<<<     ΛΛΛ     >>>   

нию языка, как это характерно для позитивистской точки зрения. [12] Сама мысль о возможности в определенном отношении возвести вообще свободный от оценки язык чистой науки в модель разумного языка сущности, а затем и осуществить этот идеал, — утопическая надежда, ориентированная, кроме того, на сомнительный тезис. Этот язык, который фактически представляет собой созданный для целей чистого познания сложный и относительно эзотерический специальный инструмент, позволяет найти в любой ситуации лучшее решение проблемы коммуникации. С критицистской точки зрения перед критикой идеологии, напротив, можно поставить задачу свести к минимуму иррациональность социальной жизни путем оптимального использования результатов и методов критического мышления для формирования общественного сознания, а тем самым, и для общественного мнения, короче: поставить задачу Просвещения. В первую очередь это означает: содействовать выработке рационального решения проблемы поведения, а стало быть, и стиля мышления, соответствующего очерченной выше модели критической рациональности. Часто речь идет менее о передаче конкретного знания, нежели об обучении методам, позволяющим каждому в отдельности составить независимое мнение [13] и этим распознать стратегию иммунизации, сокрытия истины, «затуманивания» и просветления, то есть распознать догматические методы. Следовательно, цель такого воспитания заключалась бы в повышении иммунитета членов общества по отношению к несущественным типам аргументации, но зато они становятся восприимчивей к подлинной и существенной критике.

12 В этом отношении можно полностью согласиться с затрагивающей данный вопрос критикой Люббе, см.: Lubbe Hermann. Der Streit um Worte. Sprache und Politik, Bochutn 1967, а также см. мою статью: Politische Okonomie und rationale Politik // Theoretische und Institutionelle Grundlagen der Wirtschaftspolitik, hrsg. von Hans Besters, Berlin 1967, а также в моем сборнике статей: Aufklarung und Steuerung, Hamburg 1976.

13 Бертран Рассел справедливо указывает на то, что сегодня школы часто используются одновременно для «передачи знания и содействия суеверию», и что распространение знания о научных достижениях не совпадает с научными взглядами, которые оно отстаивает. Против Уильяма Джеймса он выдвигает критический тезис: «...необходимо проповедовать не „волю к вере", а „волю к сомнению"...»; об этом см.: Rassel Bertran. Freies Denken und offizielle Propaganda // Rassel Bertran. Skepsis (1935), Frankfurt a. M. und Bonn 1964. [Русский пер.: Рассел Бертран. Свободомыслие и официальная пропаганда // Рассел Бертран. Искусство мыслить. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. С. 218.]

Более того, критика идеологии может быть нацелена на исправление определенных предрассудков, не выдерживающих критики с позиции сегодняшнего состояния знания, особенно таких предрассудков, которые социально и политически очень действенны. С точки зрения критики идеологии можно даже сказать, что прогресс познания состоит в пересмотре существующих и действенных предрассудков, пересмотре, который, конечно, часто может осуществляться только очень медленно во всех социальных областях. Здесь нет больше необходимости объяснять, что полное очищение сознания, как оно понималось классическим

114

учением о познании, ничего общего не имеет с исправлением сомнительных предрассудков. Критика определенных социально действенных теоретических, моральных и политических идей не может устранить все идеи такого рода, критика господствующих ценностей не может означать образование ценностного вакуума, тем более что такой вакуум не поддерживался бы по уже упомянутым выше психологическим причинам. Критика идеологии такого типа не понимается, к примеру, как специальная область социологии. Напротив, ею принимаются во внимание результаты и методы всех наук. Коперник, Галилей, Ньютон и Дарвин равно принадлежат истории критики идеологии, как и Гельвеций, Фейербах, Маркс, Ницше и Фрейд, потому именно, что открытия всех этих мыслителей оказались в высшей степени социально значимыми. Но этим не оспаривается, что социологические исследования, ориентированные специально на проблему идеологии, также могут при известных условиях стать действенными с критико-идеологической точки зрения. Речь также не идет о разграничении критики идеологии и, например, критики познания, морали, права и религии или других сфер критического мышления. В любом случае такие разграничения не представляют для нас никакого интереса. Критика классической модели рациональности является существенной одновременно для всех этих сфер.

Что касается проблемы свободной от оценок науки, то с точки зрения критики идеологии она не представляет особого интереса. Прежде всего, свободная от оценок наука в веберовском понимании может непосредственно ощутимо содействовать критике идеологии. Объяснения и анализы состояний, событий и взаимодействий, осуществляемых наукой, могут привноситься в общественное сознание и критически применяться к прежним предрассудкам. Впрочем, критика идеологии равно, как и наука, может ориентироваться на ценностные точки зрения, содержащиеся в критической модели рациональности, и, сверх того, на другие точки зрения, проистекающие, например, из критической философии морали и права, как она возможна в рамках критицизма. Нам нет необходимости останавливаться на столь очевидном факте, что критика идеологии зависит также и от соответствующего состояния познания. Согласно критицистской точке зрения, не существует непогрешимой инстанции, которая гарантировала бы полное очищение сознания от всех социально действенных заблуждений, ошибок и пристрастий. Кроме того, мы должны также отказаться от такого рода инстанций, но не по причине своего бессилия.

