<<<     ΛΛΛ     >>>   

84

венные, душевные духовные силы, очищает сердце и очищается сам. При этом он вступает в многообразные взаимодействия с другими частями человеческого существа, удерживая их целостность и, в свою очередь, достигая сосредоточенности с их помощью. Это приводит к совершенству ума, когда ему открывается «ведение духовных вещей».

Исихасты считали недопустимым привнесение какого-либо образа в ум во время молитвы, поскольку не образы, а смыслы выступали ее предметом. «Вообрази истину и молись о ней, — писал св. Феофан Затворник, — или ее во время молитвы вращай в уме, и молитвы составляй из нее же. Придет момент, когда истина сия войдет в сердце, и обымет все существо души, питая ее и обвеселяя» 1 . Этим православная молитва весьма отличается, например, от католической.

Католическая молитва предполагает вызывание в уме и удержание в памяти некоего зрительного образа. Игнатий Лойола, основатель ордена иезуитов и почитаемый католический святой, учил: «Представь мысленно огромные языки пламени и души, как бы заключенные в раскаленные тела. Услышь упреки, плач и вопли, предание проклятию Иисуса Христа и святых Его. Почувствовать запах дыма, серы, разложения и гнили. Представить, что мы сами осязаем этот огонь. Вспомнить души, пребывающие в аду, благодарить Господа за то, что Он не попустил мне окончить жизнь здесь» 2 .

Не только Лойола находит удовольствие в созерцании чужих мук. Фома Аквинский полагал, что «как противоположное поясняется сопоставлением, так блаженные в раю увидят мучения осужденных, дабы больше радоваться сво-

1 Цит. по: Диакон Андрей Кураев. Традиция. Догмат. Обряд. М,—Клин, 1995. С. 168.

2 Там же. С. 168.

85

ему блаженству» 1 . Нельзя даже представить, чтобы подобные слова исходили из уст православного святого.

А. Лосев писал: «Но ярче всего и соблазнительнее всего — это молитвенная практика католицизма. Мистик-платоник, как и византийский монах (ведь оба они, по преимуществу, греки), на высоте умной молитвы сидят спокойно, погрузившись в себя, причем плоть как бы перестает действовать в них, и ничто не шелохнется в них, ни вокруг них (для их сознания). Подвижник отсутствует сам для себя; он существует только для славы Божией. Но посмотрите, что делается в католичестве. Соблазненность и прельщенность плотью приводит к тому, что Дух Святой является блаженной Анджеле и нашептывает ей такие влюбленные речи: «Дочь Моя сладостная Мне, дочь Моя храм Мой, дочь Моя услаждение Мое, люби Меня, ибо очень люблю Я тебя, много больше, чем ты любишь Меня». Святая находится в сладкой истоме, не может найти себе места от любовных томлений. А Возлюбленный все является и является и все больше и больше разжигает ее тело, ее сердце, ее кровь. Крест Христов представляется ей брачным ложем» 2 .

И этот пример далеко не единственный. Святая Тереза Авильская признавалась, что «часто Христос мне говорит: Отныне Я — твой, и ты — Моя. Эти ласки Бога моего погружают меня в несказанное смущение. В них боль и наслаждение вместе. Это рана сладчайшая. Я увидела маленького Ангела. Длинное золотое копье с железным наконечником и небольшим на нем пламенем было в руке его, и он вонзал его иногда в сердце мое и во внутренности, а когда вынимал из них, то мне казалось, что с копьем вырывает он и внутренности мои. Боль от этой раны была так

1 Диакон Андрей К у р а е в. Указ. соч. С. 169.

2 Л о с е в А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., Мысль. С. 884.

86

сильна, что я стонала, но и наслаждение было так сильно, что я не могла желать, чтобы окончилась эта боль. Чем глубже входило копье во внутренности мои, тем больше росла эта мука, тем она была сладостнее» 1 . Д. Мережковский так комментирует эти откровения: «Если бы нечестивая, но опытная в любви женщина увидела Терезу в эту минуту, то поняла бы, или ей казалось бы, что она понимает, что все это значит, и только удивилась бы, что с Терезой нет мужчины» 2 .

Путь такого рода медитаций и их итог Симеон Новый Богослов описывает следующим образом: «Он возводит к небу руки, глаза и ум, воображает в уме своем Божественные совещания, небесные блага, рассматривает это во время молитвы и всем этим возбуждает душу свою к Божественному желанию и любви, иногда проливает слезы и плачет. Таким образом мало-помалу кичится сердце его, и он мнит, что все, совершаемое им, есть плод божественной благодати к его утешению, и молит Бога, чтобы всегда сподобил его пребывать в этом делании. Это знак прелести» 3 . То есть человек, вызвав в себе при молитве некие вполне человеческие переживания, наделяет их благодатным, божественным происхождением.

А. Лосев отмечал полную противоположность византийско-московскому суровому и целомудренному подвижничеству эти страстные взирания на крест Христов, на раны Христа и на отдельные члены Его тела, это насильственное вызывание кровавых пятен на собственном теле и т. д. и т. п. «Это, конечно, не молитва и не общение с Богом. Это — очень сильные галлюцинации на почве истерии, т. е. прелесть. И всех этих истериков, которым является Богородица и кормит их своими сосцами, всех этих истеричек, у ко-

1 Цит. по: Диакон Андрей К у р а е в. Указ. соч. С. 173.

2 Там же. С. 173.

3 Добротолюбие. Т. 5 С. 329—330.

87

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Главному герою русского эпоса
28 540 еретиков
Божественная же энергия имманентна
Коммунизма
Отражающей мир русского человека