Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
6 Anthropological Papers of the American Museum of Natural History. XI. P. 739. Здесь мы наблюдаем ту связь социального престижа и успеха со сверхъестественным опытом, которая столь характерна для шаманизма во всех частях земного шара и прежде всего в Америке. Но при этом сильный акцент ставится на тех духовных ценностях, которые не имеют социального происхождения, осознаются сверхъестественные опасности, окружающие духовное путешествие, а также потребность в умении различать духов. И когда мы подходим к величайшим фигурам, порожденным этой культурой, — к пророку делаваров, вдохновившему Понтиака, к брату Текумсе, пророку шони, принявшему имя Тенксватава — “Открытая дверь”, к Канакуку, пророку кикапу начала XVII столетия, или к Вовоке — пророку павиотсо7, — мы видим, как под гнетом национального бедствия этот варварский тип пророческой религии оказался способным породить ряд мессианских лидеров, попытавшихся спасти свой народ с помощью моральной и религиозной реформации культуры. 7 Понтиак (ок. 1720-1769) — вождь индейского племени оттава; в 60-е годы возглавил борьбу северных индейских племен против английских колонизаторов. Текумсе (ок. 1768— 1813) — вождь индейского племени шони, возглавивший борьбу индейских племен против захвата американскими колонистами земель к северу от реки Огайо. Погиб в бою. Данный вид развития характерен не только для Северной Америки. Он является обычной реакцией религии пророческого типа в случае, когда культуре угрожают чуждые влияния, — как мы видим в Южной Африке, в Судане и Новой Зеландии на протяжении XIX столетия. Однако при более благоприятных условиях пророческое движение может принять неполитическое направление, так что пророк в большей степени сосредоточивается на религиозном учении, а не на социальном действии. Еще чаще высшие аспекты деятельности пророка подавляются более низкими и утилитарными функциями предсказания и интерпретации предзнаменований, так что он становится “знахарем”, “ведуном” или колдуном. Но даже в этом случае существует возможность для вторжения высшей силы в социализированные и наполовину секуляризованные технические приемы предсказателя, как мы видим в великой истории Валаама, где профессиональный предсказатель, которого царь нанял для наложения проклятия на врагов своего племени, обращается, против своей воли, во вдохновенного пророка, открывающего божественные прорицания: ... говорит муж с открытым оком, говорит слышащий слова Божий, который видит видения Всемогущего; падает, но открыты глаза его..8 8Чис. 24,3-5. Первобытный пророк или провидец находится на полпути между мистиком и медиумом. С одной стороны, любой вид экстаза, транса или расщепления личности рассматривается в качестве сверхъестественного, и к бреду психотика относятся с религиозным благоговением. А с другой стороны, в силу того, что первобытная культура признает видение и вдохновение в качестве высшего вида знания и оказывает столь высокое почтение человеку, этими дарами обладающему, класс пророков будет истинной духовной элитой, включающей в себя как наилучшие и наиболее верующие элементы в обществе, так и наиболее экстраординарных и ненормальных типов. Подобное сочетание элементов, кажущееся нам аномальным и противоречивым, можно найти и на гораздо более высоком уровне культуры — в религиозных орденах или братствах ислама, среди лидеров которых были такие величайшие мистики, как Джалаледдин Руми9 и Абд ал-Кадир Джилани10, и одновременно на противоположном конце можно столкнуться с грубейшими практиками самогипноза и оргиастического возбуждения. 9 Мавлана Джалаледдин Руми, великий персидский поэт и мусульманский святой, родился в Балхе в 1207 году, а умер в 1273 году в Конье в Малой Азии, где основал известный орден дервишей моулави, во главе которого с тех пор находились его потомки (Прим. К. Доусона.) 