<<<     ΛΛΛ     >>>   

Среди упомянутых авторов Мартино более или менее последовательно
продолжая идеи кембриджских платоников XVIII столетия. Согласно его
взглядам, этика начинается там, где человек признает идеал совершенства,
данный ему богом вместе с жизнью, и руководствуется им в своем поведении.
Грин, Брэдли, Лаури и Сет заметно испытывали влияние И.-Г. Фихте. Этическое
начало, по их мнению, заключается в том, что человек, как глубоко деятельная
личность, безудержно растрачивает свои силы и таким путем достигает
истинного приобщения к бесконечному духу. Наиболее последовательно излагает
эту идею Грин. При этом он затрагивает и проблему отношения культуры и этики
и утверждает, что все завоевания человеческой деятельности, в частности
политическое и социальное совершенствование общества, не имеют никакого
значения сами по себе - их истинная ценность определяется только тем,
насколько они способствуют достижению индивидами наибольшего внутреннего
совершенства. Таким образом, вновь появляется на арене извращенное понимание
культуры. В Америке представителем этой этики самосовершенствования был
Джосайя Ройс (1855-1916) *. (* J. Royce, The Spirit of Modern Philosophy
(1892); Religions. Aspects of Philosophy (4 изд., 1892).

В своем стремлении представить всю этику как этику
самосовершенствования - другими словами, вывести все нормы поведения из
внутренней необходимости - эти философы, по существу, высказали идеи
жизнеспособной этики. Активная разработка основного принципа нравственного
даже при условии, что это связано со всеобщими и на первый взгляд
абстрактными понятиями, всегда дает практически ценные результаты, хотя при
этом решение самой проблемы мало продвигается вперед.

Эти мыслители понимают этику как высшее жизнеутверждение, связанное с
активной деятельностью человека, внушаемой ему мировым духом. Фактически они
стоят на точке зрения деятельной мистики И.-Г. Фихте, хотя и отбрасывают его
спекулятивную аргументацию.

Они не только не решают, а даже не ставят вопроса о там, каким образом
высшее жизнеутверждение обретает эту свою деятельность в качестве
содержания, когда совершенно ясно, что эта деятельность находится в
противоречии с мировым процессом. Они понимают высшее жизнеутверждение как
самоотречение, то есть, другими словами, как жизнеутверждение, проявляющееся
в жизнеотрицании. Как возникает этот парадокс? Насколько вообще возможна
такая ориентация воли, противоречащая естественной воле к жизни? Почему
человек должен быть другим, чем мир, если он хочет жить в гармонии с мировым
духом и действовать в согласии с ним? И вообще, какое значение имеет его
поведение для происходящих в универсуме событий?

Идеи Альфреда Фулье (1838-1912) и Жана Гюйо (1854-1888) * также
вращаются вокруг понятия этики как высшего жизнеутверждения. Но и они
понимают Нравственность как самоотречение, то есть как жизнеутверждение, в
котором обнаруживается жизнеотрицание. Надо сказать, что они разрабатывают
эти проблемы более глубоко, чем английские и американские приверженцы этики
самосовершенствования, ибо пытаются обосновать этику с помощью
натурфилософии. Поэтому в их трудах всплывают вопросы, которые раньше не
привлекали внимания. Впервые они выдвигают проблему основного принципа
нравственного и проблему оптимистически-этического мировоззрения в их
единстве, истолковывая ее всеохватывающе и элементарно.

(* A. F о u 1 е е. Critique des systemes de morale contemporaine (1883)
[русск. пер.-Спб., 1898]; L'evolutionisme des idees-forces (1890); La morale
des idees-forces (1907). G. M. Guyau, La morale anglaise contemporaine
(1879); Esquisse d'une morale Sans obligation ni sanction (1885);
L'irreligion de 1'avenir (1886) [русск. пер.-Собр. соч., т. 1-5, Спб.,
1898-1901].)

Солидную философскую аргументацию получает у Фулье вопрос о воле к
жизни. Он утверждает, что идеи, связанные с этическими идеалами,
представляют собой, как и все человеческие идеи, не только нечто присущее
мышлению - они есть проявление тех сил, которые толкают человека к
совершенствованию бытия *. (* "В каждой идее содержится некоторый импульс;
ни одна идея не есть только мыслимое состояние").

Вообще человек должен себе ясно представлять, что эволюция, которую
совершает бытие в мировом процессе, обусловлена идеями-силами и объяснима в
конечном итоге с психической точки зрения. Своего апогея эта эволюция
достигает в осознанных идеях человека. В этом высшем существе
действительность начинает творить идеалы, выходящие уже за границы самой
действительности, и благодаря этому действительность выходит и за границы
самой себя. Этика, таким образом, представляет собой результат эволюции
мира. Идея самосовершенствования через самоотречение, которую человек
ощущает в себе как нечто загадочное, есть тем не менее естественное
проявление воли к жизни.

Человеческое Я, достигшее высшей ступени желания и воображения,
разрастается затем до таких пределов, что начинает распространять свою
власть и на других людей. Самоотречение не есть, следовательно, задача Я, а
есть лишь проявление экспансионистских стремлений этого Я *. (* "Наше
сознание распространяет свое совершенство на других экспансионистским
образом"). Человек, занимающийся самоанализом, узнает, что высшее
жизнеутверждение проявляется не в том, что естественная воля к жизни
переходит просто на ступень воли к власти, а в том, что он сам себя
"распространяет". "Действуй так против других, как если бы ты осознавал их
так же, как себя".

