|
|
<<< ΛΛΛ >>>
Если обратиться к лакановскому представлению о характере
языкового становления субъекта, то "порядок Воображаемого"
характеризует до - эдиповскую стадию развития сознания.
Здесь "Я" жаждет слиться с тем, кто
69
воспринимается как Другой. При этом ребенок путает других со
своим собственным зеркальным отражением. "Я", основанное на
подобной путанице, на данном этапе своего становления естест-
венно не может быть целостной личностью, по самому характеру
своей природы оно испытывает глубинную разорванность --
весьма характерная черта представления Лакана о человеческой
психике вообще, внутреннюю связь которого с экзистенциалист-
скими идеями впоследствии отмечали многие исследователи. Ла-
кан подчеркивает, что первое желание ребенка -- слиться с ма-
терью -- и знаменует собой стремление быть тем, что желает
сама мать. Как пишет Косиков, Воображаемое -- "это тот образ
самого себя, которым располагает каждый индивид, его личная
самотождественность, его "Я" (Moi). Формирование
"воображаемого" происходит у ребенка в возрасте от 6 до 18
месяцев -- на стадии, которую Лакан назвал "стадией зеркала":
именно в этот период ребенок, ранее воспринимавший собствен-
ное отражение как другое живое существо... начинает отождеств-
лять себя с ним..." (9, с. 589). Если в "порядке Воображаемого" отношения ребенка с
матерью характеризуются слитностью, дуальностью и непосредст-
венностью, то когда он вступает
в царство Символического, там он обретает в виде отца с его
именем и запретами тот "третий терм" первичных, базовых чело-
веческих взаимоотношений, того Другого, который знаменует для
него встречу с культурой как социальным, языковым институтом
человеческого существования. По мнению Сарупа, "в Символиче-
ском больше не существует однозначно-прямолинейного отноше-
ния между вещами и тем, как они именуются, -- символ апелли-
рует к открытой, лишенной замкнутости и конечности системе
смысла. Символический процесс означивания носит социальный, а
не нарциссический характер. Именно эдипов комплекс и отмечает
вхождение ребенка в мир символического. Законы языка и обще-
ства начинают укореняться внутри ребенка по мере того, как он
принимает отцовское имя и отцовское "нет" (261, с. 30).
Здесь важно еще раз подчеркнуть, что эта "стадия вообра-
жаемого" с ее "зеркальным Я" формируется, по Лакану, на доя-
зыковом уровне, до того, как "чистый субъект" встретится с це-
лостностью человеческого мира опосредованного знания и опыта.
При этом, как неоднократно отмечалось, этот мир выступает
как мир означающих. В то же время это "воображаемое Я",
70
"идеал-Я" или "фиктивное эго" детского сознания никогда не
исчезает совсем, оставаясь с человеком на протяжении всей его жизни.
Зеркальная стадия
Лакановская "зеркальная стадия" впервые была им пред-
ложена в 1936 г. и наиболее подробно им разработана в ста-
тье 1949 года "Зеркальная стадия как форматор функции "Я"
(206, с. 93-100). Позднее он неоднократно возвращался к этой
проблеме, уточняя это понятие в своих семинарах 1954-1955 гг.
(Семинар II) и в семинарах 1960-1961 гг. (О переносе).
Не углубляясь в саму историю возникновения терминов
французского ученого, отметим, что в принципе зеркальная ста-
дия Лакана (и по времени своего появления, и по многим своим
содержательным характеристикам) явно связана с теорией
"зеркального "Я" (looking glass self theory), как она была сис-
тематизирована социологом и социальным психологом
Дж. Мидом в его известной работе "Разум, Я и общество"
(1934) (235), и фактически представляет ее фрейдистски редуци-
рованный вариант. Дело не в заимствовании, а в содержательном
параллелизме хода мышления и общих фрейдистских корнях, bo-
лее всего их сближает определение "Я" через "Другого", пони-
мание социального как символического и одновременно ограни-
ченность этого социального пределами сознания. Совпадения ме-
жду концепциями наблюдается даже на уровне процесса форми-
рования "Я" как ряда "стадий". Общим было и стремление дать
социальную интерпретацию, дебиологизировав фрейдовскую
структуру личности (более непосредственно проявившееся у Мида
и более "сдвинутое" в сферу "языка" у Лакана).
