<<<     ΛΛΛ     >>>   

Монашеская община как единое тело и каждый из ее членов должны постичь, что Христос отправил их на служение человечеству ради славы Божьей. Прочие христиане не менее других наделены апостольским духом; однако монахи и монахини воплощают этот дух по-иному. Приобщение к братскому телу - общине - через гласно приносимый обет есть уже некое миссионерское делание. И первая миссия, содержащаяся в монашеском «исповедании», есть провозглашение делания, совершенного Христом-Служителем: Он освободил человечество от власти «ветхого человека» и собрал всех людей в единое тело, Главой которого Он является.

На Западе в продолжение шести столетий такое апостольское служение сводилось прежде всего к восхвалению Бога. Средневековая монашеская жизнь главным образом раскрывала непрестанную молитву Церкви - Церкви, которая благодарит Бога за пришествие Христа и умоляет и предстательствует в ожидании Его возвращения. Как правило, монахи никогда не выходили за пределы своего монастыря; и все же они сыграли значительную роль в деле евангелизации Европы. Опираясь на принесенный иноками обет послушания, епископы и Папы часто посылали их к границам христианского мира. Здесь они основывали монастыри, центры новых приходов, в дальнейшем становившихся независимыми. В каждой стране, в каждой области и в каждой местности были свои монастыри или по крайней мере пустыни.

Евангелизаторский порыв, свойственный этой монашеской жизни, отвечал требованиям и возможностям тогдашнего общества. И когда в обществе начались глубокие изменения, монашеская жизнь создала новые формы, соответствующие апостольским нуждам времени.

Активная монашеская жизнь в эпоху Нового времени

В середине Средневековья монашеская жизнь достигла зрелости и с наибольшей полнотой выразилась в относительно простой форме созерцательного по своему характеру монастыря; такая форма иноческой жизни позволила нам углубиться в смысл уставной монастырской жизни в ее целом. Все же в своем развитии она приняла два направления - одно, более общинное (киновитское), цистерцианское, другое же - более отшельническое (анахоретское), картезианское. Уставные каноники взяли на себя тяжесть пастырского служения.

В тот же период с появлением нищенствующих орденов подвижническая жизнь испытала плодотворную мутацию. Святой Доминик, святой Франциск Ассизский и триста лет спустя святой Игнатий Лойола создали новые формы подвижнической жизни и тем удовлетворили апостольские нужды бурно развивающегося общества. Более совершенная организация социальной и политической жизни породила интенсивную циркуляцию денег, идей и людей и пробудила новые устремления. Наряду с созерцательной жизнью утвердилась так называемая активная жизнь. Монашествующие призваны жить соответственно одним и тем же - изначальным - требованиям, однако образ этой жизни должен отвечать новым условиям Миссии - действенно обозначить отреченность от всего мирского и братскую жизнь (к чему призван всякий христианин).

Святой Доминик, уставный каноник, вместе со своим епископом был послан проповедовать среди еретиков (катаров); во время этой миссии он заметил, что образ мышления и действия цистерцианцев, посланных Папой, не соответствовали поставленной задаче. Доминик предложил своим братьям выйти за монастырскую ограду и отдать себя проповедническому служению, основанному на нищенствующей жизни - жизни на подаяние. Доминик сохранил устои общинной жизни как средство подготовки и переподготовки, как исходный рубеж, как отправную точку подвижнической жизни, воплощенной в некое апостольское «хождение» по двое, подобно ученикам Христовым в Евангелии. Таким образом, и то, и другое - общинная и проповедническая жизнь - суть подлинная подвижническая жизнь. Посланничество по двое - в качестве членов общины - становится осуществлением общности и отречения от мирского так же, как и сам монастырь, который в свою сугубо подвижническую педагогику включил строгую интеллектуальную и богословскую подготовку. Итак, проповедование и монастырская жизнь есть образ самосовлечения и общности.

Замысел Франциска Ассизского также прежде всего апостольский. Франциск и братья, которых он обрел все покинув ради следования за Христом, предложили братскую жизнь, чуждую любой форме собственности и таким образом провозглашающую существование общины, основанной на принятии каждого, кто согласен присоединиться к этому новому братству отрекаясь от какой бы то ни было «личной» собственности. В противоположность находящимся на подъеме городским коммунам, в основу своего существования полагающим некую «хартию», которая гарантирует членам коммуны (исключая при этом всех неимущих) владение движимым и недвижимым имуществом, францисканская община следует за Иисусом Христом в братском согласии всех тех, кто отрекся от всякого обладания. Францисканская апостольская проповедь есть прежде всего этот образ жития в свободе - идет ли речь о монахе-ремесленнике или о монахе, совершающем церковное служение. Франциск и Доминик одушевлены необходимостью проповедовать Евангелие всем без исключения - и тем, кто движимы новыми свойственными эпохе требованиями, и наиболее бедным, которые в силу социального развития, оказались отброшенными на задворки общества. Ради этой апостольской цели Франциск и Доминик создают новые формы подвижнической жизни, которые, как и прежде, основной акцент ставят на отречении от всего мирского и на необходимости братской жизни.

