<<<       >>>   

Получив представление об интернациональном характере Церкви, Войтыла тем не менее продолжал держаться своих корней, читая каждый день Евангелие на польском языке. Евангелие от Иоанна он порой читал вслух, словно это была ритмическая поэма.

Во время каникул Войтыла совершил несколько поездок по Италии - либо с коллегами по Бельгийскому коллежу, либо со Станиславом Старовейским. В пасхальные каникулы 1947 г. они посетили на юге Италии Сан-Джованни Ротондо, а также исповедались знаменитому капуцину стигматику (72) падре Пио, который оказался «очень простым исповедником, ясным и кратким». Огромное впечатление на юных священников падре Пио оказал своей мессой, на которой, как вспоминал впоследствии Папа Иоанн Павел II, этот стигматик «физически страдал». Неаполь, Капри, Монте-Кассино, Ассизи и Субьяччо, где возник орден бенедиктинцев и, таким образом, все западное монашество, тоже были в числе их поездок. Позднее, когда они приехали в Париж, Войтыла изумил Старовейского замечанием, что парижское метро является превосходным местом для размышлений.

Летом 1947 г. Старовейский и Войтыла путешествовали по Европе на средства, предоставленные им кардиналом Сапегой. Они познакомились с рабочими-священниками во французской столице и обсудили их попытку донести Евангелие до рабочего постхристианской эпохи. Эту попытку Войтыла позднее называл «крайне важной»; на эту тему он написал свою первую статью в «Тыгодник повшехны». Затем два молодых поляка провели несколько дней в Голландии, где на них произвели большое впечатление «задор Церкви... активность ее организаций, живая духовная жизнь общин». Но большую часть каникул поляки провели в Бельгии, где Войтыла взял на себя труд посетить польских шахтеров-католиков, работавших близ Шарлеруа. Эта миссия заняла у него месяц - проведение богослужений, слушание исповедей, обучение катехизису, посещение шахтеров и их семей. Неизменное гостеприимство шахтеров каждый раз напоминало ему его собственную работу в каменоломнях в Закжувеке и на химзаводе «Солвай».

В Рим они вернулись в конце октября 1947 г., задержавшись по пути в Арсе, городе, где жил святой Жан Мари Вьянни, легендарный кюре XIX в. Посвященный в сан, несмотря на неважные знания латыни и посредственную грамотность, кюре из Арса приобрел небывалую популярность в качестве исповедника. Ему приходилось тратить до восемнадцати часов в день для того, чтобы выслушивать исповеди и давать ответы тем, кто приходил к нему со всей Франции. Именно в Арсе Кароль Войтыла пришел к убеждению, что он должен добиться такой же популярности у своих прихожан. Кроме того, на опыте Вьянни он понял, что таинство епитимьи (73) также является необходимой составляющей христианской жизни. Путешествуя, Кароль заметил растущий разрыв между Европой кафедральных соборов и той Европой, которая быстро теряла веру в христианство - как по своей воле, так и по воле коммунистических властей, приобретших после войны большую силу. Этот разрыв, решил Войтыла, может быть ликвидирован, только если решительно увеличится число мирян, обратившихся к Евангелию.

Один из таких мирян, живший в Польше, был смертельно болен. Ян Тырановский провел в больнице ровно год, тяжело страдая от недуга, который сначала сочли туберкулезом, затем - заражением крови, а в конце концов выяснилось что это рак, давший обширные метастазы. Ему ампутировали руку, и Ян Тырановский не смог присутствовать на похоронах собственной матери. Его по очереди посещали члены «Живого розария», и каждый день наносил визиты священник. Свою болезнь Тырановский принимал без жалоб, сам пытался утешать остальных, а в последний свой час попросил прощения утех, кого он, возможно, как-то обидел. Его смерть в марте 1947 г. могла послужить примером достойного ухода из жизни: он умер, улыбаясь своим друзьям, с крестом на груди. Из-за нехватки средств, дальнего расстояния и большой загруженности Кароль не смог приехать на похороны своего учителя. Он в это время штудировал труды тех самых кармелитов, об учении которых впервые ему рассказал портной-мистик.

Вернувшись в Рим, Кароль Войтыла должен был в первую очередь завершить свою докторскую диссертацию. В июле 1947 г. он успешно сдал экзамен на звание лиценциата (74) теологии, получив сорок баллов из сорока возможных. Теперь для получения степени доктора ему требовалось только представить диссертацию - ее первые наметки Кароль сделал еще в Кракове под руководством отца Ружыцкого.