В определенном смысле, если попытаться придать учению
Лакана в общем-то чуждый ему дух систематичности,
"зеркальная стадия" уже есть начало перехода от Воображае-
мого к Символическому. С точки зрения Сьюзан С. Фридман,
"восприятие себя в зеркале как унитарного целого выводит ре-
бенка (мужского пола) из пред-эдиповского Воображаемого в
линеарный процесс трансформации, проходящий через эдиповскую
стадию в Символический порядок отца. Развитие эго из ложного
или фиктивного imago в зеркальной стадии означает для Лакана,
что это Я формируется в условиях фундаментального отчужде-
ния" (156, с. 168).
По этому поводу одна из наиболее последовательных и вер-
ных учеников Лакана Мод Маннони замечает: "Давайте вспом-
71
ним, что в то время, когда впервые устанавливается структура
(сознания. -- И. И.), она связывается Лаканом с "зеркальной
стадией"... Именно здесь может быть понято то, что распределя-
ется между Воображаемым и Символическим. Именно в этот
момент, по Лакану, у эго в инстанции Воображаемого выявляется
Я, и ученый исследует отношения, поддерживаемые этим Я с его
образом, находящимся вне его. То, что принадлежит эго, является
идентификациями Воображаемого. Я конституирует себя по от-
ношению к истине Символического порядка; и Лакан показывает,
как зеркальная идентификация (отсутствующая при психозе) фак-
тически происходит только в том случае, если слово (une parole)
уже предложило субъекту возможность узнать свой образ" (т. е.
отождествить свое отражение в зеркале с самим собой, пользуясь
"словесной", "речевой" подсказкой родителей. -- И. И.) (233, с. 33-34).
Реальное -- то, что "сопротивляется символизации"
Наконец, последняя инстанция, Реальное, -- самая пробле-
матичная категория Лакана, так как она, с точки зрения француз-
ского психоаналитика, находится за пределами языка. Иными сло-
вами, Реальное не может быть испытано, т. е. непосредственно
дано в опыте, поскольку под опытом Лакан понимал только язы-
ковое опосредование, в результате чего Реальное для него
"абсолютно сопротивляется символизации". Косиков, воспроизво-
дя аргументацию ученого, исходившего в своих попытках рекон-
струировать параметры душевной жизни индивида прежде всего
из своих наблюдений о младенческой психологии и, следователь-
но, с позиции ребенка, отмечает: "По Лакану, "мир" для ребенка
в первую очередь отождествляется с телом Матери и персонифи-
цируется в нем, а потому выделение из этого мира (отделение от
материнского тела), образование субъективного "Я", противопос-
тавляемого объективируемому "не-Я", оказывается своего рода
нарушением исходного равновесия и тем самым -- источником
психической "драмы" индивида, который, ощущая свою отторгну-
тость от мира, стремится вновь слиться с ним (как бы вернуться
в защищенное материнское лоно). Таким образом, первичной
движущей силой человеческой психики оказывается нехватка (la
manque-a-etre), "зазор", который индивид стремится заполнить.
Это стремление Лакан обозначил термином потребность (le
besoin). Сфера недифференцированной "потребности", настоя-
72
тельно нуждающейся в удовлетворении, но никогда не могущей
быть удовлетворенной до конца, и есть реальное (выделено авто-
ром. -- И. И.) (9, с. 589).
Теоретическая непроясненность понятия Реального у Ла-
кана, невнятность его определения, отмечаемая всеми его иссле-
дователями, и вообще несомненное нежелание ученого особенно
распространяться на эту тему не могли не породить многочислен-
ные и зачастую весьма полярные по отношению друг к другу
интерпретации этого термина, тем более что сам Лакан, как со-
вершенно верно отметил Косиков, выводит "реальное" за преде-
лы научного исследования" (9, с. 589).
