<<<       >>>   

Следует признать и то, что «Humanae Vitae» была обнародована в весьма неудачное время. 1968 г., характеризовавшийся нарастанием революционного энтузиазма, был не лучшим историческим периодом для спокойного и вдумчивого осмысления любых выступлений такого рода. Честно говоря, весьма сомнительно, что любое, даже самое удачное разъяснение классического учения Церкви о необходимости целомудрия в браке могло быть тогда услышано. В то же время призыв обратиться к естественным, «природным» методам ограничения рождаемости был сделан именно в тот момент, когда люди начали уделять повышенное внимание экологическим проблемам и понятия типа «природный», «натуральный», «естественный» начали приобретать в их сознании почти сакральный смысл. Теоретически «природные» способы планирования семьи должны были бы в этих условиях вызвать повышенный интерес. Но этого не произошло. Почему? Однозначного ответа не существует. Но представляется, что и здесь не последнюю роль сыграло отсутствие в «Humanae Vitae» четкого обращения к личности. Многие люди просто не смогли почувствовать, что предложенное учение касается непосредственно их.

Одним из бесспорных достоинств краковского меморандума является то, что предложенный им подход к этике брака адресовался не только католикам (тем более не только польским католикам), а людям вообще, вне зависимости от их религиозных убеждений. В «Humanae Vitae» выразить это не удалось. По сравнению с позицией «упрямых консерваторов» энциклика являлась, конечно, определенным шагом вперед, но очень маленьким шагом. В Кракове поняли, что изменения, произошедшие в самой культуре человечества, требуют новых форм объяснения людям необходимости классических принципов морали. В Риме не услышали этот вызов времени. В результате изложенные в «Humanae Vitae» принципы были восприняты как слегка устаревшие, а то и вовсе как уже ненужные современному человеку.

Провал попытки привнести личностный аспект в католическую этику сексуальных отношений в сочетании с политизацией обсуждения этой проблемы после выхода энциклики серьезно ослабил усилия Церкви внедрить идеи христианского гуманизма в сознание современных людей. В своем первом после Ватикана II открытом столкновении с последствиями сексуальной революции, провозгласившей, что свобода есть полная независимость каждой отдельной личности от любой другой, Церковь заняла оборонительную позицию. Между тем, если бы «Humanae Vitae» полнее передала аргументацию краковского меморандума, действовать можно было бы более решительно. Предложенная Краковом позиция позволяла на равных вести разговор со светской интеллигенцией по самым животрепещущим вопросам.

КАРДИНАЛ - СТОРОННИК ДИАЛОГА

Генри Киссинджер считал «иллюзией то, что лидеры, набираясь опыта, становятся умнее». По его мнению, пребывание на высоком посту с его множеством ненужных представительских обязанностей скорее снижает интеллектуальный потенциал человека. Если правило Киссинджера и верно, то Кароль Войтыла представляет собой явное из него исключение. Возможно, потому, что, став в сорок два года капитулярным викарием Краковского архиепископства, он твердо решил не менее двух часов ежедневно посвящать интеллектуальной работе и с тех пор выполнял это решение неукоснительно. За время его епископского служения эти два часа, которые он проводил в одиночестве в своей молельне-кабинете, складывались в сутки и недели. Их результатом стали множество философских эссе и три книги, целый поток пастырских посланий и проповедей, а также несколько циклов стихов и пьеса. Кроме того, кардинал, имея крайне мало времени для встреч со студентами, с обязанностями профессора этики Люблинского католического университета не расстался.

Кароль Войтыла не соответствовал правилу Киссинджера еще и потому, что постоянно встречался и вел диалоги с самыми разными людьми.

Дискуссионные группы, которые он организовал, будучи еще молодым священником, продолжали регулярно собираться и тогда, когда он стал главой епархии. Ежи Янек курировал связи кардинала с медиками и другими представителями естественных наук, а через Ежи Цесельского и Станислава Рыбицкого поддерживались контакты с технической интеллигенцией. Все то время, пока Войтыла работал в Кракове, эти группы по 4-5 раз в год обязательно собирались в его резиденции. Встречи обычно продолжались весь вечер. Специальной программы не назначалось; как правило, их участники обсуждали последние события и привлекшие их внимание выступления прессы.

