<<<       >>>   

Самые отважные, стремящиеся к переменам лидеры Французской Церкви «смотрели в глаза реальности». Они считали, что церковь должна «преобразовать себя в сообщество, способное показать неверующим вокруг, что Евангелие имеет отношение к реальной жизни». Священники и преданные Церкви миряне должны жить в «духе бедности и самоотдачи» в новых приходах священников-рабочих, воплощающих идею «Mission de France», и священники должны принимать участие в физическом труде. Это не только возвращение к традициям святого Павла, писал Войтыла, но и возвращение идеи, что священник - «это человек, который посвящает вместе с Христом - и посредством Христа - все свои усилия, весь свой труд Отцу на небесах».

На Войтылу большое впечатление произвела жизнь сообщества священников-рабочих («великолепная помощь для приобретения личного опыта священничества во всей его полноте») и их приверженность методу убеждения. Эти новые апостолы Франции не считали что-либо раз и навсегда доказанным и не навязывали свои убеждения. Они лишь «стремились убеждать». Войтыла с похвалой отозвался о реформах в проведении церковных служб, включая проведение месс в виде диалогов, которые благодаря активному участию прихожан делали мессу инструментом «христианской инициации». Наконец, Войтыла специально отметил особую работу, проводимую с новообращенными (или со вновь обращенными из тех, кто сбился с пути) мирянами, проводимую сторонниками идеи «Mission de France». Миряне, считал он, «ответственны за социальную реализацию и продолжение тайны Воплощения». И, осуществляя эту задачу, они не становятся представителями «сопротивления, оппозиции» - напротив, их «деятельность позитивна», она является попыткой создания «нового типа христианской культуры».

Второе эссе отца Войтылы в «Тыгоднике повшехны» было посвящено памяти Яна Тырановского. Называлось оно «Апостол». В последующие годы Кароль Войтыла писал для «Тыгодника повшехны» и «Знака» статьи по христианской антропологии, о супружеской чистоте и по другим вопросам. В 1957-1959 гг. он по просьбе Туровича создал серию из двадцати статей под названием «Основы этики». Возможно, это была самая обширная попытка до провозглашения его Папой Римским объяснить серьезные философские и теологические вопросы читателям-неспециалистам таким образом, чтобы это было и захватывающе, и давало пищу для ума. Излагая основы христианского и теологического подхода к проблемам морали, Войтыла затронул некоторые наиболее спорные вопросы, возникающие в дискуссиях между христианами и неверующими. Есть ли общие моральные ценности у приверженцев обоих лагерей? (Да, естественные моральные законы.) Являются ли моральные законы исключительно человеческой прерогативой? (Нет, Нюрнбергский суд продемонстрировал, что существуют трансцендентные моральные законы.) Является ли этика, построенная на религиозных принципах, препятствием для взросления человека? (Нет, потому что предоставление себя на Божий Суд становится побудительным толчком к тому, чтобы человек стал относиться к жизни серьезно.) «Тыгодник повшехны» был не только литературной отдушиной для юного священника-эссеиста; коллектив газеты стал частью его социального и интеллектуального окружения. Он мог поговорить на теологические и духовные темы с интеллектуалами, которые, как и он, посвятили себя Церкви, но не принимали духовный сан. Кароль Войтыла подружился с семьей Туровича, однако даже через несколько десятков лет дружбы и сотрудничества они не допускали никакой фамильярности друг с другом. Редактор всегда звал Войтылу «отец» (никогда «Кароль»), а Войтыла всегда называл Туровича на польский манер «пан Ежи» или «пан доктор Ежи». Отец Войтыла принимал участие в проводимых время от времени «Тыгодником повшехны» редакционных вечеринках и завязал отношения с персоналом - достаточно прочные, чтобы они в случае разногласий выдерживали серьезные споры. Можно сказать, что для обеих сторон эти отношения были продуктивными и счастливыми.