Однако такое положение вещей не могло удовлетворить тех
теоретиков, которые стремились последовательно применять его
идеи к сфере литературы. Как только "Царство Реального" на-
чинало рассматриваться не в чисто биологическом плане, т. е. не
только в узких рамках лакановской схемы поэтапного становления
человеческого сознания, а переносилось на проблематику литера-
туры и, неизбежно, ее взаимоотношения с действительностью
(иными словами, лакановское Реальное начинало переосмысли-
ваться как социальное реальное, т. е. как реальность), это сразу
порождало массу теоретических трудностей.
Особое мнение Джеймсона:"Реальное -- просто история"
Правда, далеко не все критики с готовностью восприняли
на веру утверждения Лакана о принципиальной неопределенно-
сти данного термина; например, Ф. Джеймсон считает, что не так
уж и трудно понять, что имел в
виду французский ученый под этим таинственным реальным: по
его мнению, это "просто сама история" (188, с. 391). Справед-
ливости ради следует отметить, что подобная интерпретация лака-
новского Реального вытекает скорее из собственного понимания
реального самим Джеймсом: "История -- это не текст, не пове-
ствование, господствующее или какое другое, но... как отсутст-
вующая причина она недоступна нам, кроме как в форме текста...
и наш подход к ней и самому Реальному по необходимости про-
ходит через ее предварительную текстуализацию, ее нарративиза-
цию в политическом бессознательном" (там же, с. 395). Тем не
менее сам факт, что Реальное Лакана подверглось такому истол-
кованию, весьма примечателен и как раз свидетельствует об об-
щей тенденции, нежели об отдельном случае.
73
Трактовка Морриса: "Реальное -- водораздел между языком и миром вещей"
Суммируя различные интерпретации лакановского Реально-
го, У. Моррис, в частности, отмечает: "Реальное определяется
проблематикой отношений между Символическим и Воображае-
мым, т. е. Реальное -- это водораздел между Языком как
системой различий и эмпирическим миром образов вещей. Реаль-
ное, конечно, не описывает атомистическую связь между отдель-
ными означающими и означаемыми, между именами и отдельны-
ми предметами. Это не наивная теория реализма как картины
действительности.
Реальное лучше всего осмысляется как то, что Витгенштейн
называл положениями вещей, как аранжировки образов вещей,
которые определяют горизонт нашего знакового окружения. Эта
состояния в основном бессознательны, они даны, подобно тем
культурным мифам, которые Леви-Стросс реконструирует на ос-
нове ритуалов поведения, тем мифам, которые неосознанно для
нас проникают в наше сознание. Или они подобны тем операци-
онным дискурсивным системам, которые мы называем знанием,
иногда даже Истиной -- тому, что Мишель Фуко дал имя эпи-
стем. Реальное опосредует наш опыт, устанавливает порядок и
осмысленность среди людей в их человеческом мире. Возможно,
мы должны понимать это проблематическое Реальное в духе
сартровской ситуации или в хайдеггеровском смысле историче-
ского бытия -- здесь, или, наконец, как это было сформулирова-
но Эдвардом Сеидом в его "Ориентализме". Лакан утверждает,
что Язык как Символический Порядок имеет только асимптома-
тическое отношение к материальной реальности; совершенно вер-
но, но он не может освободиться от этой основы" (243, с. 123).
Фактически Моррис наметил здесь все те основные направ-
ления в трактовке Реального, которые оно получило на поздней
стадии эволюции постструктурализма, начиная со второй полови-
ны 70-х годов, и нельзя не заметить, что при подобной постанов-
ке вопроса такое истолкование Реального приводило к его теоре-
тическому вторжению в сферу действия Символического, в ре-
зультате чего происходила неизбежная деконструкция всей систе-
мы Лакана, если не полное ее обессмысливание. Можно сказать,
что отношение к проблеме лакановского Реального, пожалуй,
существеннее всего выявляет водораздел между теми его последо-
вателями, кто стремится теоретически уничтожить референт, и
74
теми. для кого подобная постановка вопроса кажется неприемле-
мой.