Игнатий Лойола и его первые «спутники» продолжили это стремление «приспособить» формы подвижнической жизни к новым условиям апостольского существования, сохраняя при этом изначальные основные черты подвижнической жизни. В XVI веке великие географические и астрономические открытия, изобретение книгопечатания и достаточно развившаяся социальная организация общества расширили идейный обмен и способствовали возрастанию коммуникативных связей между людьми. В эту эпоху Общество Иисуса смогло организоваться как община братьев, существование и цель которой полностью определяются проповедью Евангелия. Ради целостного и многообразного служения во имя человечества Общество Иисуса полностью предоставило себя в распоряжение Церкви - и в этом служении оно подражает Христу-Служителю. В Обществе Иисуса упразднились как старые формы монашеского общежития, так и повседневного монастырского богослужения, продолжающие бытовать у доминиканцев и францисканцев. Поприщем «воплощения» общинного духа и отречения от мирского становится главным образом исполнение Миссии и связанная с нею духовная и человеческая подготовка.

Монашеская педагогика есть прежде всего некий «осмос». Новоначальный инок проходит искус вместе с опытными иноками и у них на глазах. Для делателей апостольства, разбросанных (одни больше, другие меньше) по всему миру ради Миссии, сама цель и способы ее достижения стали «поприщем» отречения от мирского. Миссионерское служение есть сущность того, что братья Иисусовы желают «преломить». Образ же его осуществления - един для всех. Следовательно, он предполагает подобающее человеческое и духовное воспитание и образование, которые в свою очередь понимаются и переживаются как навык в братстве и отречении.

Подобная форма подвижнической жизни, задуманная как странничество, отныне становится своего рода полюсом по отношению к созерцательной жизни за монастырской оградой, из которой монах, как правило, никогда не выходит. Такая странническая подвижническая жизнь была сопряжена с духом паломничества в эпоху, когда число паломников-мирян пошло на убыль по сравнению с такой классической паломнической эпохой, какой были Средние века. Монашествующий по образу Игнатия Лойолы - это монах, кельей которого является его апостольское делание. Это делание есть поприще его аскетических подвигов, побуждение к молитве и общинное исполнение принесенных им обетов.

В реальности изначальный образ жития, лежащий в основе духовного порыва Франциска Ассизского, а затем - Игнатия Лойолы и его первых «спутников», не мог быть реализован во всей полноте. Институциональное мышление общества оказалось недостаточно гибким для его полного осуществления. При жизни самих основателей и при их активном содействии жизнь нищенствующих орденов приняла некую посредническую форму между жизнью за монастырской оградой и апостольской подвижностью. Монашествующий воспитывается и переучивается за монастырской оградой и затем выходит из нее, дабы в нестяжании проповедовать Евангелие.

Общество Иисуса и возникшие после него конгрегации схожего типа очень скоро принуждены были ограничить пределы своего странничества и взять на себя различные социальные служения, которые, несмотря на всю их срочность и необходимость, общество не могло обеспечить. Поэтому, начиная с XVI века и до наших дней, большинство так называемых активных мужских и женских монашеских общин приняли участие в деятельности различных социальных институтов, главным образом в школах и больницах; это позволило монашествующим совершать подлинное служение на благо людей, а подвижническая апостольская жизнь через это обрела признание со стороны общества и опорную точку как для формирования самих монахов, так и для исполняемой ими работы ради грядущего Царства.

В результате подвижническая жизнь обрела некий новый образ. В противоположность монастырской жизни и наряду с обителями нищенствующих орденов такая подвижническая жизнь представляет собой прежде всего своего рода институт социального обслуживания. Это связано с настоящим парадоксом, ибо дома так называемых активных монашествующих конгрегации так или иначе принимают облик классического монастыря, где преподавание и уход за бедными как бы заменяет монастырское уставное богослужебное пение. Подобная ситуация соответствует нуждам и возможностям эпохи и представляет собой подлинное, хотя и ограниченное, осуществление изначального замысла основателей.

