<<<     ΛΛΛ     >>>   

Далее Афанасий приводит своего героя в Александрию, где свирепствует последнее, Максиминово, гонение на христианин. Антоний желает принять мученичество, но это ему не было дано. «Пойдем и мы, чтобы или подвизаться, если будем призваны, или видеть подвизающихся <...> А когда гонение уже прекратилось <...>, тогда Антоний оставил Александрию и уединился снова в монастыре своем, где ежедневно был мучеником в совести своей и подвизался в подвигах веры»5.

Итак, нарождающаяся подвижническая жизнь как бы заменяет свидетельство, то есть мученичество. Без пролития крови она являет «прилепление» ко Христу посредством жизни перед лицом всего общества посвященной Господу. В Церкви эта жизнь напоминает о смысле апостольского свидетельства par excellence: отдавание своей жизни ради Христа.

Далее, согласно Афанасию, пустыня Антония и его собратьев стала своего рода отправной точкой для «апостольских хождений». Призванный своим епископом, Антоний отправляется в путь, дабы пробудить евангельскую жизнь в городах, населенных христианами, проповедовать язычникам и даже, несмотря на то что у него не было образования, философам. Исполнив же свою миссию, он всякий раз удаляется в свою пустыню, где принимает многочисленных паломников, пришедших сюда в надежде исцелить свои болезни и получить от него духовное укрепление.

Не колеблясь Афанасий подчиняет историческое изложение необходимости передачи вероучения: он сознательно представляет делание Антония и его сотоварищей как уподобление жизни Христа. Все покинув ради следования за единым Иисусом Христом, ученик оказывается собранным с другими в общине братьев, следующих за Христом. И тогда они становятся причастными к Его Миссии. Они шествуют перед Ним, как апостолы. Таким образом, Афанасий с самого начала полагает в основу то, что впоследствии, на протяжении столетий, станет самобытной чертой подвижнической жизни. В Церкви, которая как бы «сплетается» с обращенным ею миром, подвижническая жизнь стремится олицетворить разрыв с миром и необратимую самоотдачу, неизбежно вытекающие из следования за Иисусом Христом. Одновременно подвижническая жизнь стремится раскрыть следующее: быть учеником Христовым означает собирание в единое братское тело - тело, которое есть возвещение небесного братства сынов Божьих. И здесь возникает великое искушение, которому очень часто подвергались монахи и подвижники: помысел о том, что подвижническая жизнь - жизнь более христианская, нежели жизнь простых верующих. Однако подобное утверждение расходится с Евангельской Вестью. Все христиане так или иначе призваны внутренне пережить евангельское требование все покинуть и от всего отречься. В Церкви каждый уже ощущает это братство сынов Божьих, но не все крещеные призваны устроить свою жизнь так, чтобы, через вхождение в конкретную монашескую общину, раскрыть перед обществом саму природу такого отречения и братства.

Оба эти аспекта, сами по себе обладающие апостольской значимостью, по ходу истории будут воплощаться во все более и более разнообразные формы подвижнической жизни соответственно их причастности к расширению той Миссии, которая возложена на всю Церковь.

Таким образом, жизнь пребывающих в пустыне общин раскрывается как разрыв с миром - разрыв, который становится братской связью и апостольством.

На протяжении церковной истории значение слова «апостольский» изменялось. Неизменно и всегда это слово означает: по образу апостолов. «Матрица» церковной жизни подобна зерну, посеянному в землю; на протяжении первого периода она будет рассматриваться как образ жития, описанный в первой главе «Деяний апостолов»: «<...> взошли в горницу. <...> Все они единодушно пребывали в молитве [и ожидании» (гл. 1, ст. 13-14). В дальнейшем эта церковная жизнь устремится к страннической жизни, описанной в конце Деяний апостолов и возвещенной апостолами, посланными проповедовать Евангелие.

Итак, этот - египетский - опыт четвертого века привел к рождению подвижнической жизни как института, основанного на всем том, что уже существовало в ту эпоху, но без официально определенных форм. Этот опыт будет обобщен и необычайно быстро распространится по всей Церкви.