Жан Гюйо, ученик и друг Фулье, в своей книге "Нравственность без
обязательства и без санкции" пытается осуществить идею этого
этически-экспансивного жизнеутверждения. Обычная этика, говорит он,
беспомощно останавливается перед неразрешимой для нее проблемой противоречия
Я и остальных людей. Но живая природа не останавливается на этом.

Индивидуальная жизнь экспансивна, ибо она есть жизнь. Так же, как
физический мир содержит в себе импульс, побуждающий производить себе
подобную жизнь, так и духовный мир стремится расширить свое существование
путем включения в себя себе подобных. Жизнь не есть только принятие пищи,
она - воспроизводство и "плодоношение". Жить по-настоящему означает не
только вбирать в себя, но и расходовать себя. Человек - это организм,
который всегда обнаруживает себя в других. Его совершенство есть
совершенство самообнаружения.

В этих рассуждениях находит свое более глубокое выражение юмовское
понятие симпатии. Фулье и Гюйо жили вместе в Ницце и Ментоне, где они
находились на лечении. Они много спорили друг с другом о высшем нравственном
жизнеутверждении во время частых прогулок по побережью. В те же годы живший
там Ницше вынашивал свою идею жизнеутверждения по ту сторону добра и зла.
Ему были известны их труды так же, как и им его. Но лично они не были
знакомы *. (* В 1902 году Фулье в книге "Ницше и безнравственность" высказал
свою оценку Ницше. Сохранились также и заметки Ницше о трудах Фулье и Гюйо).

Глубина рассуждений Фулье и Гюйо позволила им перейти от философии
этического становления воли к жизни к натурфилософии. В рамках миро- и
жизнеутверждающей натурфилософии они стремятся обосновать этику как
логически необходимое углубление жизнеутверждения. В этом они смыкаются с
идеями китайских монистов. То, что пытались, но не смогли сделать Спиноза и
Фихте, пытаются теперь сделать они, веря, что их натурфилософия стоит ближе
всего к понятию жизненного бытия.

Плывя по бурным волнам возвышенного жизнеутверждения, они нетерпеливо
налегают на весла, торопясь достичь берега этики. Они уже думают, что
достигли его... Но волны вновь относят их прочь, как это всегда случалось и
с их предшественниками.

Они не могут убедительно показать, что высшее жизнеутверждение
благодаря внутренней противоречивости, присущей вещам, становится
нравственным самоотречением ради других. Эта их попытка преобразования
естественного мировоззрения в этическое, может быть принята только
мышлением, которое вынуждено сделать этот скачок, так как у него нет никакой
другой возможности выбраться на берег из гонимой волнами лодки.

Этика Фулье и Гюйо, таким образом, представляет собой энтузиастическое
понимание жизни, понимание, до которого поднимается человек в своей полемике
с бытием, стремясь утвердиться и действовать в универсуме в соответствии с
той высшей ценностью, которую он в себе чувствует.

Фулье и Гюйо являются приверженцами элементарной этики, подобно
Шопенгауэру и Ницше. В отличие от них, однако, они не плывут с закрепленным
рулем в море миро- и жизнеутверждения или миро- и жизнеотрицания, а твердо
берут курс на таинственное объединение мироутверждения, жизнеутверждения и
жизнеотрицания, образующее этическое жизнеутверждение... Но этот курс
выводит их в бесконечный океан. Земли они так и не достигают.

Для того чтобы этика могла познать себя как необходимую ориентацию воли
к жизни и стать затем этическим мировоззрением, она должна полемизировать с
натурфилософией. При этом этика всегда пыталась - так было у рационалистов,
у Канта и спекулятивных философов - вложить в мир более или менее глубокий
оптимистически-этический смысл или по меньшей мере - как это было у Спинозы
- придать отношению индивида к универсуму некоторый этический характер.
Фулье и Гюйо также ведут борьбу с натурфилософией, стремясь утвердить этику
и этическое мировоззрение. Но одновременно они мужественно оценивают
вероятный исход своей борьбы - эта черта характерна для них, - а именно
невозможность реализации своего замысла.

Но какова тогда будет судьба этики и этического мировоззрения? Они
останутся, хотя и должны были бы разрушиться, решают Фулье и Гюйо. На
вопрос: "Может ли идея добра в конце концов иметь объективное значение?"-
Фулье отвечает в своей книге "Мораль идеи - силы", что с полной уверенностью
этого нельзя утверждать. В конце концов человек сам отвечает за то, что он
принимает мораль экспансивного жизнеутверждения потому, что считает ее
единственным, что придает жизни ценность. Из любви к идеалу он отметает все
сомнения и приносит себя в жертву этому идеалу, не заботясь о том, выйдет
что-нибудь из этого или нет.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Диктуемое надличнойответственностью
Культура и мировоззрениеЧасть вторая культура и этикаi мировоззрения культура
Необразованных людей к проблеме идеалов культуры
Он сможет обосновать этот прогресс в космическом масштабе
Воле к прогрессу суждено было столкнуться с фактом