От устава к конституциям

Всякая община подвижников или подвижниц, основанная на игнатьевской традиции, образована главным образом сознанием общей Миссии, которую инок переживает в общем теле - общине - и как член этого тела - общины. Поэтому возникает необходимость в институте более сложном, нежели тот, что определяется древним монашеским уставом, лежащим в основе повседневной жизни монаха. Активная подвижническая жизнь нуждается в разумном распределении делателей «в винограднике Господнем». Также следует обеспечить подготовку, в результате которой монах получит некое внутреннее основание, позволяющее ему совмещать подлинную духовную жизнь с трудом. Кроме того, необходима и профессиональная подготовка. Труд на поприще социального обслуживания нуждается в определенном профессионализме. Следовательно, конституции играют роль древнего устава. Подобно уставу, они предоставляют активной конгрегации средства для реализации Миссии и формирования членов конгрегации, которые продолжают осуществлять самосовлечение и общность братской жизни - общность, характерную для уставной монашеской жизни.

Святой Доминик взял за основу уже существующий устав - устав Блаженного Августина. Однако впоследствии он получил от Папы буллу, которая освобождала Братьев-проповедников от тех положений устава, которые могли воспрепятствовать основанной на обете нестяжания проповеди, и позволяла им составить конституции, определяющие характер и направление Миссии. Итак, три элемента - устав, булла и конституции соответствуют определенному этапу развития гак называемой смешанной монашеской жизни, совмещающей основания монастырской и странствующей миссионерской жизни. Позднее Игнатий Лойола в свою очередь получил буллу, содержащую базовые элементы, «образ жития» новорожденного ордена. Эта булла позволила святому Игнатию создать конституции, отвечающие этому «образу жития», подвижнической жизни, полностью посвященной миссионерскому служению.

Конституции активных монашеских конгрегации тождественны уставу созерцательных монастырей. Обе эти противоположные и дополняющие друг друга формы одной и той же подвижнической жизни характеризуются присущей им радикальностью - «уставностью». Всякое служение, связанное с Миссией, может быть поприщем подлинной подвижнической жизни, орудием самосовлечения и жизнью ради Единого Бога, переживаемой членом братского тела - общины. Именно это раскрывают как устав, так и конституции всем, от новоначального монаха до игумена и общего монастырского возглавителя. Следовательно, традиционный термин «уставный», обозначающий такую форму подвижнической жизни, обладает очень точным и очень глубоким смыслом, который необходимо сохранять, ибо термин «монашествующий» является слишком расплывчатым, так как может указывать и на другие формы жизни, основанной на монашеских обетах.

Устав, представляющий собой нечто незыблемое и неизменное, на протяжении истории постоянно дополнялся «Сводом постановлений» - вторичным по своему значению документом, который может быть изменяем «капитулом» - собранием возглавителей монастыря. Такой «Свод» определял конкретное применение устава соответственно времени и месту. Подобным образом конституции Общества Иисуса предусматривают некие «уставы» (во множественном числе!), уточняющие образ подвижнического жития в особых ситуациях, соответственно возложенным на монаха послушаниям, которые он должен был выполнять, когда находился в монастыре, а не в Миссии. Необходимо в свободе жизненно осуществлять принципы, содержащиеся в уставе - именно это и раскрывается в упомянутых, вторичных по своему значению, более подробных, чем устав, документах. Начиная с XVII века эти документы были так или иначе как бы отождествлены с уставом. В результате в XIX веке возникла некая законническая тенденция. Устав становится регламентом, возводящим на уровень руководящего принципа совокупность мелких деталей. Устав представляет Закон, данный Богом как руководящий жизненный принцип, позволяющий войти в свободу уставной апостольской жизни, будь она созерцательная или активная. Устав постоянно подвергается угрозе забвения и оттеснения на задний план вторичными толкованиями, которые остаются законными лишь при условии сохранения ими своего вторичного характера. Новый Завет учит, что Закон служит Свободе и что Свобода позволяет человеку исполнить Закон - не как раб, но как сын. Обвинение в том, что на Западе уставная монашеская жизнь исполнена законнического и юридического духа, отчасти справедливо. Обвинение это относится прежде всего к двум последним столетиям. В значительной мере упадок этот есть следствие незнания подлинного устава (или конституций), который был заменен вторичными регламентами. Итак, необходимо вернуться к изначальному уставу как к принципу толкования всей той совокупности документов, которую устав породил на протяжении столетий, - как к принципу редактирования новых текстов, отвечающих духу нашего времени. В этом и заключается один из аспектов современного монашеского возрождения. Изначальный устав прямо и недвусмысленно, тем или иным образом неизменно говорит о том, что он, устав, должен интерпретироваться в свободе Духа.

Заключение: вызов современности

Начиная с XVI века, параллельно монастырской жизни, которая продолжает сохранять верность самой себе, активная подвижническая жизнь испытывает бурный расцвет. Она стала присутствовать во всех сферах апостольской жизни Церкви. В Европе, в частности во Франции, в конце XIX века ее присутствие было чрезвычайно массивным и, как следствие ее успеха, почти давящим6.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Наблюдающие глубокие изменения в своем образе существования
Общество все менее