<<<       >>>   

Православное монашество не знает подразделения на "ордены". На западе монах принадлежит к картузианскому, цистерцианскому или другому ордену; на востоке он просто является членом одного великого братства всех монахов и монахинь, хотя, разумеется, приписан к определенной обители. Западные авторы порой называют православных монахов "монахами Василия" или "монахами Василиева ордена", но это неверно. Св. Василий - выдающаяся фигура в православном монашестве, но он не был основателем ордена, и хотя два его труда известны под именем "Большего правила" и "Меньшего правила", их никоим образом нельзя сравнивать с "Правилом" св. Бенедикта.

Характерной фигурой в православном монашестве является фигура старца. Старец - это монах, обладающий особым даром духовной проницательности и мудрости, которого другие монахи и миряне выбирают себе в руководители и духовные наставники. Старец может быть священником, а может и оставаться простым монахом, он не получает особого посвящения в старцы, но приводится к своему служению прямым водительством Святого Духа. Причем к этому виду служения могут быть призваны как мужчины, так и женщины: православие знает как "духовных отцов", так и "духовных матерей". Старец конкретно и практически знает, какова воля Божья в отношении каждого из людей, пришедших к нему за советом: в этом особый дар старца, его харизма. Самым ранним и прославленным из монахов-старцев был сам св. Антоний. Первую половину жизни, от восемнадцати до пятидесяти пяти лет, он провел в удалении от мира и одиночестве, а затем, по-прежнему живя в пустыне, отказался от строгого затворничества и начал принимать посетителей. Вокруг Антония собралась группа учеников, а помимо них приходили самые разные люди, порой из отдаленнейших мест, чтобы спросить его совета. Поток посетителей был столь интенсивен, что св. Антоний, по словам его биографа Афанасия, сделался врачом для всего Египта. У Антония было много последователей, и-в большинстве случаев ход событий следовал тому же образцу: удаление от мира, чтобы вернуться. Сперва монах должен уединиться и в тишине научиться истине о Боге и о самом себе. Затем, после долгого и сурового приуготовления в одиночестве, стяжав необходимый для старца дар проницания, он может растворить двери своей кельи и принимать людей, которых ранее избегал.

В центре христианского устроения Византии стоял император. Он считался не заурядным правителем, а представителем Бога на земле. Если Византия была иконой Небесного Иерусалима, то земная монархия императора была образом, или иконой, Царства Бога на небесах. В церкви люди простирались ниц перед иконой Христа, а во дворце - перед живой иконой Бога: императором. Дворец с его подобными лабиринту переходами, придворный церемониал, тронный зал, где рычали механические львы и пели механические птицы, - все это призвано было подчеркнуть статус императора как наместника Бога. "Посредством всего этого, - писал император Константин VII Багрянородный, - мы изображаем гармоническое движение Бога-Творца вокруг этой вселенной, в то время как императорская власть сохраняется в должной соразмерности и упорядоченности". Император занимал особое место в богослужении: конечно, он не мог служить евхаристию, но причащался в алтаре "подобно священникам": брал освященный хлеб в руки и пил из чаши, в то время как народ принимал таинство из лжицы. Император также произносил проповеди и во время некоторых праздников кадил в алтаре. Облачения, принятые сегодня у православных епископов, - это те облачения, которые некогда носил император.

Византийская жизнь представляла собой единое целое. Не существовало четкой разграничительной линии между религиозным и светским, между церковью и государством: они рассматривались как части единого организма. Так что император неизбежно должен был играть активную роль в делах церкви. Но в то же время несправедливо обвинять Византию в цезарепапизме, в подчинении церкви государству. Хотя церковь и государство действительно составляли единый организм, внутри него существовали два различных элемента: священство (sacerdotium) и власть императора (imperium). Несмотря на тесное сотрудничество, каждый из элементов имел собственную независимую сферу деятельности. Между ними существовала "симфония", или "гармония": ни один не осуществлял абсолютный контроль над другим.

Такова доктрина, изложенная в крупнейшем кодексе византийского права, составленном при Юстиниане (см. шестую Новеллу), и воспроизведенная во множестве других византийских текстов. Возьмем, к примеру, слова императора Иоанна Цимисхия: "Я признаю две власти: священническую и императорскую. Творец вверил первой заботу о душе, а второй - попечение о людских телах. Пусть ни одна из властей не подвергается нападкам, дабы мир мог процветать". В компетенцию императора входили созыв соборов и реализация их постановлений, однако император не имел права диктовать содержание этих постановлений. Только епископы, собравшиеся на собор, были правомочны решать, в чем истинная вера. Епископы были поставлены от Бога, чтобы учить вере, в то время как император призван был выступать защитником православия, а не его глашатаем. Такова была теория, а в значительной мере также и практика. Не исключено, что во многих случаях императоры беззастенчиво вмешивались в церковные дела, но когда речь заходила о серьезных вопросах, церковные власти быстро давали понять, что у них есть собственная воля. Например, целый ряд императоров решительно поддерживал иконоборчество, и тем не менее церковь успешно отразила его. В истории Византии церковь и государство тесно взаимодействовали между собой, но отнюдь не находились в отношениях господства и подчинения.