Исходное положение: монашеская жизнь в Средневековье

Жизнь Антония в пустыне была опасна. Многие пустынножители приняли здесь страдание. При жизни подвижника, делание которого Афанасий представляет как нечто единственное в своем роде, многие другие подвижники, в частности Пахомий, внесли свою лепту в такое делание, но при этом больше настаивали на его общинном характере. Два течения - анахоретское и киновитское - повлияли друг на друга, уравновесились и повсеместно утвердились. Благодаря Василию Великому монашеская жизнь распространилась на Востоке, охватив даже города, а затем, благодаря Блаженному Августину, - на Западе.

Конечно, отшельники, Божьи люди, живущие на границах христианского общества, девы и затворники, живущие внутри городского пространства, и паломники на протяжении всей истории Церкви так или иначе продолжают являть миру требования христианской святости. Однако подобного рода образы подвижнического жития не восприняли институциональный характер уставной монашеской жизни. И поэтому они не обладают равным церковным значением.

В Средние века такая монастырская жизнь распространилась по всей Западной Европе, сопровождая и часто опережая евангелизаторскую волну. На Востоке в основу такой жизни легла монастырская традиция Василия Великого, причем ее формы не отличались большим разнообразием. На Западе монашеская жизнь не пользовалась поддержкой со стороны империи; поэтому она породила множество форм, наиболее известной из которых является бенедиктинство. В каждом регионе, и даже в каждой местности, находился собственный монастырь или пустынь, так или иначе принимающие участие в местной социальной жизни. Тот, кто пожелал все покинуть и последовать за Христом, не обязан удаляться в пустыню для одинокой подвижнической жизни. Он может просто поступить в монастырь и возложить на общину заботу о своем будущем, отказываясь таким образом от прав собственности на самого себя (если он имеет таковые). Захваченный радостным порывом монахов, ответивших на призыв Христа, новоначальный отсекает свою волю и самоуправство, отрекается от своего имущества, даже если речь идет о каких-то лохмотьях, входит в монастырь переступая порог монастырской ограды и начинает жить одной жизнью вместе с братьями, согласно монастырскому уставу.

Созерцательная подвижническая жизнь

В качестве примера можно взять бенедиктинский монастырь. Здесь община научает новоначального монаха воспевать славу Богу во время церковной службы - главное занятие в бенедиктинском монастыре. Вместе с братьями он занимается ручным трудом, чтобы добыть пропитание для насельников монастыря, бедняков и разного рода пришельцев, остановившихся в монастырской гостинице. Если же речь идет о монастыре уставных каноников, то здесь ручной труд заменен пастырским служением в местной христианской общине. Здесь новоначальный монах отказывается от личных усилий по реализации собственной личности и погружается в безмолвие, которое приобщает его к истинному братскому общению. Благодаря такому общению постепенно и не без долгой внутренней борьбы с самим собой он достигает целостного расцвета, растворенного покоем, который мало-помалу рождается в его душе в силу совершенных им отречений. Монах научается жить жизнью, которая есть поистине его собственная жизнь постольку, поскольку он принял ее от общины.

Со временем правила монастырского жития, которые диктует ему устав, перестают быть внешними требованиями. Личность монаха достигает свободного и истинного самовыражения благодаря монастырскому богослужению и совместному совершаемому в безмолвии труду; безмолвие это раскрывает взаимное общение, так как именно в безмолвии каждый поистине общается с другими. Отныне благодаря личному обращению в монахе раскрывается иное, более истинное и более реальное измерение его индивидуальности, то измерение, какое он получает от Господа через своих братьев. Иными словами, он в полной мере становится самим собой как член единого тела. И если вся эта община состоит из людей, достигших свободного самовыражения проводя уставную жизнь, она становится живым телом, излучающим мир, который пронизывает жизнь братьев. И община, и каждый ее член становятся живым образом Евангелия, и в силу этого община становится общиной апостольской.

Итак, подобная форма христианского жития неким особо зримым и даже зрелищным образом выдвигает на первый план свойственные монашескому призванию разрыв с миром и отречение от всего мирского. Вначале следует переступить порог, войти в монастырскую ограду и все покинуть. Из этого следует, что подобная форма подвижнической жизни выявляет вселенский характер братства сынов Божьих - братства, которое рождается не от плоти и крови, но от призыва Христа. Всякий, и даже наиболее созерцательный по своему уставу, монастырь есть оплот апостольства и свидетельство о грядущем Царствии Божьем.

