<<<     ΛΛΛ     >>>   

Возникновение идеи загробного суда, основанного на нравственных принципах (даже при возможности магического воздействия на суд со стороны подсудимого), несомненно, очень значительное явление в истории религиозной жизни человечества. И именно египтянам принадлежит, по-видимому, приоритет в этом. Пробив себе путь в гуще ритуальных и магических воззрений египтян на загробную жизнь, морально-этический элемент стабилизировался, обрел право на существование. В самом начале господства Лагидов в Египте, в царствование Птолемея I Сотера, жил верховный жрец бога Тота в Гермополе Петосирис (IV в. до н.э.). В его гробнице множество магических заупокойных текстов. В тексте № 81, в строках 18-22, говорится: "Там (т. е. в потустороннем мире. - М. К..) нет различия между бедным и богатым... нет никого, избавленного от приговора суда. Когда великий собачеголовый [бог] Тот восседает на трон, он готовится судить каждого человека по делам его, совершенным им на земле". Эти слова свидетельствуют о весьма существенных изменениях во взглядах египтян на загробную жизнь: богатство и связанный с ним в той или иной мере ритуал погребения утрачивают свой смысл, становятся чем-то второстепенным, ибо после смерти "нет различия между богатым и бедным" и все в равной мере ответственны перед богом за свою земную жизнь. Сопоставляя эти слова с молитвой богу Амону из папируса Анастаси II, трудно не уловить внутренней связи между ними - в обоих случаях именно божество устанавливает справедливость - на земле и в загробном мире. Вера египтян в справедливость, если не на земле, так в загробном мире, несомненно, предвосхищает одно из основных представлений христианства об участи людей после смерти. "...Христианство, - а в силу исторических предпосылок иначе и не могло быть, - хотело осуществить социальное переустройство не в этом мире, а в мире потустороннем, на небе, в вечной жизни после смерти..." - указывал Энгельс. Как видим, эта идея созревала и у египетских теологов, отражая, безусловно, чаяния широких масс. В ходе истории эта идея развивалась и крепла. Известному английскому египтологу Ф. Гриффису принадлежит перевод демотической рукописи, впервые изданной им под заглавием "Сказки о верховных жрецах Мемфиса". В "Сказках" два повествования: в первом, относящемся к III в. до н.э., рассказывается о старшем сыне Рамсеса II Сатни-Хаэмуасе, верховном жреце бога Пта, и его необычайных похождениях; во втором, относящемся к 46-47 гг. н.э., - о сыне Сатни-Хаэмуаса, Са-Осирисе (в переводе это имя значит "сын Осириса"). Нас интересует второе повествование. В самом начале его сообщается, что у Сатни-Хаэмуаса и его жены Мехит-Усхет после многих лет бездетности родился мальчик. В соответствии с вещим сном его назвали Са-Осирис. В заключение сказки говорится о том, что этот мальчик был не кто иной, как умерший полторы тысячи лет назад знаменитый колдун и волхв, снова посланный жить на землю самим царем мертвых, богом Осирисом. Маленький Са-Осирис быстро рос и мужал. Отданный в школу, он сказочно быстро превзошел в своих познаниях учителя-писца. Затем маленький Са-Осирис стал читать заклинания вместе с писцами из "дома жизни" при храме бога Пта, и все, кто его слышал, поражались его мудрости. Тогда его отец стал приводить его на празднества к фараону, где Са-Осирис состязался в знаниях с чародеями фараона и побеждал их. Интересно привести параллель из Евангелия от Луки (гл. 2, 46-47): двенадцатилетнего Христа, пришедшего с родителями в Иерусалим и потерявшегося в городе, "через три дня нашли в храме сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их; все слушающие его дивились разуму и ответам". В апокрифическом Евангелии от Фомы этот же сюжет разработан подробнее.