Сегодня многие - и не только извне, но также изнутри Православной церкви - резко критикуют Византийскую империю и ту идею христианского общества, которую она олицетворяла. Но можно ли считать, что византийцы всецело заблуждались? Они верили, что Христос, живший на земле как человек, искупил каждую сторону человеческого бытия, а потому возможно крестить не только отдельных людей, но и общество и его дух в целом. Таким образом, они стремились к такому устроению общества, которое было бы полностью христианским в принципах управления и в повседневной жизни. Фактически Византия была не чем иным, как попыткой вывести все возможные следствия из воплощения Христа и применить их на практике. Конечно, такая попытка была сопряжена с известным риском: в частности, византийцы зачастую отождествляли земное царство Византии с Царством Бога, а греков - точнее, "ромеев", если воспользоваться самообозначением византийцев - с народом Божьим. Конечно, Византии часто недоставало сил, чтобы подняться на высоту собственного идеала, и такая недостача порой оказывалась весьма прискорбной и даже катастрофической. Рассказы о византийском двоедушии, насилии, жестокости слишком хорошо известны чтобы нуждаться в повторении. Они правдивы - но составляют только часть правды. Ибо за всеми недостатками Византии всегда различима великая перспектива, вдохновлявшая византийцев: утвердить здесь, на земле, образ небесного божественного правления.

--------------------------------------------------------------------------------

[1]"Православная Церковь". Библейско-богословский институт ап. Андрея. М., 2001. Стр. 24-48. Более подробно о Вселенских соборах смотрите очерки Карташева А.В. "Вселенские соборы".
[2]Жизнь Константина, III, 10 и 15.
[3]О воплощении, 54.
[4]Не развили, а уяснили, более точно высказали то, о чем ранние Отцы говорили не так ясно. Все ранние учили о Троице, но не могли объяснить этого единства, с сохранением при этом Трех Личностей Отца, Сына и Святого Духа. Терминология, которой пользовались апологеты, была далеко не совершенной. Отцы-Каппадокийцы дали старым терминам новые определения, и тогда стало возможным объяснить: как при единстве Божества сохраняется разность Лиц.
Раньше под термином "усиа" понималась природа того или иного существа. Термин "ипостась", согласно Аристотелю, - это вторая природа, т.е. то, как являет себя та или иная природа. По сути хотя термины и различались, они несли в себе одинаковую смысловую нагрузку, а потому стоило кому-то учить о трех "усиа" возникало подозрение в троебожии, стоило кому-то упирать на единство, возникало подозрение, что смываются грани Лиц. Заслуга Отцов-Каппадокийцов в том и состоит, что они закрепили за словом "ипостась" значение того, что мы сегодня понимаем под личностью. Стало нельзя говорить об ипостаси кошки, слово "ипостась" стали употреблять по отношению к разумному существу. А отсюда возможность пояснить тайну трех Лиц.
Отец, Сын и Дух Святой имеют одну природу - это божество, владеют они им равно, а потому они абсолютно равны. В Евангелии Сын Божий говорит: "всё Мое - Твое, и Твое - Мое" (Ин. 17:10), как видно из этой цитаты у них все общее (см. также Ин. 10:30). Также и апостол Павел говорит: "ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно" (Кол. 2:9), во Христе вся полнота Божества может обитать лишь в том случае, - если Он-Бог. Но наиболее сильно говорит апостол Петр: "чтобы чрез них вы стали причастниками Божественного естества" (2 Пет. 1:4), стать причастниками Божественного естества мы можем в том случае, если Христос - Бог, в противном случае это невозможно.
Но в то же самое время у каждого из трех Лиц есть свои индивидуальные свойства. Отец не рожден, Сын всегда роджается от Отца (древние обычно приводили пример света от огня - огня не может быть без света, он появляется только с ним), а Дух исходит от Отца. Что стоит за словами "не рожден", "рождается" и "исходит" неизвестно, ибо "признано всеми: велика - тайна благочестия: Он, Кто явлен был во плоти, оправдан был в Духе, виден был ангелами, проповедан был в народах, принят был верою в мире, вознесен был во славе" (1 Тим. 3:16). [прим. Як. Кротова].
[5]"То что невоспринято, то и не уврачевано", эти слова Григория Ниского (IV в.) предвосхитили все последующие Вселенские соборы. [Редакторы]
[6]Более подробно об иконах в Библии смотрите статью Рассказова А.М. "О священных изображениях в Библии".
[7]Migne, Patrvlogia Graeca (P.O.), XCIV, 1384 D.
[8]P.O. XCIV, 1276 A.
[9]Об иконах, 1, 16 (Р. G. XCIV, 1245 А).
[10]Об иконах, I, 21 (P.G.XCIV, 1253 В).
[11]The Russians and their Church (London 1945), pp. 107-108.
[12]Об иконах, II, 11 (P.G. XCIV, 1296 В).
[13]О божестве Сына (P.G. XLVI, 557 В).
[14]Письмо 124; Поэмы о самом себе, XVII, 91.
[15]„Знаю твои дела; ты и не холоден и не горяч. О, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тёпл и не горяч, ни холоден, то извергну тебя из уст Моих (Откр. 3:15-16). [Прим. редакторов]
[16]Леонтий Неаполитанский, Добавление к житию Иоанна Милостивого, 21.
[17]Леонтий, Добавление, 2.
[18]Р. Evdokimov, L'Orthodoxie (Paris 1959), р. 20 [Русский перевод: П. Евдокимов. Православие, М.: ББИ, 2001].