Писать диссертацию Войтыле довелось в период интенсивного брожения в интеллектуальных кругах католической Церкви. Во многих европейских семинариях и общеобразовательных школах предпринимались попытки совместить классическую церковную философию и теологию, основные положения которой были сформулированы еще святым Фомой Аквинским, с современными течениями мысли. Однако управляемый доминиканцами «Ангеликум», где проходил обучение Войтыла, твердо встал на защиту неосхоластики, формы томизма, которая разрабатывалась с середины девятнадцатого века по двадцатый специально как альтернатива современным философским методам. Интеллектуальный климат «Ангеликума» гораздо менее располагал к новациям, чем другие европейские образовательные центры. Но хотя его профессора и не славились оригинальными идеями, они давали своим студентам фундаментальные знания основ церковной теологии. Те, кто подобно Каролю Войтыле окончил «Ангеликум», позднее внесли оригинальный и творческий вклад в теологические исследования - но делали это на основе хорошего владения базовыми теологическими знаниями. Они знали ту традицию, которую позднее стали критиковать и старались усовершенствовать. «Ангеликум» дал те основы, которые было совершенно необходимо освоить, прежде чем пытаться что-либо критиковать.

Самой выдающейся фигурой среди преподавателей «Ангеликума» в те времена, когда Войтыла заканчивал работу над докторской диссертацией, был отец Режинальд Гарригу-Лагранж, признанный знаток традиционной неосхоластики. В конце 40-х, уже после того, как Войтыла завершил свою работу и вернулся в Польшу, Гарригу вступил в яростный теологический спор, который в конечном счете привел к выпуску Папой Пием XII энциклики (75) «Humani Generis» и к его резкой критике некоторых исследовательских работ того времени в области теологии. Однако не стоит считать Гарригу противником традиционных представлений. Отец Гарригу-Лагранж был твердым традиционалистом по вопросам философии и догматической теологии, но он также проявлял большой интерес к мистической традиции и в особенности - учению святого Иоанна Креста. Глубоко обеспокоенный послевоенным положением Церкви, он пытался отыскать новый взгляд на духовность европейских священников - Европы, в которой христианство начало уходить в прошлое. Путь к этому он видел в возрождении мистической традиции, и в этом аспекте Гарригу в какой-то степени можно назвать реформатором. Но взгляды Гарригу не влияли на тот учебный курс, который он читал. Его студенты с большим уважением относились к энциклопедическим знаниям своего учителя. По субботам в полдень он вел семинар, посвященный духовности, на который мог прийти любой студент. Некоторые из священников, обучавшихся в «Ангеликуме», избрали его своим исповедником, а это, возможно, высший комплимент, который один священник может сделать другому.

Отец Гарригу-Лагранж помогал Каролю Войтыле подготовить тезисы его докторской диссертации, в которой исследовалось понимание веры святым Иоанном Креста. Иоанн Креста, мистик из ордена кармелитов, стал первой ниточкой, протянувшейся от почтенного французского доминиканца к молодому польскому священнику. Войтылу также привлекали работы Гарригу по вопросу духовности священников, особенно тем, что в них выдвигалось требование изучения мира. Гарригу и Войтыла, однако, смотрели на святого Иоанна Креста с разных точек зрения. Для Войтылы, как и для Яна Тырановского, писания этого испанского кармелита были ценны тем, что передавали мистический опыт. Для Гарригу Иоанн Креста был теологом-вольнодумцем, чью доктрину веры следовало примирить с христианской теологией, как ее сформулировал Фома Аквинский. Столкновение мнений породило немало интересных мыслей, которые стали частью диссертации Войтылы, написанной на латыни и озаглавленной «Doctrina de fide apud S. loannem a Cruce» [«Доктрина веры согласно святому Иоанну Креста»].

В своей диссертации Войтыла подчеркнул личный характер общения человека с Богом. В этом общении верующий преодолевает границы своего физического существования в такой форме, которая делает его наиболее правдивым и в которой он получает наиболее точное представление о себе. Это взаимодействие с живым Богом доступно не только мистикам. Оно является центральным вопросом жизни каждого христианина. Мистический опыт выявляет важные моменты, дающие знания о дороге к Богу и о природе нашего единения с Богом. Он учит, к примеру, что высшая мудрость, которой мы можем достигнуть, заключается в познании, что нам не дано «объективизировать» наше знание о Боге, поскольку мы не в состоянии прийти к пониманию Бога в той мере, как можем прийти к пониманию какого-либо объекта (дерева, мяча, автомобиля). Напротив, мы можем узнать Бога так, как узнаем другого человека, через взаимное «дарение себя друг другу». Точно так же как два любящих человека приходят к жизни «внутри» друг друга без потери своей индивидуальности, Бог начинает жить внутри нас, когда мы начинаем жить как бы «внутри Бога», без радикальной разницы между Создателем и теми созданиями, которые он потерял (76) . Именно так Войтыла интерпретировал знаменитые слова святого Иоанна Креста, что христианин в своей жизни должен стать «Dios par participation» [«Богом через участие»].