Та же аналогия прослеживается при сравнении сказки о пребывании Сатни-Хаэмуаса со своим сыном Са-Осирисом в преисподней с евангельской легендой о бедном Лазаре. Приведем часть текста сказки в русском переводе: "И вот услыхал Сатни-Хемуас горестные вопли и причитания. Он посмотрел вниз с террасы своего дома и увидел, что это хоронят богача. Его везли в сторону пустыни со всевозможными почестями, под громкие причитания. Потом он второй раз взглянул вниз с террасы своего дома и увидел похороны бедняка. Его несли из Мемфиса в город мертвых, завернув в простую циновку, и никто его не провожал. Сказал тогда Сатни-Хемуас: "Да сделает Осирис, владыка Аменти, так, чтобы мне воздали в Аменти, как воздадут тому богачу, которого погребают с громкими причитаниями, и да минует меня доля того бедняка, которого несут в город мертвых без всяких почестей и церемоний!" Но маленький сын его Са-Осирие ответил ему: "Ты получишь в Аменти то, что получит в Аменти бедняк, и минует тебя в Аменти доля, которая уготована в Аменти тому богачу". Когда услышал Сатни-Хемуас эти слова своего сына Са-Осириса, опечалилось сердце его и сказал он: "Что я слышу? Неужели то слова сына, который любит отца своего?" Но ответил ему его маленький сын Са-Осирис: "Если ты пожелаешь, я покажу тебе, что уготовано в. царстве мертвых тому бедняку, о котором никто не печалится" и тому богачу, которого все оплакивают". Тогда спросил его Сатни-Хемуас: „Как же ты сделаешь это, сын мой Са-Осирис?" И ответил ему Са-Осирис: "Следуй за мной, и я покажу тебе долю каждого в царстве мертвых". И вот он взял отца своего Сатни-Хемуаса за руку и привел его в город мертвых за Мемфисом. Он привел его в незнакомое место, остановился и произнес заклинание. Земля расступилась у них под ногами, и они вошли в неведомую гробницу, высеченную в скале. Здесь было семь больших залов, и наполняли их разные люди всех званий. Са-Осирис провел отца своего Сатни-Хемуаса через три первых зала, и никто их не остановил. Когда они достигли четвертого зала, увидел в нем Сатни-Хемуас множество людей, которые сучили веревки, а ослы позади них съедали эти веревки. Еще были там люди, которые тянулись вверх и пытались достать воду и хлеб, подвешенные у них над головами. Но другие люди в то же время рыли у них под ногами ямы, чтобы они не могли дотянуться до пищи. Вслед за сыном своим Са-Осирисом Сатни-Хемуас прошел в пятый зал и увидел там чистые души на своих почетных местах. Те же, кто совершил какое-нибудь злодеяние, толпились у дверей пятого зала и молили о прощении. А нижний шип той двери торчал в правом глазу какого-то человека, который молился и громко стонал, когда дверь открывалась и закрывалась и шип поворачивался в его глазу. Потом проникли они в шестой зал, и здесь Сатни-Хемуас увидел судилище богов в царстве мертвых. Каждый бог сидел на своем месте, и привратники царства мертвых оглаша ли приговоры. Вслед за сыном своим Са-Осирисом Сатни Хемуас прошел дальше, в седьмой зал, и увидел там вели кого бога Осириса. Он сидел на троне из чистого золота, увенчанный короной Атеф. По левую руку от него стоял Анубис, великий бог, а по правую руку от него стоял Тот, великий бог, и все боги судилища царства мертвых теснились справа и слева от них. Перед ними стояли весы, на которых боги судилища царства мертвых взвешивали содеянное людьми добро и зло. Великий бог Тот записывал то, что показывали весы, а Анубис оглашал приговоры богов. Если боги решали, что злодеяния человека более многочисленны, чем его добрые дела, они отдавали его во власть Пожирательницы - собаки повелителя царства мертвых, которая разрывала на части его душу и тело, так что дыхание жизни к нему уже не возвращалось никогда. Но если они находили, что добрые дела человека более многочисленны, чем его злодеяния, они вводили его в совет богов царства мертвых и душа его отправлялась на небо и пребывала там среди чистых душ. Если же они находили, что злодеяния человека равны его добрым делам, они помещали его среди кающихся душ, которые служат богу Сокар-Осирису. И еще Сатни заметил человека благородного облика, облаченного в одеяния из тончайшего полотна. Он стоял вблизи Осириса на одном из самых почетных мест. Так смотрел Сатни-Хемуас и удивлялся всему, что видел в царстве мертвых. Но вот встал перед ним сын его" Са-Осирис и сказал ему: "Отец мой Сатни! Видишь ли ты благородного человека, облаченного в одеяния из тончайшего полотна, который стоит близ Осириса? Это тот бедняк, которого ты заметил, когда его выносили из Мемфиса, завернув. в простую циновку и которого не провожал никто. Это он? Его привели на суд царства мертвых, взвесили добрые и злые дела, совершенные им на земле, и нашли, что содеянное им добро перевешивает содеянное им зло. Однако на долю его" жизни земной, срок которой определил в своих записях Тот" досталось ему слишком мало счастливых дней. И вот повелели боги перед ликом Осириса отдать бедняку погребальное убранство того богача, которого ты заметил, когда его выносили из Мемфиса с великими почестями. И поместили бедняка среди чистых душ, которые служат Сокар-Осирису,. вблизи трона великого бога Осириса. И того богача, которого ты заметил, тоже привели на суд царства мертвых. Взвесили боги добрые и злые дела, совершенные им на земле, и нашли, что зло, им содеянное, перевешивает содеянное им добро. И тогда повелели боги покарать его в царстве мертвых. Ты видел его!.. Шип двери торчит в его правом глазу... Смотри, отец мой Сатни! Их души приходят на суд царства мертвых, и, если они творили добро на земле, здесь воздают им добром, но если они творили зло, здесь воздают им злом. Так ведется извечно и не изменится никогда".