Развитие учения Лакана Парижской школой фрейдизма
Как явствует из выше изложенного, лакановская трактовка
психического аппарата человека как трех инстанций в основном
сводилась, при всех своих социокультурных импликациях и лите-
ратурных экскурсах, к проблематике психоанализа. Именно эта
сторона учения Лакана и была развита в работах его учеников и
последователей по Парижской школе фрейдизма Сержа Леклера
(212) и Мод Маннони (233). В качестве примера более или ме-
нее буквального переноса собственно лакановских представлений
на сферу художественной литературы можно привести исследова-
ние Даниэла Ганна "Психоанализ и литература: Исследование
границы между литературным и психоаналитическим" (168). В
частности, он пишет: "Рискуя все сильно упростить, можно ска-
зать, что там, где Символическое в дефиците, там Реальное,
главным местом пребывания которого является тело, призывает
Воображаемое (третий терм в трехсоставной реальности), чтобы
восполнить этот дефицит. "Я" является решающей инстанцией
Символического Порядка, как предполагал Лакан с того времени,
когда он разработал свою теперь известную теорию "зеркальной
стадии" (1949). Функция "Я" неизбежно связана с потребно-
стью движения за пределы фрагментированного тела чисто ин-
фантильных ощущений через "ликующее освоение своего зер-
кального облика" к обобщенному рефлексивному видению (206,
с. 94). "Я", которое возникает из напряженно опасного отноше-
ния к отчуждающей идентификации со своим обобщенным обра-
зом (или идеал-эго), воспринимается как отражение в зеркале.
Это "Я" обеспечивает (допускает) идентификацию с тем образом
или лицом, которым субъект в данном контексте способен обла-
дать на более поздней стадии своей эволюции. Для невротиче-
ского или истерического ребенка подобная идентификация часто
достигается неадекватно. Для ребенка, страдающего аутизмом или
психозом, она полностью блокируется (в терминах Лакана --
"заранее исключена"). Если это происходит, то ребенок неспосо-
бен стать телом даже на фундаментальном уровне. В результате
он страдает внутри тела или через него, поскольку тело, в той
мере, в какой человек его знает, может быть равнозначным обра-
зу этого тела. Однако насколько реальным оно бы ни было, тело
неизбежно будет реализовано изнутри как нечто внешнее и иное
75
по отношению к самому себе. Символическое с его аватарой "Я"
и является этим необходимым другим, как утверждает Лакан,
когда говорит, что "фактом является то, что у нас нет никакого
средства постичь реальность -- на всех уровнях, а не только на
уровне познания -- иначе как через посредническую роль Сим-
волического (206,с. 122)" (168,с. 78-79).
Однако при том, что существует немало ученых, заявляющих
о своей верности духу Лакана и пытающихся напрямую спроеци-
ровать его психоаналитические концепции на литературу и без
всякой корректировки применять для анализа художественных
произведений аналитический инструментарий, предназначенный
для исследования человеческой психики и лечебных целей, таких
правоверных лаканистов типа Д. Ганна все-таки относительно
мало.
Тому есть несколько причин. Во-первых, сам Лакан в своих
хотя и немногочисленных, но весьма показательных литературо-
ведческих анализах проявил себя достаточно гибким практиком
своей теории, продемонстрировав незаурядное мастерство небук-
вального понимания и толкования предлагаемого им понятийного
аппарата. Во-вторых, лакановские концепции Реального, Вооб-
ражаемого и Символического в общественном сознании с самого
начала налагались на сетку представлений об этих понятиях, фор-
мировавшихся широким спектром разнообразных гуманитарных
наук, и хотя они выступали в качестве обобщающего объясни-
тельного принципа, тем не менее они сразу получили четко обо-
значившуюся расширенную интерпретацию. Дуглас Келнер пишет:
"В работах Лакана такие лингвистические категории, как симво-
лическое, воображаемое и субъект, слались вместе с фрейдист-
скими концепциями во впечатляющий и влиятельный синтез лин-
гвистики и психоанализа. В свою очередь, лакановское прочтение
Фрейда было подхвачено лингвистами и литературоведами, куль-
турологами и социологами" (195, с. 125).
Символическое в контексте философской традиции
<<< ΛΛΛ >>>
С точки зрения которой электра стоит в одном ряду с клитем нестрой
Но при этом к постструктурализму прибегали также как к средству критики буржуазного субъекта
В результате чего реальное для него
Эта сторона постмодернизма разработана у него более тщательно принцип организации
Дерриды 32 дискредитация принципа различия 33 критика
|
|