Особое внимание кардинал уделял историкам. Он обязательно встречался с ними в канун годовщин наиболее важных исторических событий, стараясь глубже понять их значение для Польши и Кракова. Тысячелетие принятия Польшей христианства стало поводом для проведения целой серии таких дискуссий. Не менее интересные исторические диспуты были организованы в связи с шестисотой годовщиной образования Ягеллонского университета и девятисотлетием пастырского служения в Кракове святого Станислава.

Тем более естественно, что архиепископ Краковский не прервал своих связей с философами, причем не только с преподавателями и студентами ЛКУ. Двери его дома всегда были открыты для представителей самых разных философских школ. Особое оживление в такие встречи вносила корреспонденция от Романа Ингардена, внимательно изучавшего все публикующееся на немецком языке по проблеме ответственности. Архиепископскую резиденцию на Францишканьской улице во времена пребывания в ней Войтылы постоянно посещали польские и зарубежные артисты, писатели и музыканты. Именно здесь останавливался во время работы над романом «Польша» автор бестселлеров американец Джеймс Миченер. Позже Войтылу попросили дать интервью для передачи, представляющей телесериал по этому произведению Миченера. Кардинал согласился. Более того, минут через сорок напряженной работы перед телекамерой он удивил всех присутствующих, неожиданно обратившись к автору:

- Ну как у меня получилось? Смогу я найти работу в Голливуде? Я ведь, да будет вам известно, в молодости учился на актера...

Литературой и театром Кароль Войтыла занимался постоянно. Когда власти в 1967 г. закрыли «Театр восторга», архиепископ выступил с резким осуждением этого решения и потребовал у министерства культуры Польши его отмены. Поскольку протест остался без ответа, он помог Мечиславу Котларчику получить место преподавателя теории драматургии и искусства речи в Краковской семинарии и ЛКУ. В 1974 г. Войтыла предоставляет свою резиденцию участникам научной конференции «Католицизм и романтизм в произведениях Зигмунда Красиньского».

- Проблемы, к которым обращался этот вызывающий столько споров бард польского романтизма, - подчеркнул кардинал, выступая перед ее участниками, - не потеряли своей остроты до сих пор.

Конечно же, мимо внимания собравшихся не могли пройти и слова Войтылы о самом главном произведении Красиньского - «Небожественной комедии» как о книге, заявляющей, что только христианская революция может избавить людей от чувства постоянной неудовлетворенности современностью.

Сотрудники редакций «Тыгодника повшехны» и «Знака», а также писатели, поэты и интеллектуалы, группировавшиеся вокруг этих изданий, тоже входили в круг людей, с которыми постоянно общался кардинал Войтыла. Польза от этого общения была взаимной.

- Я как друг Войтылы имею право утверждать, что «Тыгодник повшехны» оказал на него серьезное влияние, - говорил Ежи Турович.

Для Кароля Войтылы газета и журнал были инструментами, с помощью которых он мог донести до всех поляков свой взгляд на современную культуру и отношения, сложившиеся между Церковью и государством. Но при этом и «Тыгодник повшехны», и «Знак» были образцами абсолютно независимых изданий. Архиепископ встречался с их сотрудниками каждые два месяца и обстоятельно обсуждал все представляющие взаимный интерес вопросы. Позже, когда времени у него стало совсем немного, эти встречи стали менее регулярными, но проходили в прежней рабочей обстановке. Обычно сотрудники редакций приходили на Францишканьскую улицу к мессе, которую кардинал служил в часовне епархиального управления, и оставались там на обед. Разговоры затягивались надолго. Войтыла больше слушал, он вообще стремился прежде всего узнать, что думают другие, но в конце обязательно высказывал свои суждения по главным затронутым вопросам. Участники этих совещаний не помнят ни одного случая за все шестнадцать лет пребывания Кароля Войтылы на посту главы епархии, когда бы он попросил их отменить публикацию какого-нибудь материала. «Не было даже намеков с его стороны, - подчеркивает редактор «Тыгодника повшехны» Турович. - Мы иногда просили совета, но сам кардинал никогда не пытался навязать свое мнение» относительно публикации материалов авторов или редакционных статей. Споры, безусловно, случались, но Войтыла обладал не так часто встречающейся у прелатов способностью работать с людьми, точку зрения которых разделял далеко не всегда. Например, он часто не соглашался с острой на язык Галиной Бортновской, которая, будучи сотрудницей «Тыгодника повшехны», постоянно критиковала консерватизм «церкви Вышыньского» - так в одной из статей она назвала объект своего пристального внимания. Войтыла был более высокого мнения о деятельности Примаса Польши, к тому же считал своим долгом соблюдать субординацию. Однако разногласия с молодой, серьезно интересующейся философией писательницей Бортновской не мешали дружескому к ней расположению. Лучшее тому подтверждение то, что именно ее он попросил отредактировать исправленное издание своего труда «Любовь и ответственность».