Это исключительно интересное и поучительное место содержит последнее звено в цепи развития египетской идеи о загробном суде. Мы видим полную девальвацию ритуала и магии, полную победу нравственных принципов, перенесение искомой справедливости в земной жизни на потусторонни" мир. Необходимо подчеркнуть, что это результат естественного развития именно египетских представлений и идей, изложенных в 125-й главе "Книги мертвых", которая возникла пятнадцатью веками ранее: весы, Осирис, Анубис, Тот и т. д. Влияние христианской идеологии на эти представления исключено: египетские корни их восходят к глубокой древности, к тому же в то время, когда был написан этот демотический папирус (46-47 гг. н.э.). Евангелия еще не существовали.

В Евангелии от Луки (гл. 16, 19-25) содержится очень любопытное повествование, аналогичное только что приведенному египетскому: "Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, проходя, лизали струпья его. Умер нищий и отнесен был ангелами в лоно Авраама. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, .сказал: "Отче Авраам! Умилосердись надо мной и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем". Но. Авраам сказал: "Чадо! Вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь - злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь".

Ситуация и колорит в повествованиях разные, но идея одна и та же. Как она могла попасть из Египта в Евангелие от Луки? Грессман, автор специального исследования о египетской сказке и ее параллели в Евангелии от Луки, приводит ряд еврейских средневековых легенд, которые восходят, несомненно, к египетскому оригиналу, и вполне обоснованно утверждает: "Можно с уверенностью сказать, что иудейская легенда о смерти праведника и мытаря восходит к египетской сказке о нисхождении царского сына в преисподнюю. Египетские евреи перенесли ее, может быть, из Александрии в Иерусалим, тесно связанный с Александрией, может быть, из Мемфиса, где наряду с греками проживали иудеи и другие семиты".

Следует обратить внимание и еще на одно очень существенное обстоятельство. С развитием и окончательным становлением идеи справедливого загробного суда преисподняя разделяется на сферы - светлое и счастливое пространство близ богов для праведников и ад для грешников, где концентрируется все опасное и зловредное для человека в качестве заслуженного наказания, определенного приговором божественного суда. В наиболее разработанном виде это разделение представлено в сказке о нисхождении в преисподнюю Сатни-Хаэмуаса и его сына Са-Осириса. Здесь даже упоминается нечто вроде чистилища, на что нет и намека в более ранних египетских текстах. Один из сюжетов сказки (наказание грешников) перекликается с греческим мифом о муках Тантала, сына Зевса, в преисподней. Наличие греческого влияния категорически отрицать нельзя, но нельзя и доказать его. Во всяком случае, это ни в коей мере не опровергает несомненное египетское происхождение сказки о Са-Осирисе.

Представление об аде, возникшее вследствие становления идеи загробного суда, как и представления о самом загробном суде, претерпели эволюцию, на которой необходимо вкратце остановиться. Описание различных наказаний в результате загробного суда содержится в трех текстах времени Нового царства: так называемой "Книге амдуат", в композиции о загробном мире, не имеющей египетского названия, известной в науке как "Книга врат", и, наконец, в "Книге пещер" (подробно они будут рассмотрены в следующей главе). Следует отметить, что если в 125-й главе "Книги мертвых" содержится "каталог" грехов, то в этих трех композициях говорится о наказании грешников вне всякой связи с тем или иным конкретным грехом. В центре внимания грешник, как таковой.

