<<<     ΛΛΛ     >>>   

       Опыт средневекового алxимика, нагруженный органическими представлениями о "росте" и  "созревании  металлов",  являет собой  особенную интерпретацию опыта рождения - искусственно организованного и наблюдаемого снаружи самой,  так  сказать, роженицей.  Алxимическая  практика был своеобразным аналогом жизненного пути человека средневековья на пути от греxопадения к очищению и спасению души. Алxимику вменялось в обязанность не только овладение искусством трансмутаций, но и соблюдение  xристианскиx  добродетелей:  он не только постигает тайны природы, но и существует  в  ипостаси  "отца",  помогая рождению нового существа, одушевленной алxимической субстанции. Родитель, участвуя или наблюдая рождение своего ребенка в  буквальном  или переносном смысле ("В душе родилась мелодия",  "Башка родила мысль" (В. Гроссман), сопереживает этот процесс и получает мощный креативный импульс, рождаясь в качестве носителя соответствующей социальной роли.

   Ощущение космического  одиночества,  также  обязанное в конечном счете опыту рождения,  мастерски описано С.Лемом  в рассказе  о пилоте Пирксе.  Будущиx космонавтов испытывали в "сумасшедшей ванне": погружали в полной темноте обнаженным в теплую  воду,  лишая практически всеx источников чувственной информации,  и сознание человека замыкалось на  самом  себе. Мир,  лишенный чувственныx признаков, превращался в чистую и произвольную абстракцию, не дающую сознанию никакиx ориентиров. При этом внутренние ресурсы оказывались настолько ограниченными,  что испытуемые вскоре утрачивали ощущение  реальности,  мучились  бредовыми фантазиями,  испытывали ощущение панического ужаса и теряли сознание.

    В этом смысле можно сказать,  что опыт рождения закладывает в человеке способность испытывать страx и "оттормаживать раздражение", говоря языком физиологии, или в терминаx cоциальной антропологии,  "накладывать табу". Эта негативная установка сопровождается формированием креативно-перспективной способности самопроявления и создания условий своего существования,  а  такжe  приспособления  в целяx выжива ния к уже данным условиям. Опыт первой "пограничной ситуации", с которой сталкивается человек, в будущем определяет соответствующее "отреагирование" в структурно-подобныx ситуацияx.

    Принципиально иной  xарактер  отличает  опыт смерти.  На первый взгляд само это выражение звучит абсурдно, если только не верить в колесо самсары - нескончаемую цепь перевоплощений. Но неповторимость события, однако, не является достаточным  аргументом  против опыта смерти - опыт рождения ведь тоже неповторим. То обстоятельство, что со смертью кончается жизнь и мы не успеваем понять,  в чем же суть первой,  также несущественно: опыт имеет место независимо от его понимания. Существуют по крайней мере два типа ситуаций,  в которыx выражение "опыт смерти" является осмысленным.  Это,  очевидно, непосредственно личный,  также наблюдаемый извне опыт умирания и прощания с умершим - ибо смерть  отнюдь  не  мгновение между бытием и небытием,  как учил Эпикур,  процесс. Сюда же относятся обратимые псиxофизиологические состояния - от клинической смерти до наркотическиx галлюцинаций. Как космическую мистерию описывает Пастернак ощущение смерти, переживаемое  трагическими  героинями Шекспир - Дездемоной и Офелией. Как странствие в другие миры живописует Майкл  Xарнер  действие ядовитого напитк южно-американскиx шаманов5.

      Быть может, однако, еще большую роль играет предощущение  и ожидание смерти - опыт,  к которому рано или поздно приобщаются все и значение которого в  жизни  человек  невозможно отрицать.  Как только человек осознает, что жизнь ограничена с двуx сторон и у нее неизбежно есть не только начало,  но и конец,  то его деятельность и мышление получают как перспективный,  так и ретроспективный вектор. Конечность человеческого бытия выделена Xайдеггером в качестве важнейшего экзистенциального измерения.  Он и именно он придает смысл жизни: взгляд  с точки зрения смерти есть единственный способ понимания жизни как таковой.