Диссертация Войтылы имела еще три вывода. Первый гласил, что, поскольку Бог не может быть постигнут, как какой-либо объект, существует предел в постижении тайны Бога. Рассудок может постичь бытие Божие, но земной разум не в состоянии знать все атрибуты Бога, о которых говорит Библия. Второй вывод гласил, что единение с Богом достигается через веру. Вера не позволяет «охватить» нашим умом, кем является Бог, поскольку это значило бы, что вера является понятием более высокого порядка, чем Бог. Напротив, то, что мы пытаемся постичь Бога посредством веры, учит нас: эта «невоплощаемость» Бога в понятия нашего мира свидетельствует, что существует измерение Бога как «Бога-в-себе». По этой причине мы можем говорить о Боге как о «субъекте» и о нашем личном единении с Богом. Третьим выводом было утверждение, что мистическое единение в отличие от эмоционального «высокого» единения является опытом единения «бытия внутри», в котором в конечном счете преодолевается условность нашего плотского существования.

В диссертации Войтылы также выражено убеждение, что человек в единении с Богом сохраняет личностные, присущие одному ему свойства. Получая опыт глубоко личного единения с Богом, человек должен наслаждаться свободой, поскольку подлинные отношения взаимного самодарения могут быть достигнуты только добровольно. Следствия, которые возникают из этих отношений, не являются чем-то вроде вывода из алгебраических уравнений. Следствия такого рода вырастают из человеческого сердца; они могут быть описаны в принятых у людей понятиях, хотя в конечном счете их язык - это язык молитв. Но тем не менее это самые ценные следствия.

Мистицизм, который использует внутренний, не выражаемый словами личный диалог с Богом, находится не где-то на периферии человеческой цивилизации. Он является главным средством для изучения человеческой личности, и сложность этого процесса единения с бесконечным составляет суть драмы человеческой личности. Мы не можем в полной мере знать других, пока не узнаем их как личностей, призванных к единению с Богом. Идея Бога является частью нашего понимания человеческой личности, и те, кто хочет лишить человека Бога, лишают его самых глубоких и наиболее истинных человеческих черт. Делая подобные заключения, Войтыла определил рубежи, которые он на протяжении сорока лет будет защищать от коммунизма, борясь с ним за душу Польши.

В своем отзыве на диссертацию Гарригу критиковал Войтылу за то, что тот не использовал слова «божественная сущность» [object] Бога. Можно предположить, что в этом вопросе автора диссертации его руководитель убедить не смог. Как бы там ни было, остается фактом, что Войтыла отказался использовать по отношению к Богу слово «объект» [object], даже если оно имело в словосочетании «божественная сущность» другое значение. И это был не просто вопрос словоупотребления, формулировок, интеллектуальных категорий, которые он исследовал в «Ангеликуме» на протяжении двух лет. Тот томизм, который Кароль изучал в Кракове и «Ангеликуме», и его глубинные философские убеждения, что человеческий разум способен постичь суть вещей посредством надлежащим образом организованного отражения мира, дали ему интеллектуальный фундамент. Но это был всего лишь фундамент. А фундаменты создают для того, чтобы на них что-то строить.

УРОКИ

14 июня 1948 г. отец Кароль Войтыла сдал экзамены на степень доктора, получив при этом высшие оценки. Тезисы его диссертации экзаменаторы оценили восемнадцатью баллами из возможных двадцати. Защита диссертации получила самую высшую оценку - пятьдесят баллов из пятидесяти возможных. Несмотря на эти достижения, отец Войтыла не был удостоен докторской степени, поскольку правила «Ангеликума» требовали, чтобы диссертация была опубликована до присуждения степени. Молодой польский священник денег на публикацию не имел, поэтому по возвращении в Польшу представил диссертацию на факультет теологии Ягеллонского университета. После ее рассмотрения и положительного по ней решения в декабре 1948 г. Войтыле присвоили степень доктора теологии.

Прощание с «Ангеликумом» летом 1948 г. и приезд в Польшу стали завершающей точкой в приготовлениях Кароля Войтылы к той жизни, к которой, как ему казалось, он был предназначен.

Жизненные обстоятельства заставили его рано повзрослеть. Когда-то молодой Войтыла собирался вести христианскую жизнь как простой мирянин, и духовное призвание было осознано им сравнительно поздно, а потому, став священником, он отлично представлял, как живут простые люди. Польский патриот, он, как и его отец, был совершенно чужд ксенофобии. Он знал об особых культурных и интеллектуальных связях между своей страной и всемирной Церковью. Он был уверен, что его находящаяся под тяжким гнетом страна, дважды за шесть лет преданная Западом, в будущем сможет многое тому же Западу предложить. Он хорошо знал тоталитаризм «изнутри». Как он говорил позднее:

- Мне пришлось пережить то же, что и моим соотечественникам, - унижение в руках зла.

 <<<       >>>   

Имеющим полномочия от всего общества в целом государства
Польша была осью внешней империи
20 февраля 1987 папа принимает госпожу музейен агджу
Солидарность попыталась оформиться в качестве самостоятельной политической силы
Кардинал син