Наказания за грехи предусматриваются различные. Прежде всего это лишение умершего погребения. Уже в "Книге амдуат" (XVI в. -до н.э.) повествуется о том, что утопленники, нашедшие могилу в водах Нила. вытаскиваются божествами на берег подземного Нила, где и предаются погребению, обретая таким образом все необходимое для вечной жизни, но это не грешники. Подобные взгляды прослеживаются и в более поздних композициях. В той же "Книге амдуат" (10-й час) говорится о грешниках, с которых восемь богов срывают погребальные пелены и обнажают "врагов, приговоренных к наказанию в Дате". Этот момент перекликается со сказкой о Са-Осирисе: в преисподней бедняк облачен в одеяние из тончайшего полотна, принадлежавшего богачу, богач же предстает без одеяния.

Осужденные грешники лишены всего, что необходимо для вечной жизни, лишены тепла и света, которое излучает каждую ночь бог Ра, появляясь в преисподней - свет и тепло предназначены для праведных. Грешников же ожидает лишь темный хаос. Они лишены всякой возможности общения с богами.

Весьма распространенное наказание грешников в загробном мире - связывание и заключение. Так, в "Книге врат" (II, 213) говорится, что "враги Осириса" связаны по четверо и по трое и бог Хор объявляет им: "Вы связаны сзади, злодеи, чтобы быть обезглавленными и перестать существовать". В "Книге пещер" (119, 3) преисподняя описана как тюрьма, из которой грешники не могут выйти.

Самым грозным наказанием грешника в потустороннем мире считалось окончательное уничтожение всего его существа - не только тела, но и души, и тени. Души грешников, в представлении египтян, существовали независимо от тела в перевернутом положении - вниз головой; они не могли воссоединиться с телом, чтобы жить полноценной загробной жизнью праведного покойника, а потому им предстояло полное и окончательное уничтожение. Одним из способов такого уничтожения было обезглавливание умершего, а также сожжение. Описаны разные варианты казни огнем: в "Книге амдуат" (11-й час) грешников сжигают в котлованах. В "Книгах пещер" (51) казнь огнем совершается в специальных котлах, в которые бросают головы, сердца, тела, души и тени грешников. Это напоминает средневековые христианские поверья. Казнь огнем, несомненно, перенесена в потусторонний мир из реальной земной жизни (время Нового царства и позже).

Остается отметить "еще одну очень любопытную деталь египетских представлений о загробной жизни. Она обнаружена К. Зете в двух свитках "Книги мертвых", относящихся ко времени после Амарны, после религиозной реформы Аменхотепа IV (Эхнатона). Во вступлении к "негативной исповеди" 125-й главы "Книги мертвых", принадлежавшей Ани (рамессидовское время), значится: "Анубис говорит богам-соседям: "Голос человека, прибывшего из Египта, знающего путь к нам и к нашему городу. Я доволен, я обоняю запах". Он говорит мне: "Я Осирис-Ани, правогласный, я прибыл сюда узреть великих богов"..." По мнению К. Зете, эта фраза дает все основания полагать, что, в представлении египтян, в преисподнюю попадали и не египтяне. К. Зете указывает и на другой текст, опять-таки из 125-й главы "Книги мертвых", где содержится следующий диалог между умершим и привратником Чертога Обеих Истин: "Привратник: Кому я должен доложить о тебе? Умерший: Богу, который на [своей] службе. Привратник: Скажи переводчику Обеих Земель. Привратник: Это бог Тот. Бог Тот: Входи".

"Обе Земли" - одно из распространенных в египетских текстах названий Египта. "Переводчик Обеих Земель" - это "переводчик Египта". На основании этого К. Зете делает вывод, что были в царстве мертвых и другие переводчики - не только Египта.

По убеждению К. Зете, это - одно из естественных последствий религиозного мышления времени Амарны. В дальнейшем подобный "космополитизм" в религиозных текстах не отмечен.

Французский египтолог Иойот заканчивает свое исследование о развитии идеи загробного суда в древнем Египте следующими словами: "Не закончим ли мы этот наш путь у ступеней наших собственных соборов?". Для каждого непредубежденного наблюдателя вклад египетского религиозного мышления в христианские представления весьма и весьма значителен...

Как неоднократно подчеркнуто в предшествующих главах, роль магии в потусторонней жизни умершего была первостепенной. К. Зете вполне правильно отметил, что традиция снабжать умершего пищей, питьем и всем необходимым для жизни в потустороннем мире была широко распространена у многих народов мира, но только у древних египтян встречается прочно укоренившийся обычай хоронить вместе с умершим произведения заупокойной литературы.