Апостольский смысл подвижнической жизни

Подобно всякой истинной христианской жизни, монашеская жизнь в своей основе есть жизнь «апостольская». Она есть свидетельство о Христе и проповедование Евангелия.

Монашеские общины суть общины, проводящие истинно христианскую жизнь; силою Духа Святого эти общины образуются для того, чтобы зримо явить в Церкви два аспекта крещального освящения, которые каждый христианин переживает по-своему; однако брак и священство прямо не выражают оба эти аспекта: напоминание о евангельском отречении и возвещение грядущей братской жизни.

Всякая истинно христианская жизнь есть «прилепление» ко Христу, которое осуществляется постепенно и приводит христианина к освобождению от своего достояния и от своей самости. Однажды он сможет раздать то, чем он еще обладает, и тогда практически у него не останется какой-либо собственности. Конечно, он должен будет считаться с желаниями своих близких и ему придется отказаться от собственной воли, на основе которой ранее он устраивал свою жизнь. Он должен устанавливать все более и более тесные, братские отношения с ближними. Со временем супруг и супруга откроют, что однажды сделанный ими выбор подразумевает отказ от всех прочих возможных партнеров. С возрастом плотское выражение их любви станет менее интенсивным и менее плодотворным - именно в этот момент им придется установить отношения равенства со своими детьми, в свою очередь достигшими зрелости и ставшими супругами, семьянинами - отцами и матерями. И тогда им придется ввести в свою супружескую жизнь новое, все более возрастающее требование целомудрия.

Необходимо постоянно напоминать о важном значении этих постепенно открываемых всеми христианами требований; и ради этого подвижническая, монашеская жизнь устраивается таким образом, который с самого начала позволяет членам общины отказаться от всего, дабы сразу же, во имя Христово, все получить от общины. И поэтому подвижническая жизнь становится в Церкви напоминанием о грядущей небесной общине. Всенародное принесение монашеских обетов делает зримым присутствие в Церкви небесной, уже действующей, общины. Именно в этом и заключается самобытный, свойственный монашеской общине образ христианской святости, к которой она призвана, как и всякий крещеный человек.

Непонимание этого часто приводит к неверному представлению о добровольной нищете подвижнической жизни. Такая нищета не сводится к обладанию меньшему, чем у других. Скорее наоборот, ибо община объединяет бездетных холостяков, которые значительно меньше тратят и которые могут значительно больше работать. Свойственная монаху нищета есть прежде всего изначальное и принятое раз навсегда решение, в основе которого лежат нормы, уже определенные уставом: монах не должен быть владетелем того, что он получает, и того, чем он пользуется; у него не должно быть личной собственности. Безусловно, преломление общинного «хлеба» (то есть богатства) с наиболее бедными представляет собой весьма острую проблему. Однако обет нестяжания осуществляется прежде всего через целостное преломление этого «хлеба» в самой общине.

Монашеское исповедание, или принесение обетов

Радикальность отречения от мира и готовность все разделять с общиной с особой силой выражается в монашеском «исповедании». Совершая это «исповедание», монах приносит обещание - раз навсегда - окончательно и бесповоротно отречься от мира и все разделить с общиной. (Все же в силу своей мудрости и милосердия Церковь в случае необходимости прибегает к принципу «икономии».) Это единое «исповедание» содержит в себе три обета, которые суть одно - соответственно трем измерениям человеческого существования: целомудрие, нестяжание (бедность) и послушание. Благодаря общине, жизнь которой определяется уставом или «конституциями», человек, принесший обеты, способен полностью возложить на Христа, за которым он решил последовать, заботу о своем будущем. Будучи уставной, то есть определяемой уставом или «конституциями», монашеская жизнь гласно, в Церкви, выражает свое отречение от мира и ту братскую жизнь, то есть последование за Христом, которой живут все христиане, не принося при этом особых обетов и не обозначая ее в глазах общества каким-то особым и определенным образом.

Апостольская жизнь

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Общество все менее
Таким образом структурированная таинством брака