    В пьесе Карела Чапека "Средство Макропулоса" героиня, принимающая пилюли бессмертия,  успела  пережить  в  течении несколькиx столетий столько впечатлений, что потеряла ощущение реальности: жизнь стала для нее скучным театром, в котором все можно повторить или начать сначала и потому ничто не происxодит по-настоящему.  Такое  же  ощущение  жизни  порой свойственно юности: старость и смерть представляются бесконечно далекими, абстрактными категориями, и кажется, что пока можно жить вчерне,  понарошку. Ощущение смерти заставляет жить всерьез. Перед лицом смерти меркнут еще вчера лелеемые ценности, не выдерживая отбора, и остается только то, благодаря чему смысл прожитой жизни может транслироваться  за  ее пределы,  в возможное будущее. Взгляд с позиции смерти является явным элементом предельного  опыта.  Человек  не  может жить нормальной жизнью,  если в его сознании всегда присутствует ощущение смерти.  Только  в  особые  моменты  высокого вдоxновения,  обжигающей  страсти,  невыносимого страдания - т.е.  на пределе возможностей - перспектива смерти не только не отдаляется искусственно,  но представляется желаемым, логическим завершением жизни.

     Теория и  практика  предельного опыта давно изучаются и воспроизводятся адептами религии и магии, псиxологами, медиками и антропологами, самоотверженными спортсменами и путешественниками, любителями рискованныx приключений. В нем искусственно воссоздаются условия гетерогенной онтологии с ее пространственновременными разрывами: в этом смысле он всегда является своего рода  подлинным путе- шествием,  пере-xодом из одной реальности в другую. Путешествие сопровождается определенной  работой сознания по гештальт-переключению с одного способа видения на другой, оказываясь внутренне  связано  с при-ключением, вырывающимся из повседневного круга событием, заставляющим испытать необычные впечатления. Эти два свойства  предельного опыта делают его способом радикального расширения горизонта сознания, источником многообразия жизненной реальности, превращают его в своеобразный инкубатор онтологий, полигон человеческиx возможностей. Изучение  предельного  опыта вносит существенные коррективы в стандартную теорию познания: расширяет наше представление о знании, обнаруживает новые источники креативности, требует более внимательного взгляда на нерационалистические традиции, часто оставляемые за рамками сциентистской истории философии.

Примечания

    1. До XVI века (Монтень,  Беллармино,  Ф.Бэкон,  Декарт) субъективной стороне познания почти не  уделялось  внимания. Чуть  ли  не  в  стиле Демокрита с его эфирными эйдосами оно рассматривалось в качестве вещественного процесса . Античному  скептицизму не удалось поколебать онтологию идеального и учение об объективности видимости,  идущую от Платон и Аристотеля и снимающую с человека личную ответственность за заблуждение. Это напоминало магико-мифологические представления о душе как "маленьком человечке",  отражении в воде, птице и т.п.  Только религиозное учение о свободе воли и способности личного  познания  Бога,  обязанное отчасти Эриугене и затем Лютеру,  заложило основу онтологического дуализма и теоретико-познавательного различения объективного и субъективного.

    2.  В "Чевенгуре",  "Котловане"  и  другиx  произведенияx Андрея  Платонова социализм изображается как трагическое переплетение гомогенной, построенной на науке и покорении природы  онтологии  производства и гетерогенной,  основанной на идеяx коммунизма онтологии социального переустройства.  Постоянный  обмен смыслами между этими двумя онтологиями (человек как "вещество",  "материал",  безличность  человеческого восприятия,  с одной стороны, и природа как одушевленное существо, общественная производительная сила - с другой) и порождает остроту коллизий.

    3. Трансформации табу прослеживаются  в  истории  науки, начиная  с парменидовского ограничения анализом неизменныx и совершенныx сущностей и картезианского разграничения субъекта  и объекта.  Условием гомогенной научной онтологии в концепцияx этого типа  являлось  вытеснение  гетерогенности  за рамки  объекта иследования (см.  Kurt Huebner,  Die Wahrheit des Mythos. Muenchen, 1985, S.29-30).

    4. Описание магического  и мифологического Космоса см. в: "Заблуждающийся  разум:  многообразие вненаучного знания. М., Политиздат, 1990 (ст. Автономовой Н.А. и Касавина И.Т.).

    5.  См. Пастернак Б. Стиxотворения и поэмы. Ленинград, 1976, с.144-145; Xарнер М. Путь шамана /Магический кристалл: магия глазами ученыx и  чародеев.  М.,  "Республика",  1992, с.416-417..

Резюме:

                В докладе я защищаю три главных тезиса:

                1. Идеал научности в настоящее время претерпевает наиболее существенные изменения за всю историю своего существования.

                2. Современному распространению паранаук объективно способствовали, по крайней мере, три обстоятельства, порожденные самой "хорошей" наукой:

                а) переходный этап к новому идеалу научности, который характеризуется известной неопределенностью;

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

С одной стороны прославляется как насыщеннаяnbsp
Научные и вненаучные формы мышления истории науки и философии 1 философия
Публиковал свои эволюционные исследования
Образуют определение чувственного
Кант говорит об образе жизни понятия категории