей. Цитируя Папу Григория Великого, он просил жителей Рима бросить ему спасательный круг молитвы, «иначе я утону». Поначалу он отказался пользоваться переносным троном, но потом вынужден был уступить, поскольку верующие жаловались, что не могут разглядеть низкорослого (5 футов 5 дюймов) Папу. Новый Папа, излучавший надежду и христианскую веру, был, казалось, именно тем, кого ждал мир.

Несмотря на жизнерадостный вид, Иоанн Павел I не был здоровым человеком. Он уже давно страдал нарушением кровообращения, о чем не было упомянуто на конклаве, а став Папой, вообще перестал обращаться к медикам. Новые обязанности давались ему нелегко. Незнакомый с тонкостями работы центральной церковной бюрократии, Иоанн Павел I испытывал большие трудности, а его помощники не всегда оказывали ему необходимую помощь. Первосвященство он считал актом подчинения Божией воле, выраженной через его коллег-кардиналов. Когда были оглашены результаты четвертого голосования и камерарий Жан Вийо спросил, как Лучани относится к своему избранию, тот поверг в смятение уважаемое собрание, сказав:

- Да простит вас Господь за то, что вы только что сделали.

Позже он пояснил, что ему неожиданно пришли на ум известные еще со школьной скамьи слова Бернара Клервоского, осудившего Коллегию кардиналов за то, что в 1145 г. они избрали скромного цистерцианского монаха папой Евгением III. Он вовсе не хотел обидеть кардиналов, однако, оглядываясь назад, эти слова можно счесть замечательно пророческими. Ни Лучани, ни кардиналы, считавшие, что, остановившись на его кандидатуре, они нашли выход из кризиса, в котором находилась Церковь после Ватикана II, тогда не знали, что официальный документ, удостоверявший избрание Папы, был, по сути, смертным приговором, который очень скоро будет приведен в исполнение.

Ранним утром 29 сентября 1978 г. одна из сестер-монахинь нашла Папу Иоанна Павла I в постели мертвым - ночью у него случился обширный инфаркт. «Сентябрьское папство» завершилось, а Церковь была снова ввергнута в пучину кризиса.

ОЧЕРЕДНОЕ «МЕЖДУЦАРСТВИЕ»

28 сентября 1978 г. кардинал Кароль Войтыла возвратился в Краков после посещения прихода Святого Иосифа в Бяльском воеводстве. В Вавельском соборе, перед алтарем Креста Господня Благословенной королевы Ядвиги, он отслужил вечернюю мессу. Был праздник Святого Венцеслава, и свою торжественную проповедь кардинал посвятил мученичеству. После мессы он отправился к друзьям, Габриелю и Божене Туровским, чтобы принять участие в вечеринке в честь двадцатилетия его пребывания в сане епископа. Гостей встречал большой стенд с любительскими фотографиями, снятыми во время многочисленных лодочных и лыжных походов. Выше красовалась надпись: «Вуек останется Вуеком». Друзья шутливо интересовались, сколько голосов получил Войтыла на последнем конклаве, он же предпочитал говорить о недавнем отпуске, проведенном на байдарках. Виновник торжества был немного подавлен. Позже друзья вспоминали, что он старался поблагодарить каждого из присутствующих за многолетнюю дружбу.

На следующее утро, 29 сентября, кардинал завтракал в митрополичьей курии, когда зазвонил телефон. Кто-то из сотрудников снял трубку и через некоторое время вошел в комнату, где находился Войтыла, со скорбной вестью: ночью скончался Папа Иоанн Павел I. Войтыла тут же встал из-за стола и направился в часовню. Позже он присутствовал на заседании административного совета богословского факультета. Когда старый друг Войтылы, декан факультета отец Мариан Яворский, выразил ему соболезнования по поводу смерти Папы, тот ответил, что жизненные сюрпризы, как и все остальное, следует воспринимать «в духе истинной веры». Однако чувствовалось, что он сам потрясен печальной новостью.

Первого октября, служа поминальную мессу по усопшему в костеле на главной площади Кракова, Войтыла назвал Иоанна Павла I «яркой и оригинальной личностью» и напомнил, что тот был избран Папой в праздник Богоматери Ченстоховской. Сам Войтыла в тот день был «совершенно другим человеком», вспоминает отец Станислав Малысяк. Проработав с кардиналом долгие годы, Малысяк гордился тем, что умеет читать его мысли. То, что он сейчас слышал, было не просто панегириком покойному - это была речь человека, в душе которого происходила внутренняя борьба.

Перед отъездом в Рим кардинал позвонил Ежи Янеку и сказал, что семинар, который они планировали провести у Янека дома, придется отложить на пару недель. Тот пожелал другу счастливого пути и вдруг вспомнил, как много лет назад, когда они втроем - он, его жена и Войтыла - были в туристической поездке, Яся как-то спросила в шутку:

- А куда мы будем ездить, когда ты станешь Папой? На что Войтыла без тени улыбки ответил:

- В Альпы или на Апеннины.

2 октября кардинал Войтыла отправился в Варшаву, чтобы принять участие в заседании Главного совета польского епископата, и таким образом разминулся с американским проповедником Билли Грэмом, которому было разрешено произнести проповедь в костеле Святой Анны. В Варшаве он остановился в монастыре урсулинок - по воспоминаниям сестер, кардинал выглядел очень серьезным. В Рим Войтыла отбыл на следующее утро в половине восьмого. Его сопровождал кардинал Вышыньский. В 11 часов 3 октября Примас Польши и архиепископ Краковский уже находились в соборе Святого Петра у гроба Иоанна Павла I.

В течение нескольких дней после кончины Иоанна Павла I Кароль Войтыла написал свое последнее стихотворение. Оно было озаглавлено одним словом - «Станислав», и в нем Войтыла, по его собственному признанию, хотел «выполнить свой долг перед Краковом». Стихотворение посвящалось мученичеству, которое рассматривалось как основа польской государственности и единства, а также как универсальный образец христианского служения.

Церковь, писал Войтыла, настолько неразрывно связана с Польшей, что эта связь «скреплена на небесах»; Церковь является основой, символизирующей для него и многих других поляков «связь прошлого и будущего». Одним из отцов, давших жизнь Польской Церкви, да и самой Польше, был предшественник Войтылы на посту главы по Краковской епархии епископ Станислав. Его мученическая смерть от меча короля Болеслава «окрестила нацию вновь, на этот раз кровью», и ей предстоит испытать «еще много крещений через ниспосланные свыше муки». Слово истины и кровь мучеников удобрили «почву человеческой свободы» в Польше, вспахал которую Дух Святой. Именно дух «соединит все: и слово... и... кровь», и если «не обратит слово, обратит кровь».

 <<<       >>>   

Рождество это праздник человека
На котором католическая церковь
Скрыта величайшая тайна в истории человечества костела молодые
Истинно освободит людей в самой глубине их человеческой природы человеком освобождения
Архиепископ польши периода между двумя войнами