<<<     ΛΛΛ     >>>   

Итак, в диалектике человеческого познания истины торжество духа и отрицание материи имело свою очень важную ценность. Но вслед за этим отрицанием нужно было найти синтез духовного и телесного. Это попытались сделать греческие философы, к которым мы с вами перейдем в следующей нашей встрече.

Спасибо.

Сегодня мы с вами обратимся к тому миру, который, казалось бы, всем нам знаком, - к миру Древней Эллады, или, как ее называли в старину, беломраморной Эллады. Тысячами связей соединена она с нашей цивилизацией, с нашим искусством, наукой, философией, политической жизнью. И слово "демократия" пришло оттуда, и само понятие демократии пришло оттуда, и те общепринятые, к сожалению, ставшие уже банальными типы архитектуры, на основе которых создаются бесчисленные жилые дома, клубы, здания, вокзалы - все это так или иначе восходит к античным образцам. И хотя у нас в школах история преподается очень плохо и скудно, исключение для античности делается. И хотя сегодняшние школьники и студенты в большинстве очень смутно представляют себе великие духовные культуры Востока, Ближнего Востока и Индии, Библию, Махабхарату, античные же мифы, по крайней мере, в довольно удачных переложениях, знают почти все наши дети и внуки. Кроме того, чудесные переводы античных поэтов, осуществленные Жуковским, Гнедичем, Вересаевым, Мережковским, Аптом и многими другими, прочно и давно вошли в русскую культуру.

Тем не менее, все это далеко не так просто. Новая европейская культура последние четыреста лет находилась под своего рода гипнозом ренессансного мифа об античности. Ренессансный же миф заключался в следующем: жизнь, творчество, мышление, характер древних греков отражали какой-то наивный, почти райский период человечества, это было жизнерадостное, оптимистическое, посюстороннее миросозерцание и мироощущение.

Огромные скалы, рощи, ручьи и белокаменные колонны на берегу заливов... Конечно, все это было, но, в действительности, мы забываем, что Греция - родина трагедии. Как мог жизнерадостный народ создать эти великие трагедии, эти мрачные, титанические, скорбные образы, этот жуткий мир, в котором действуют обреченные герои? Пройдитесь по Музею изобразительных искусств, вглядитесь в застывшие и как бы отрешенные лица греческих статуй.

Это лишь маски. А вот настоящая суть греческого духа нередко передается подлинными масками - масками трагических актеров, жуткими, устрашающими, навевающими ужас. Таким образом, мы можем сказать, что была другая Эллада, в чем-то близкая сегодняшнему трагическому времени, Эллада, которая разрывалась в поисках истины, которая искала лучшего социального устройства, которая пережила и кризис деспотизма, и кризис демократии. И когда мы читаем политические трактаты греков, мы словно читаем сегодняшние эссе в "Новом мире" или в "Новом времени". В этом отношении Греция очень близка нам.

Что определяло ее дух изначально? - Преклонение перед природой, обоготворение природы и обоготворение человека, как особого существа в природе. Но древний грек, как я уже говорил вам в одной из наших встреч, первоначально создав образы олимпийцев, сам охладел к этим образам. Потому что он чувствовал, что эти существа, изображенные потом у Гомера, Гесиода и других поэтов, не боги, но лишь гипертрофированные люди, облеченные какими-то сверхъестественными свойствами.

И поэтому к VII-VI векам до нашей эры у греков воцарилась весьма формальная гражданская религия. Она была частью народной традиции, частью политического строя. Почитать богиню Афину значило почитать свой полис, свой город-государство Афины. Но это не давало удовлетворения духовным, глубинным запросам. Гражданская религия существовать может долго, как прочная социально-политическая традиция. Но она не может заменить собой религию мистическую, религию истинно внутреннюю и личную.

В поисках восполнения гражданской религии, греки шли двумя путями. Один путь это преклонение перед Матерью-Землей, Деметрой. О ней слагались мифы и сказания. Недалеко от Афин, в городке Элевсин, стали совершаться таинства, или мистерии, посвященные Земле. Тем, кто участвовал в этих таинствах, было обещано, что они обретут бессмертие. Но - бессмертие подлинное, а не то жалкое бессмертие, о котором мы читаем в "Одиссее" Гомера, где духи умерших носятся во мраке как летучие мыши, жалобно стеная. Подлинное бессмертие...

Почему его должна даровать Земля ? Потому что человек видел всегда, из века в век, как земля все порождает, как из нее появляются первые побеги, поднимаются травы и деревья, она кормит людей, она есть Матерь-богиня. И когда грек смотрел на холмы своей родины, похожие на холмы Крыма или Кавказа, он воспринимал это как образ многогрудой матери, питающей своих детей.

