Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
священству*). Помазание царя вводит царство кесаря в Царство Божье. Языческий кесарь, все истоки свои имеющий в языческом мире, получает помазание и делается православным царем. В православном царе видят теофанию. Как это могло случиться? Церковь ничего в жизни не может оставлять не освященным, она освящает всю человеческую жизнь от рождения до смерти, весь быт человеческий, освящает и государственную власть. Но в жизни Церкви, главным образом Православной Церкви (на Западе было иначе), случился момент, когда она не ограничилась уже признанием религиозного смысла власти и символическим освящением государства, когда она увидела в православном царе как бы явление святой плоти, выражение Царства Божьего на земле. Это уже был большой исторический соблазн церковного человечества, смешение Царства Божьего с царством кесаря. Роковой факт разделения церквей, который был величайшей неудачей христианства в истории, способствовал укреплению двух уклонов и соблазнов, на Востоке цезарепапизма, на Западе папоцезаризма. Можно даже сделать предположение, что если бы не было разделения Церквей, то никогда не достигла бы таких размеров на Востоке императорская теократия и на Западе теократия папская. Но теократиям этим не суждено было вечное историческое существование. Папа остался и даже провозглашена была в XIX веке его непогрешимость в делах веры, но папа утерял власть над миром, над мирскими государствами, он перестал быть монархом. Папской теократии больше не существует. Западный мир секуляризировался и католическая церковь существует внешне, как одна из организаций наряду с другими организациями в западных государствах. В лучшем случае церковь прибегает к конкордатам, в худшем она еле терпится и даже преследуется атеистическими правительствами. Византийское теократическое царство пало давно. Греческая церковь ряд столетий существовала под турками. Наконец разрушилась и величайшая из теократий Востока - священное русское царство. И пало оно не только от внешних ударов, но и от внутреннего разложения. Падение в нем эстетического стиля было предвестником разложения. Теократии перестали символизировать духовное состояние народов, перестали отражать религиозные верования народов. Единство и цельность народных верований кончились, началось время разделения. Насильственно нельзя удержать старых начал. Старая символика перестала быть священной, как в Европе, так и в России. Революция и есть изменение символики внутренней жизни народов. Монархии на западе или перестали существовать или потеряли всякое реальное значение (Англия, Италия). К политическим формам все более и более теряется интерес. В России монархия уже со времен Петра Великого стала гуманистической и секуляризовалась все *) *) Так думал Вл. Соловьев, когда строил свою концепцию теократии. -------------------------------------------------------------------------------- -44- более и более. Подчинение церкви государству, образование синодального строя и было процессом секуляризации русского государства и приближением к типу западного просвещенного абсолютизма*). Славянофилы давно уже утверждали, что в Петербургский период русской истории не существует в России самодержавия, а существует абсолютизм с крайне развитой бюрократией. Абсолютизм же по славянофильскому сознанию не есть русская и православная форма государственной власти, а есть лишь развитие языческо-римской империалистической идеи. Также противопоставляет самодержавие абсолютизму и Л. Тихомиров в своей книге "Монархическая Государственность", которая несправедливо замалчивалась и которую нужно признать лучшим обоснованием идеи самодержавной монархии**). В чем же сущность религиозной идеи самодержавия и чем она отличается от абсолютизма? Согласно идеологии самодержавия власть царя делегирована не народом, а Богом. Не существует права на власть, а существует лишь обязанность власти. Власть царя совсем не есть абсолютная, неограниченная власть. Она самодержавна потому, что она не имеет своим источником воли народа и неограничена народом. Но она ограничена Церковью и христианской правдой, духовно подчинена Церкви, она есть служение не своей воле, а воле Божьей. Царь не должен иметь своей воли, он должен служить воле Божьей. Царь и народ связаны между собой одной и той же верой, одним и тем же подчинением Церкви и Божьей правде. Самодержавие предполагает широкий народный социальный базис, живущий самостоятельной жизнью, оно не означает подавления народной жизни. Самодержавие оправдано в том лишь случае, если существуют у народа верования, санкционирующие власть царя. Оно не может быть внешним насилием над народом. Царь самодержавен в том лишь случае, если он подлинно православный царь. Недостаточное православие Петра Великого, его уклон к протестантизму сделали его абсолютным, а не самодержавным монархом. Абсолютная монархия есть порождение гуманизма. В