Мы не изменились; мы все те же, что были и в восьмом столетии... Если бы вы только согласились вновь стать тем, чем вы были некогда, когда мы были едины в вере и общении!

Алексей Хомяков

Отчужденность восточного и западного христианства
Летним днем 1054 г., перед началом службы в константинопольском соборе св. Софии, кардинал Гумберт и два других папских легата вошли в здание собора и проследовали в алтарь. Они пришли не молиться. Легаты положили на алтарь папскую буллу об отлучении и вышли вон. Проходя через западные врата, кардинал отряхнул пыль с ног и произнес: "Пусть Бог смотрит и судит". В великом смятении за кардиналом побежал диакон и умолял его взять буллу назад. Тот отказался, и булла упала на мостовую.

Этот инцидент условно принимается за начало Великого раскола, или схизмы, между православным Востоком и латинским Западом. Но историки сегодня сходятся в том, что начало раскола не поддается точной датировке. Он вызревал постепенно, в результате долгих и сложных процессов, начавшихся задолго до XI в. и завершившихся уже после него.

На эти процессы оказывали влияние многие факторы: культурные, политические, экономические, но основная причина (хизмы имела не светский, а богословский характер. В конечном счете Запад и Восток разошлись в вопросах вероучения, главным образом в двух вопросах: о папских притязаниях и о Filioque. Но прежде чем приступить к подробному изложению этих двух различий и прежде чем мы рассмотрим ход реальных событий, нужно сказать несколько слов о том, каково было положение дел в целом. Задолго до открытого и формального разрыва между Востоком и Западом обе стороны сделались чуждыми друг другу. И если мы хотим понять, как и почему прервалось общение двух частей христианского мира, нам придется начать с этого нарастающего отчуждения.

Когда Павел и другие апостолы странствовали по Средиземноморью, они перемещались внутри тесно сплоченного политического и культурного единства - Римской империи. Она объединяла множество разных народов, часто сохранявших свой язык и диалектные особенности. Но все эти группы населения управлялись одним императором. То был обширный мир греко-римской цивилизации, к которой были причастны все образованные люди империи. По-гречески и по-латыни понимали почти везде, а многие могли говорить на обоих языках. Все это заметно облегчало миссионерскую деятельность ранней церкви.

Но в последующие века единство средиземноморского мира постепенно исчезло. Первым ушло в прошлое политическое единство. С конца III в. империя, de jure все еще единая, de facto разделилась на две части - Восточную и Западную, каждая из которых находилась под управлением собственного императора. Константин усугубил процесс разделения, основав на востоке новую столицу наряду с древним Римом в Италии. Затем в начале V в. начались вторжения варваров: за исключением Италии, большая часть которой еще долго оставалась во владении императоров, Запад был поделен между варварскими вождями. Византийцы никогда не забывали идеалов древнего Рима при Августе и Траяне и все еще рассматривали собственную империю как теоретически универсальную, но Юстиниан стал последним императором, пытавшимся навести мосты между теорией и практикой, а его завоевания на востоке быстро были утрачены. Варварские завоевания разрушили политическое единство греческого Востока и латинского Запада, и больше оно никогда не восстанавливалось на сколько-нибудь продолжительное время.

 <<<       >>>   

Земная монархия императора была образом
Так диалект македонских славян стал церковнославянским языком
Иконоборческая смута еще дальше продвинула процесс разделения востока западной стороны
Церковь должна обратиться к светским властям стороны государства
Творцу материи