А когда наступали осень и зима (хоть и не наши, а средиземноморские), растения умирали, а потом возрождались вновь. И вот слагались легенды, поэмы, мифы о том, как Мать Деметра, утратив свою дочь, извлекала ее из тьмы смерти, из преисподней. Что происходило на этих мистериях? Совершались они многие столетия, около тысячи лет. Последние мистерии - уже в нашу эру. Мисты, участники этих обрядов, давали клятву сохранять свою тайну, они не имели права никому рассказывать, что там происходило. Тем не менее в течение такого длительного времени что-то все-таки просачивалось. Мы знаем, что посвящаемого водил особый жрец, мистогог, по темным притворам, он переживал ужас смерти и потом выходил на свет, и ему давали посмотреть на сноп пшеницы. В этом пребывании во тьме, быть может, вырабатывалось особенное зрение, которое может выработать каждый из нас видеть и чувствовать силу жизни, которая теплится в семени, в зернышке, в плоде, в каждом растении, в каждом живом существе. Тайна жизни, тайна природы. Но что бы там ни происходило, это было только переживание на фоне обряда, без какой бы то ни было доктрины. Обряд - вещь великая, в том смысле, что человек постигает любую истину, приобщается к ней не только умом, не только сознанием, но всем своим существом, сердцем, эмоциями, телом даже. В Элевсине не было книг, там не создавались священные писания, в конце концов все свелось только к обряду.

Но как бы ни был велик обряд, у него всегда есть особое свойство в нем кроется опасность стать самодовлеющим, вытеснить все другое, сохраниться в виде формы, лишенной или постепенно утрачивающей свое содержание. Кроме того, обряды приобщения к природе в Элевсинских мистериях не обещали приобщения к тайне бессмертия "здесь и теперь", а только после прохождения жизненного пути. А "здесь и теперь" человеку обещало другое направление греческого духа и культуры, связанное со священным именем бога Диониса и возникшее примерно в VII-VI столетиях до нашей эры, когда греческие полисы стали рассылать повсюду своих вестников, когда людям становилось тесно в этой крошечной стране на юге Балканского полуострова и греческие колонизаторы двинулись на восток и запад, несмотря на трудности пути, основывая города, фактории, прибрежные поселки. Тогда-то они основали и нашу Одессу и Марсель, и многие другие известные города, пережившие Древнюю Грецию.

Достаточно сложной, устойчивой и определенной была жизнь в греческих полисах, городах-государствах того времени. И этот относительно ровный ход истории нарушился двумя событиями. Самое грозное событие, на Грецию стала надвигаться опасность иноземного завоевания. В ту эпоху самым крупным мировым государством был Иран. Иран сейчас сравнительно небольшое государство, но тогда, за 600 лет до нашей эры он постепенно разрастался и достиг огромных размеров. Это государство включало в себя Египет, Палестину, Сирию, часть Малой Азии, саму Персию,часть Индии, часть Средней Азии, Азербайджана, т. е. это было огромное многонациональное государство. И, как свойственно таким империям, ее распирало, она все время расширялась, хотя конечно, жизнь граждан от этого не становилась легче. Как правило расширение империи ведет к ужесточению режима внутри государства. Персы двигались по Малой Азии, а в то время эта страна была заселена греками из племени ионийцев - одним из самых талантливых греческих племен. Они занимались торговлей, промышленностью, создали довольно высокую ионийскую цивилизацию в союзе с местными племенами древних культур, которые были в свою очередь связаны с племенами и народами Кавказа.

Продвижение персов встревожило греков. У греков складывалась респубканская форма правления, а Иран тиранически управлялся монархом. Во многих греческих городах уже возникли зачатки демократии. Только те города, где правили диктаторы, приветствовали приход персов.