Так как критика идеологии противодействует процессу догматиза-ции, осуществляемому всегда на основе принципа постоянно действенной социальной инертности, и так как она вынуждена при этом бороться с глубоко укорененными в душе и социально устойчиво закрепленными мнениями, то она не может довольствоваться языковыми средствами, которые предоставляются ей наукой и философским мышлением. Именно в интересах расширения и углубления воздействия этой критики необходимо обращаться к предлагаемым литературой и искусством средствам,

115

которые в этом предназначении фактически уже и раньше применялись. Даже в рамках науки, кстати, уже прибегали к изложению в форме диалога, когда речь шла о том, чтобы выразить новые идеи, имеющие большое значение для социально господствующих убеждений, таким образом, что они могут лучше раскрыть свое воздействие [14]. Если намереваются поставить театр на службу критике идеологии [15], то некоторых может заворожить превращенная или, по меньшей мере, отчужденная цель, когда душевное очищение (катарсис) или менее взыскательное удовольствие считается в качестве естественной цели само собой разумеющимся [16]. Но не существует же ничего такого, что называется природой театра, из которой с необходимостью можно вывести искомую цель, и потому применение критики идеологии, видимо, может рассматриваться более чем просто полезное занятие. С критицистской точки зрения нет нужды ставить границы практике критики, которые тут же исключили бы самый действенный способ ее применения в смысле Просвещения и антидог-матизации. Однако вопросы действенности являются — в семиотической терминологии — прагматическими, а стало быть, и технологическими вопросами, которые вследствие этого должны решаться в свете психологических и социологических точек зрения, т. е. точек зрения, которые искони были авторитетными и для теории театра [17].

14 Вспоминается изложение Галилеем своих взглядов в форме дискуссии между тремя вымышленными собеседниками: Сальвиати, Сагредо и Симпличио. См.: Галилей Галилео. Собр. соч. Т. 1. Беседы и математические доказательства, касающиеся двух новых отраслей науки... М.—Л.: Государственное технико-теоретическое издательство, 1934.

15 Об этом см. интересную работу Пола Фейерабенда: Theater als Ideologiekritik. Bemerkungen zu lonesco // Die Philosophic und die Wissenschaften. Simon Moser zum 65. Geburstag, Meisenheim am Glan 1967. S. 400 (ff., он же: Abschnitt VI. Theater // Feyerabend P.K. On the Improvement of the Sciences and the Arts, and the Possible Identity of the Two, zu: Boston Studies III, a. a. O., S. 406, где подвергается критике классическая теория театра и разъясняется, следуя Брехту, с позиции критицизма возможная функция театра.

16 См. об этом: Brecht Bert. Kleines Organon fur das Theater // Brecht Bert. Schriften zum Theater. Uber eine nicht-aristotelische Dramatik, Frankfurt 1965, S. 131 [Русский пер.: Брехт Б. Театр (Пьесы. Статьи). Т. 1-5. М., 1963-1965]: «Не должно требовать поучать ему (удовольствию. — И. Ш.)... Менее всего остального удовольствия нуждаются в защите». Но, как известно, тот же самый автор затем выступил в защиту критического театра (см. там же, с. 139 и далее), тем более, что критика не наносит никакого вреда удовольствиям.

17 Следовательно, критицизм сознательно включает в свои рассуждения упомянутые Люббе в указанной выше его работе прагматические проблемы: см.: Lubbe Н. Der Streit um Wort, а. а. О., и: Feyerabend P. Theater als Ideologiekritik, a. a. O., S. 408 (T.

116

§ 15. Единство бытия и мышления как научная проблема

Не подлежит никакому сомнению, что ориентированный на идею оправдания стиль мышления, господствующий и по сей день во многих областях общества, не является естественным и тем самым неизбежным, а его доминирование в зависимости от обстоятельств обязано имеющимся для него благоприятным условиям. Если допустить изменение данных условий, то можно также ожидать, что такой стиль мышления отойдет на задний план или даже исчезнет. Это ведет к постановке интересной социально-научной проблемы, которая может инспирировать теоретические, экспериментальные и исторические исследования, и фактически такие исследования она уже вызвала к жизни.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Философского мышления
Католическая система в испании долгое время относилась к протестантам
Альберт Х. Трактат о критическом разуме истории науки и философии 7 познания
Классическое учение о познании интеллектуализм
Абсолютные обоснования никогда