Затрагивались на совещаниях и политические вопросы. Поначалу редакторам, особенно Туровичу и Яцеку Возняковскому, было крайне трудно втянуть архиепископа в такие разговоры. Войтыла был убежден, что даже малейший намек на его вмешательство в проблемы местной политики может помешать пастырской деятельности. Комментарии по политическим вопросам, на его взгляд, являлись прерогативой Примаса Вышыньского. Возняковский и другие редакторы, в свою очередь, считали, что нельзя игнорировать такую важную сферу жизни епархии. Они доказывали, что, несмотря на засилье цензуры, архиепископ обязан просматривать местную прессу, хотя бы для того, чтобы понять, какую трактовку «новостей» и комментария к ним требуют власти. В конце концов Войтыла согласился и начал читать газеты. Возняковский вспоминает, что вскоре все были поражены, как быстро архиепископ, никогда прежде не интересовавшийся политическими проблемами, начал ухватывать их суть и запоминать основные аргументы и даже имена авторов. Через некоторое время он вновь отказался от чтения местных газет, довольно резонно посчитав, что все, что ему было нужно в них, он уже узнал. А вот стремление сотрудников «Тыгодника повшехны» познакомить его с современной литературой он всегда приветствовал. Более того, перед летним отпуском архиепископ сам просил Туровского и его жену подобрать ему книги для чтения во время отдыха.

Несколько раз Каролю Войтыле пришлось выступать в качестве посредника, улаживающего разногласия между редакцией «Тыгодника повшехны» и кардиналом Вышыньским. Отстаивая право редакции на собственное независимое суждение, он одновременно призывал и сотрудников газеты попробовать взглянуть на проблему с точки зрения Примаса.

- Проблема эта - в разочаровании человека, поверившего в вашу любовь, - сказал он как-то во время одной из дискуссий по этому поводу. - «Тыгодник повшехны» горячо поддержал Вышыньского в 1953 году, и он, став Примасом, вообразил, что вы и впредь будете во всем следовать за ним. Но этого не случилось, и он, естественно, разочарован.

Возняковский позже отметил, что это был самый откровенный анализ столь щекотливой проблемы, который польский клирик когда-либо делал в разговоре с мирянами.

Властям «Тыгодник повшехны» был, как говорится, «будто кость поперек горла», а активное участие архиепископа в деятельности редакции вызывало еще большую злобу. Прямо предпринять что-либо против Войтылы коммунисты не могли, но его друзья иммунитетом против их мести, который дает высокий сан, не обладали и ощущали это довольно часто. Очередная кампания против «Тыгодника повшехны» началась в 1977 г. Поводом для нее стало то, что редакция осмелилась в неполном виде напечатать заявление тогдашнего польского партийного лидера Эдварда Герека после его встречи с Папой Павлом VI. Сотрудники «Тыгодника повшехны» ничего страшного в сокращении заявления не видели, резонно полагая, что раз оно уже опубликовано во всех официальных газетах, то им можно напечатать только наиболее важные части, сэкономив место для других материалов. Скоро выяснилось, что сами контролируемые коммунистами издания значительно сократили заявление Папы. Однако нападкам подвергся только «Тыгодник повшехны». В редакции начали опасаться, что истинная цель правительственной кампании не столько сама газета, сколько ее постоянный защитник Кароль Войтыла Подтверждение этому не заставило себя долго ждать. Через несколько недель, 21 декабря 1977 г., отец Анджей Бардецкий, возвращаясь со встречи редакции «Тыгодника повшехны» и «Знака» с кардиналом, подвергся у самого дома нападению двух негодяев Громилы, которые наверняка были подосланы службой безопасности, если вообще не являлись ее штатными сотрудниками, ни с того ни с сего избили священника до бесчувствия. Кардинал Войтыла, навестивший его в больнице на следующее утро, сказал:

 <<<       >>>   

Желал следовать в ересь за отколовшимся архиепископом
Иерархи стран запада били тревогу по поводу резкого снижения тяги молодежи к церковному служению
Кардинал сильва основал в сантьяго викариат солидарности для поддержки жертв правительственных репрессий
Вносимом теологией в осуществление проповеднической миссии церкви
Сумев примириться с решением дочери уйти в монастырь