абсолютизме, в империализме царь делегирован народом, верховная власть не принадлежит царю, хотя и принадлежит ему абсолютная, неограниченная власть управления. Но народ может и отнять от царя власть. Такова идея абсолютной монархии, выработанная на Западе***). В абсолютизме царь не является слугой церкви. Подчинение церкви государству является харак- *) Много интересного в этом отношении можно найти в исследовании П. Верховского "Учреждение духовной коллегии и духовный регламент". **) Книга "Монархическая государственность" переиздана за границей и пользуется, по-видимому, большой популярностью в правых монархических кругах. Нужно только сказать, что для дворянско-бюрократической реакции идеи Л. Тихомирова не подходят, т. к. монархизм его носит резко народнический и в социальном отношении демократический характер. Тихомиров противник бюрократического абсолютизма. ***) В действительности и на Западе монархия признавалась священной и король Франции признавался христианнейшим королем. -------------------------------------------------------------------------------- -45- терным признаком абсолютной монархии. Так было и с католической церковью при Людовике XIV. Абсолютизм всегда также развивает бюрократию и подавляет социальную жизнь народа. В наиболее чистом виде идея религиозного обоснования самодержавия выражена у нас Л. Тихомировым. Хомяков и славянофилы смотрели иначе. Для них верховная власть принадлежала народу, но народ отказался от власти, чтобы посвятить себя духовной жизни, и возложил на царя бремя царствования, оставив себе лишь думу, лишь мнение. Но существовало ли когда-либо в истории религиозное самодержавие в чистом, идеальном виде? Сам Л. Тихомиров принужден признать, что нет. В Византии религиозная идея самодержавия всегда была искажена языческо-римским абсолютизмом и в ней императорская власть не имела народного социального базиса. Весь Петербургский период русской истории есть торжество абсолютизма и бюрократизма, подавление самостоятельности Церкви и самостоятельности народной жизни. Наиболее близка к религиозной идее самодержавия была допетровская Русь. Но и там нельзя найти тех черт, которыми обрисовывается религиозная идея самодержавия. Иоанн Грозный был самым выдающимся и последовательным выразителем русской идеи самодержавия, но это как раз и вызывает беспокойство и сомнение. На Западе же окончательно не было ничего похожего на самодержавие, да и не могло родиться на католической почве. Там была борьба духовной и светской власти. Ясно, что религиозная, православная идея самодержавия, священной монархии, есть чистейшая утопия совершенного, идеального государственного и социального строя, такая же утопия, как папская теократия, как совершенный, идеальный социалистический строй. Прекрасная утопия, может быть лучшая из утопий! Но фактически самодержавие всегда превращалось в абсолютизм и было абсолютизмом. И Византия и Россия, две великие православные монархии, не являли собой типов религиозного самодержавия. Империализм торжествует во всякой большой монархии, он есть рок монархий, который влечет их к величию и гибели. От языческой империалистической идеи ни одна монархия не может освободиться, потому что монархия по природе своей языческого происхождения. Лишь на краткий миг монархия становится православной и затем быстро развивает в себе языческое начало миродержавия, земного царства кесаря. Мы приходим к выводу, который может показаться парадоксальным. Обыкновенно привыкли защищать самодержавие и монархию тем, что человеческая природа греховна и что греховной природе более свойственна монархическая форма правления, чем демократическая. Демократию, социализм и пр. защищали те, которые не верили в первородный грех. Но сейчас это положение можно обернуть. Именно потому, что человеческая природа греховна, она вполне может осуществить демократический и социалистический строй, он может быть выражением этой греховности. Демократия менее всего предполагает совершенство человеческой природы, она создана для несовершенного и греховного состояния. Самодержавная же -------------------------------------------------------------------------------- -46- монархия превращается в утопию совершенного, безгрешного состояния. Религиозная самодержавная монархия по-своему есть очень высокая идея, но вполне утопическая, предполагающая такое состояние народов, которое вряд ли достижимо в нашем грешном мире. О самодержавии теперь мечтают и будут мечтать так, как раньше мечтали о социализме. Но нет никаких оснований верить в то, что народы идут к духовному состоянию, способному породить религиозное самодержавие, предполагающее исключительную духовную целостность и единство веры. Мир идет к разделению, и оно предсказано христианскими пророчествами. Не только для будущего, но и для прошлого религиозная самодержавная монархия была утопией, реально же возможна была лишь абсолютная монархия, в большей или