ДРАМАТУРГ И ПОЭТ

Литературная деятельность Кароля Войтылы в первые двенадцать лет его пастырского служения переживала расцвет. Война, жизнь в управляемой коммунистами стране, растущий опыт пастырской работы и новые обязанности - все это давало обильную пищу для его поэтических и драматических работ. Для своих литературных публикаций Кароль Войтыла избрал два псевдонима - Анджей Явень (обычная в Неговиче фамилия) и Станислав Анджей Груда. Этим он хотел, как считал Ежи Турович, четко разделить чисто литературную работу и публицистику по вопросам религии, морали, веры, церковным проблемам - эти статьи он всегда печатал под своим подлинным именем. Также он, по всей видимости, полагал, что его литературные работы должны быть оценены читателями по чисто художественным достоинствам, безотносительно к тому, какие заслуги имеет автор; не должны были эти труды вызывать удивление и в церковных кругах.

Писатели создают свои творения по целому ряду причин. Пьесы и стихотворения Войтылы служили выражением его убеждения, к которому он пришел давно и в котором жизнь его лишь укрепляла: реальность не может быть изучена с помощью какого-либо одного инструмента. Даже став профессиональным философом, преподавателем этого предмета и профессиональным исследователем в проведении философских изысканий, Войтыла продолжал пребывать в убеждении, что одной из слабых сторон современной интеллектуальной жизни является бытующее мнение, что существует только один рациональный путь к постижению реальности. Такой подход Войтыла считал и крайне самонадеянным, и просто неверным. Человек за свою долгую историю накопил множество методов, которыми может пользоваться. Литература - в данном случае пьесы и стихотворения - иногда способна добраться до истины там, где философские или теологические методы бессильны. Подобно многим философам двадцатого столетия, Войтыла полагал, что язык - как технический, так и литературный - слишком ограничен, чтобы отражать или передавать реальность адекватно. Таким образом, литературная деятельность Войтылы была не просто хобби, но и еще одним способом «присутствовать» в жизни других людей - посредством диалога.

«БРАТ ГОСПОДА НАШЕГО»

Кароль Войтыла начал писать свою первую зрелую пьесу «Брат Господа нашего», когда ему было двадцать пять, - в последний год обучения в Краковской семинарии. Его давно интересовала жизнь Адама Хмелеве кого, «брата Альберта», одной из самых интригующих фигур в современной польской культурной и религиозной жизни. Войтыла впервые узнал о нем во время учебы в Ягеллонском университете, а с его жизнью познакомился более полно во время войны.

Родившийся в 1845 г. в южной Польше Адам Хмеловский был воспитан родственниками, поскольку его собственные родители умерли. Два года он проучился в сельскохозяйственной школе. В семнадцать лет Адам стал участником антирусского восстания 1863 г. В одном из сражений его ранило, и ему ампутировали левую ногу ниже колена. Операция проводилась без анестезии. После подавления восстания Хмеловский какое-то время посещал художественную школу в Варшаве, а затем отправился в Париж и Мюнхен. Став художником, он в 1870 г. устроил в Кракове выставку своих работ, вызвавшую немало споров. Хмеловский критически относился к господствующей в Польше того времени тенденции ограничиваться такими темами, как национальные сражения. Такой «историзм», считал он, является разновидностью национальной «истерии» и не дает польской живописи возможности затрагивать «всемирные» проблемы.

В 1880 г. Хмеловский попытался вступить в орден иезуитов, но через шесть месяцев нервное истощение заставило его покинуть орден. Продолжая разрабатывать современный стиль живописи, он стал францисканским миссионером, оставаясь, однако, мирянином. По приезде в Краков в 1884 г. он стал тяготиться богемной жизнью. Считая, что муниципалитет недостаточно заботится о бедных, Хмеловский принялся помогать бездомным. В августе 1887 г. он обрядился в холщовое рубище и принял имя «брат Альберт». Годом позже он постригся в монахи, дав обет кардиналу Альбину Дунаевскому, тоже бывшему участнику войны за независимость. Основав «Альбертовское братство», а через несколько лет «Альбертовское сестричество», Хмеловский посвятил остаток своей жизни бедным и бездомным, сам проживая в полной нищете. Брат Альберт скончался в день Рождества в 1916 г. Адам Стефан Сапега присутствовал на его похоронах среди большого числа священнослужителей - как из города, так и из округи, - мэра Кракова и представителей буквально всех социальных слоев. Самую знаменитую картину Хмеловского «Ессе Homo»(не закончена, как не закончены буквально все из сохранившихся его работ) можно видеть в Альбертинском монастыре в Кракове. Копии этих картин есть в церквах и домах по всей Польше.