10 Абд ал-Кадир Джилани (ум. 1166) — основатель ордена кадиритов и один из величайших и популярнейших мусульманских святых. Его могила в Багдаде до сих пор остается местом интенсивного паломничества (Прим. К. Доусона.) Пророческий тип охватывает всю сферу религиозного опыта и духовных достижений от святого и мистика — через визионера и сновидца — до медиума и предсказателя; от тех великих душ, которым человечество поклонялось как зеркалам божественного совершенства, до медиума господина Сладжа (Sludge) и первобытного колдуна. Мы видим это смешение высших и низших элементов достаточно ясно в истории греческой религии, где пророческий элемент всегда был силен и показал себя как в высоко институционализированной системе дельфийского оракула, так и в оргиастической дионисийской религии и в мистическом культе орфиков. Но кроме того пророческий элемент находит свое высшее выражение в самой греческой философии, которая от своих истоков была видом пророчества и следовала традиционным образцам мантической поэзии и откровения. Наиболее замечательный представитель этой пророческой философии — Гераклит, который не только умышленно выбрал загадочную (oracular) форму выражения, но и был исполнен глубокого смысла пророческой миссии и пророческого вдохновения11. 11 В своей недавно опубликованной книге “Справочник по досократовским философам” мисс К. Фримен (Freeman) пишет следующее: “Однако был один вид проявления сверхъестественного, который Гераклит одобрял: ответы оракула. Он говорит в высоких выражениях дельфийского оракула и Сивиллы. Следовательно, он верит в пророчество, и это подходящее орудие может быть использовано божественными силами для того, чтобы будущее стало известным. Похоже, что он, по всей вероятности, рассматривал себя в качестве учителя этого рода и нашел, что вещания оракула наилучшим образом подходят для того, что он хотел выразить. Благодаря дельфийскому оракулу в философской мысли появилась традиция; и она сохранялась и в те времена, когда вера в Дельфы находилась в упадке и нападки на нее усиливались. Сократ исповедовал слепую веру в богов, хотя еврипидовский "Ион" показывает, насколько далеко зашел скептицизм в конце V века до нашей эры; Платон еще отдает Дельфам почетное место в своем государстве” (Freeman К. Companion to the Pre-Socratic Philosophers. P. 121) (Прим. К. Доусона.) Я не буду более говорить об этом аспекте греческой религиозной традиции, поскольку, несмотря на ее важность для истории мысли, она не может рассматриваться в качестве типично пророческой религии. Скорее в семитском мире, нежели на Западе, можно найти классический пример пророческой религии, и именно там отношение между религиозным институтом пророчества и социальным строем культуры выражено наиболее полно. Этот семитический профетизм был до некоторой степени включен в состав нашей собственной религиозной традиции через Ветхий Завет и связал Израиль и христианство. Но преемственность пророческой религии сохранилась также и в своем первоначальном семитическом окружении в традиции ислама, который является религией Пророка par excellence. Следовательно, в истории ислама эта область религиозных феноменов может быть исследована как целое даже лучше, чем в первобытной культуре или в нашей собственной, поскольку исламская культура всегда была в большей степени, чем западная, сосредоточена на специфической природе пророческого дара и в то же время она в большей степени чувствовала себя дома в том первобытном подземном мире магического и предсказаний, о существовании которого почти забыли философы и теологи Запада. В противоположность грекам и народам, создавшим архаическую культуру, семитические народы в историческое время не были глубоко сосредоточены на проблеме природного порядка. Они смотрели на мир более примитивным образом — как на поле битвы соперничающих сил, сверхчеловеческих сил, которые скорее нужно умиротворять и которым нужно повиноваться, нежели контролировать и понимать. Фоном, на котором развивались семиты, был не мир Средиземноморья, где боги — друзья человека, увенчивающие его труд вином и оливами, но мир пустыни, где человек существует только в терпении и всегда находится во власти чуждых сил. В подобном мире очень мало места для рационального обдумывания, и жизнь управляется судьбой и случаем, зависит от личной удачи и отваги. И мудрый человек не слишком доверяет своей отваге, но ищет сверхъестественного руководства и предостережения, предсказания и слепого повиновения непостижимой божественной воле. Без сомнения, семиты заняли старые центры архаической культуры; они построили города и основали царства и империи. Но не здесь нужно искать динамическую силу их культуры — корни их духовной жизни находятся где-то в другом месте. Снова и снова ветер дует из пустыни, и новое движение пророческого вдохновения приходит, чтобы опрокинуть царства и принести новую жизнь оседлым культурам. В своих замечательных исследованиях культуры зуньи мисс рут бенедикт показала |
|
|
|
|