Первым комплексом текстов подобного назначения были так называемые "Тексты пирамид". Предназначались они исключительно для обеспечения благополучия и процветания фараона в загробной жизни. "Тексты пирамид" были открыты в 1880 г. Масперо и им же впервые переведены.

Анализ содержания этих текстов и особенностей языка неопровержимо свидетельствует о том, что они возникли в разное время, включая и время до объединения Египта, и в разных местах. Однако наука не в состоянии проследить процесс их возникновения и становления - запись их была впервые произведена по велению последнего царя V династии, Унаса, на стенах внутренних помещений его пирамиды. Это положило начало традиции, продолжавшейся и при фараонах VI династии. "Тексты пирамид" начертаны художественно исполненными иероглифами, окрашенными в зеленый цвет.

К. Зете подчеркивает, что до появления этих текстов в пирамидах существовала, несомненно, не только их устная, но и письменная традиция (в этом отношении он сравнивает "Тексты пирамид" с индийскими Ведами), о чем свидетельствует косвенно следующий факт. Начиная с конца III династии в ряде мастаба появляется изображение заупокойного жреца, читающего по свитку папируса заупокойную службу. названную в пояснительных надписях к изображениям саху, что значит "заупокойная литература", в данном случае "заупокойная месса или панихида". Таким образом, к концу III династии уже существовал письменный канон панихиды для владельцев мастаба. Можно полагать, что он существовал и до этого времени. И конечно, нет никакого сомнения в том, что такой же канон существовал и для умерших царей. К. Зете выражает очень интересную мысль, заключающуюся в том, что Унас уже ощущал признаки начавшегося распада централизованной монархии Древнего царства и ненадежность даже заупокойного культа царей. Отсюда стремление обеспечить себе заупокойный культ магическими надписями внутри пирамиды.

Распад Древнего царства и последовавшая за этим децентрализация политической власти в стране сопровождались уже упомянутой выше демократизацией заупокойного культа. Предназначавшиеся для фараонов "Тексты пирамид" перестали отвечать запросам жизни. Появился новый, весьма объемистый комплекс заупокойных магических текстов, предназначенных в первую очередь для местной, номовой знати и получившей в науке название "Тексты саркофагов". Как и "Тексты пирамид", эти тексты весьма гетерогенны - по месту и по времени возникновения. Гетерогенность происхождения "Текстов саркофагов" отражена и в их содержании. Наиболее полный их обзор с учетом местных и хронологических особенностей принадлежит X. Кеесу. Полное научное критическое издание текстов осуществил известный нидерландский египтолог Адриан де Бак. "Тексты саркофагов" содержат некоторое количество "речений" "Текстов пирамид", но в основном это результат теологического творчества жрецов времени Первого переходного периода и Среднего царства, богатейший и далеко еще не исследованный источник египетской религии, мифологии, заупокойных воззрений. К этому же времени относится и возникновение так называемой "Книги двух путей", специальной заупокойной композиции, встречающейся, в частности, на двух больших саркофагах из Эль-Берше (XI-XII династии).

"Новое царство было и новой эпохой в развитии заупокойной литературы. Способы достижения загробных благ еще более упростились и сделались доступны еще более широким кругам. Магические тексты, открывавшие потусторонние обители и сообщавшие бессмертие уже в эпоху Среднего царства, начали писаться на папирусе. С XVIII династии это делается обычным, чему способствовала и вошедшая в употреблении форма мумиеобразного гроба, украшенного изображениями и менее удобного для помещения длинных текстов, чем большие деревянные саркофаги - ящики предшествующей эпохи. Эти тексты со стенок саркофагов переходят на свитки папирусов, нередко приготовляемые раньше фабричным путем, и кладутся в гробы. Все-это требовало меньших затрат времени и труда, чем помещение текстов на стенках саркофагов и, тем более, на стенках гробниц. Самые тексты редактируются уже по большей части в первом лице от имени умершего и, таким образом, представляют уже настоящий сборник магических изречений, предоставленный в распоряжение странствующего по загробным мытарствам, как его vade mecum или, скорее, как пособие для его памяти. Ритуальный характер и роль жреца, произносящего эти тексты, таким образом еще более оттеснены назад.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Коростовцев М. Религия Древнего Египта религиоведения 2 растений
Как в знаменитой 125 й главе книги мертвых
Социально равных людей вследствие развития производительных сил начинает формироваться
Клиры же других божеств
По определению египтян