Пьесы Кароля Войтылы не являются пьесами в общепринятом смысле этого слова, и «Брата Господа нашего» определенно нельзя назвать обычной биографической драмой, хотя сюжет довольно точно отслеживает судьбу Адама Хмеловского. Как образец «внутреннего театра» Котларчика - Войтылы, эта пьеса является попыткой передать драму брата Альберта, пытающегося определить свое жизненное предназначение и следовать ему. Главное «действие» пьесы происходит в сознании Адама Хмеловского, который постепенно «становится» братом Альбертом.

Драматический накал пьесы заключается в преодолении главным героем собственного «эго» и превращении себя в дар. Хмеловскому нелегко дались расставание с комфортной жизнью художника и переход на путь служения людям в условиях крайней бедности. Но у пьесы «Брат Господа нашего» есть и еще один уровень. Через внутреннюю духовную борьбу брата Альберта Войтыла проявляет проблему революционного насилия. Вернувшись в Польшу, ставшую придатком коммунистической сверхдержавы, он нашел, что эта проблема подразделяется на две. Как следует оценивать марксистскую критику современного индустриального общества? И как человек может в одиночку ответить тирании? Последний вопрос вставал перед Войтылой и во время оккупации, и в тех обстоятельствах, в которых Польша оказалась в 1948-1950 гг.

Эти вопросы в «Брате Господа нашего» затрагивались в драматическом противостоянии между Адамом и неким персонажем, названным Чужестранец. Было много предположений по поводу того, кто же выведен под этим именем. Папа Иоанн Павел II подтвердил, что под видом этого персонажа подразумевался Ленин - в соответствии с легендой, что Хмеловский и Ленин, возможно, встречались в Закопане, когда последний в 1912-1914 гг. проживал в Кракове и его окрестностях.

Разногласия между Адамом и Чужестранцем, на первый взгляд, касаются тактических вопросов. Чужестранец бросает обвинение, что «апостолы благотворительности», подобные Хмеловскому, на самом деле являются врагами бедных. Но между двумя этими революционерами идет и более глубокая борьба - за души. Оба человека выступают за перемены, за заботу о бедных и бездомных, но ослепленный своей идеологией Чужестранец - он не лишен привлекательности и определенно отличается интеллектом - характеризует своих последователей только ограниченными категориями: «люмпен-пролетариат», неспособный на революционные действия, «рабочие», движущая сила истории - и так далее, в том же духе.

На самом же глубинном уровне сюжет пьесы «Брат Господа нашего» касается понимания свободы, а в более широком смысле - понимания смысла человеческого бытия. Адам, выражая мысли автора пьесы, не отрицает ни несправедливость общества, ни законность возмущения этой несправедливостью. Тем не менее он приходит к убеждению, что истинные социальные преобразования достижимы только через крест, который «преобразует человеческое падение в благо, а его рабское положение - в свободу». Кульминационным моментом пьесы являются слова умирающего брата Альберта, которые он говорит, когда в городе вспыхивает восстание рабочих:

Да ладно. Ты знаешь, что гнев должен привести к взрыву, тем более если он велик.

(Замолкает.)

И он будет длиться, поскольку он справедлив.

(Он еще глубже погружается в свои мысли. Затем добавляет одну фразу, как бы про себя, хотя все слушают его внимательно.)

 <<<       >>>   

Отец гарригу лагранж был твердым традиционалистом по вопросам философии
Кардинал лично беседовал с каждым выпускником епархии прихода
Церковь как хранительница истины о человеке
4 философии
Тот незамедлительно ответил но я обязательно должен присутствовать на встрече