В V в. до н. э. начались греко-персидские войны. Это испытание, в котором Греция победила, послужило толчком для необыкновенного всемирно-исторического, неповторимого взлета античной греческой цивилизации и демократии. А накануне греко-персидских войн как бы зловещим предвестием явилась странная религия Диониса. Дионис не был бог, почитаемый иными народами. Культ его развился в рамках античной религии (греческой, по-видимому), на севере Балканского полуострова. С какого-то времени (точно мы его датировать не можем) стали совершаться странные явления, получившие названия оргий. Впоследствии у нас это слово стало обозначать разнузданную вакханалию. "Вакханалия" происходит от имени Вакха, это другое имя Диониса. Толпы женщин, странно одетых, вернее, полуобнаженных, закутанных в шкуры диких зверей, потрясающие тирсами, палками, увитые плющом, с дикими криками носились по рощам и священным холмам. Почтенные матери бросали свои очаги, молодые девушки убегали туда, и никто этому не противился. Считалось, что это священный праздник Диониса. А греческая женщина, лишенная не только всех прав, но и обычно неграмотная и в высшей степени скованная в своих действиях, вдруг нашла выход своим подавленным страстям. Поэты, драматурги, историки рассказывали, что эти вакханалии, празднества, ночные бегания с факелами и с криками иногда кончались полным безумием. Чем-то это напоминает мне события нашего времени: некоторые танцы, некоторые формы рока, когда это переходит всякие границы, уже не контролируемые человеческим духом. Дело порой кончалось тем, что толпа этих женщин, пробегая мимо стад, могла ворваться в стадо и растерзать животных, и тут же на месте пожрать их. Бывали случаи убийств. Один поэт рассказывает, что когда вакханки встречали мирных людей, те в ужасе разбегались, потому что они убивали даже детей. Это была волна колоссального исступления. Дело тут не только в крайних эксцессах. Но тогда, в чем же? Почему, несмотря ни на что, греки с уважением относились к таким странным вещам? Потому что считалось, что природный экстаз, когда человек выпускает из себя все силы души и тела, подавленные и спрятанные, - этот экстаз приобщает его, здесь и теперь, к космическому бытию, к природе. Человек возвращается к природе через экстаз. Он забывает, что он разумное существо, что он духовное существо. Он, как оборотень, превращается в волка, в лань бегущую, в поток воды, в шум дерева, сливается в этой безумной пляске с самим мирозданием.

Но все это потерпело крушение - по одной важной причине. Человек не может вернуться обратно к природе. Он вызван из мира природы, и его отношение к ней должно быть совершенно иным. А когда он пытается, пятясь назад, вернуться в звериное обличье, он уже выпускает не зверя, а демона. Ибо зверю такие безумства не свойственны, и в нормальном состоянии звери не бегают и не терзают кого попало и как попало. Я думаю, многие из вас, вероятно, видели, хотя бы в кино или по телевидению, как ведут себя хищники. Когда лев сыт, он лежит спокойно, и антилопы, как бы ощущая это, проходят всего в нескольких шагах около него. Животное не кровожадно, животному на самом деле не свойственно буйство агрессии. И поэтому, когда мы говорим о звере в человеке в том смысле, что он совершает зверства, это не совсем точно. Ведь буйства оргий, дионисический разгул подсознательного мира, который черным фонтаном вырывался из человека, это совсем не зверство. Животный мир этого не знает. Это попытка убежать, - убежать в бессознательное состояние, попытка повернуть вспять ход человеческого развития.

Тогда появились реформаторы, которые привели все это в некую норму. Праздники Диониса стали более спокойными, он был объявлен богом вина и веселья. Но пьянства греки не любили, сурово его осуждали: пили вино всегда смешанное с водой (а ведь у них виноградарские края!), и только отдельные поэты любили, ради красного словца, поговорить о том, как они топят свою печаль в вине. Но в классический период своей истории греки, окруженные виноградниками и, естественно, пившие вино, как у нас на Кавказе, каждый день, никогда не пьянствовали. И праздники были утихомирены и приведены в соответствующее русло.

Таким образом, две попытки вернуться к природе - либо через обряд земледельческий, хтонический, связанный с почвой, либо через экстаз растворения в природе в бешеном танце, не дал нужного результата. Впрочем, в дионисизме зародилось новое учение, правда, не получившее настоящей богословской, философской осмысленности. Это учение связано с древним героем, легендарным Орфеем. То, что мы знаем об Орфее, связано с легендами о погибающем и воскресающем боге растительности. Существовал такой герой или нет, не имеет значения. А важно, что орфизм учил, во-первых, о том, что дух человека бессмертен и к этому бессмертию можно прикоснуться уже теперь; и во-вторых, через причудливые сказания и мифы орфизм приходил к идее некоего высшего духовного единства, создавшего вселенную, Протогеноса, Первородного.

В этой стихии начала складываться впервые греческая философия. Философия - любовь к мудрости. Не надо путать ее, как иногда делают, с засушенным, отвлеченным, рационализированным способом познания, с чем-то оторванным от жизни, с чем-то, скажем, входящим в узкий круг проблем познания и его способов. В начале нашего столетия и в конце прошлого научной философией считалась только та, которая скрупулезно анализировала наши способы познания. Но она напоминала в этом отношении бессилие биологической науки, которая никогда не могла постигнуть жизнь иначе, как убив ее, иначе, как расчленив организм, который больше уже не может ожить. Так и аналитическая философия. Она разрезала человеческое познание, она расчленяла дух, и в конце концов получался труп мысли, но не сама мысль, но не само живое органическое постижение.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Альтернативная теория пульсирующей вселенной имеет гораздо меньше последователей и
Мы в простонародном разговоре начинаем говоритьпочему бог это
Два мира древнерусской иконописи
Же происходило в это время в сфере человеческого духа как это все проявлялось буддизм человека
Мень А. Мировая духовная культура 6 церковь