меньшей степени подчиненная православию. Самодержавие никогда не было и никогда не будет. Это - утопическая, мечтательная идея, основанная на смешении царства кесаря с Царством Божьим. Восьмого таинства помазания царя на царство догматическое сознание Церкви не знает, оно целиком относится к исторической, а не мистической стороне Церкви. Да и не может быть таинством церкви то, что имеет природу национально-русскую, партикуляристическую, а не универсальную. Всякое применение категорий Царства Божьего к природно-историческому царству кесаря есть утопия или романтика. В такого рода построениях отсутствует религиозный реализм, трезвое видение действительности. Религиозное самодержавие невозможно, потому что вообще невозможен совершенный общественный строй в греховном мире, потому что в относительном невозможно абсолютное. И в идее религиозного самодержавия есть недостаток смирения, гордыня, превращение "кесарева" в "Божье", земного в небесное, относительного в абсолютное, природного в духовное. Идея эта мешает искать Царства Божьего, мешает идти по пути реального преображения жизни. Теократическая утопия есть источник всех социальных утопий. V Христианство не имеет обязательной, в догматическом сознании обоснованной связи с монархией или с другой какой-либо формой политического строя. Монархия может быть христианской и может быть антихристианской по своему духу. Республика может быть антихристианской и может быть христианской по духу. Все определяется не формальными признаками, а духовным содержанием. Мы уже не можем верить в абсолютное значение юридических и политических форм. Мы выходим из эпохи абсолютизированной формалистики. Спасения нельзя искать в формах, спасение лишь в духовном содержании жизни. И кризис, который совершается в России и в мире, не есть кризис какой-либо политической формы, это есть кризис всякой политической формы, демократии в такой же мере, как и -------------------------------------------------------------------------------- -47- монархии. И место, которое займет христианство в жизни, определится духовным содержанием жизни, а не политическими формами, не внешним строем жизни. Падение кумиров и идолов, как империалистических так и социалистических очень благоприятно для христианства. Христианство, особенно русское христианство, возвращается к состоянию до Константина Великого. В России, в православии этот кризис катастрофичен, на Западе, в католичестве он эволюционен и постепенен. Мы присутствуем при ликвидации всего послеконстантиновского периода христианской истории. Те отношения, которые сложились между Церковью и государством, между христианством и миром после Константина Великого, - не вечные и не абсолютные отношения. Это временные и преходящие отношения. Христианство может вступить в совершенно новый период, в третий период, и оно уже вступило в него. Это необходимо до конца сознать. Кончился период символического освящения государственной власти. Внешне-принудительное и условно-символическое единство христианского мира распалось, оно распалось изнутри и это выразилось во вне в процессах секуляризации и в революциях. Мир разделился. Принудительное осуществление Царства Божьего в Царстве кесаря оказалось невозможным. Царство кесаря живет по своему закону. И этот катастрофический процесс, зачинающий новую эпоху, не только горестен для Церкви Христовой, но и радостен. Христианство теряет в количестве, но выигрывает в качестве. Торжествует правдивость и искренность, поражена ложь и неискренность. В России началось гонение на Церковь со стороны безбожного, антихристианского государства, но кончилось порабощение Церкви государством, пленение Церкви, которое довело ее до состояния, о котором Достоевский сказал, что Церковь со времен Петра в параличе. Ложное и дурное покровительство, официальное господствующее положение для Церкви страшнее, чем гонения. Гонениями нельзя испугать христиан, в них выковывается религиозная сила, но официальным покровительством, лишающим Церковь самостоятельности, можно усыпить и парализовать энергию христиан. И все-таки мы принуждены признать, если мы будем религиозно глядеть на совершающуюся катастрофу, что Церковь не только пассивно претерпевает удары извне, со стороны революции, но что в самой Церкви происходят духовные изменения, переход в иную историческую эпоху. И возврата к старой эпохе, к старым отношениям Церкви и государства, к старому освящению царства кесаря, не может быть и его нельзя желать. Нужно смотреть вперед, а не назад. Церковь Христова вновь становится перед бушующими стихиями мира, вновь встречается с враждебным царством кесаря. Но внутренно все уже иное, чем до Константина, в первые века христианства. Христианству противостоит не дохристианский, языческий мир, а в значительной своей части мир антихристианский, раскрывающий в себе начала враждебные Христу. И преследования со сторо- Скорее со всей совокупностью ритуалов |
|
|
|
|
