<<<     ΛΛΛ     >>>   

С. Матвеева. Рабочие переводы до меня никогда не доходили, но ведь я же не в Институте социологии была, я была в Институте фило софии, и то с 1982 года. Там тоже интерес к этому был, но меньший. У нас были другие тексты и другие авторы. А у меня был интерес к Парсонсу такой вот личный. Очень много мне попадалось критики, какой- то вторичной, когда со второй половины 60-х годов всякие споры на Западе пошли, а затем они стали воспроизводиться в наших отечествен ных статьях и книгах. Главу о Парсонсе в «Структуре социологической теории» Тернера я читала, еще что-то. Я тогда занималась сциентистами и антисциентистами, и они боком каким-то ко мне попадали: споры между понимающей социологией, структурно-функциональным подходом, взаимные какие-то претензии их друг к другу и попытки синтеза. Это тоже уже было довольно давно.

— Значит, вы все время имели к Парсонсу какое-то отношение. Он попадал к вам по мере выхода из печати?

С. Матвеева. Попадал, хотя это было действительно маргиналь но и откуда-то как бы сбоку. Когда я модернизацией занялась, меня заинтересовали уже эволюционистские воззрения Парсонса. Ко мне попала статья, где он определяет различные типы общества, говорит об универсалиях. Там он, кажется, вводит десять универсалий. При чем есть определенная последовательность этих универсалий, как они возникают по мере развития общества. И эта последовательность дей ствительна для многих обществ. Помню, в инионовском обзоре Седо ва я прочла, что какие-то двое американских социологов на основе анализа нескольких десятков обществ получили эмпирическое подтвер ждение существования парсонсовских универсалий. Меня удивило, что, например, культурная легитимация важнейших социальных институ тов складывается на относительно ранних этапах развития обществ. Мне казалось, что у нас в советское время относительно некоторых ажнейших институтов, частной собственности например, такой леги-мации не было, по крайней мере на уровне официальной идеологии, и в массовом сознании. Это тоже выглядело как свидетельство раз- •* Т. Парсонс

рыва между архаичностью культуры и внешне современными форма ми социальной жизни, тем более что тогда считалось, что мы «впереди планеты всей».

А теперь и вовсе открывается для меня новая возможность приобщения к Парсонсу. Я занимаюсь сейчас социологическим анализом этнических и национальных конфликтов в Центре социологического анализа у Здравомыслова, и наконец-то в этом году (ведь у меня ни когда раньше не было такой возможности) прослушала с большим ин тересом вместе со слушателями Высших социологических курсов в Институте социологии его лекции о Парсонсе.

Забавно — и, возможно, в этом есть в общем-то необходимая логика осмысления предмета, — но мне сейчас пришло в голову, что те 25 лет, что я пытаюсь заниматься наукой, я продвигаюсь как бы в соот ветствии с логикой работ Парсонса. Сначала интерес к структурно- системному подходу как методу познания и анализа социальной ре альности, затем — попытки определить структуру, функции и динамику культуры, потом я сосредоточилась на теме «Социальное и культур ное», их взаимодетерминации — это в связи с работой в большой теме Николая Ивановича Лапина в 1989-1990-м годах и в связи с работой над введениями в трехтомнике Ахиезера «Россия: критика историчес кого опыта» в 1991 году. Наконец, моей последней темой как сотруд ника Института философии была модернизация, ее специфика в России.

— Видите, как интересно. Вы, между прочим, из того поколения, которое пришло уже после нас, вы из следующей эпохи. А мне каза лось, что в этом поколении никто Парсонса уже не читал и им не инте ресовался. Но оказывается, что читали и использовали. Вот и Сергей Александрович Белановский — он из еще более позднего призыва, и тоже читал. Вы когда пришли в социологию, Сергей Александрович?

С. Белановский. Я еще застал семинары, на которых он фигурировал, а именно, я имею в виду семинар Эрика Григорьевича Юдина. Там мне хорошо запомнился один доклад. Выступал человек, мне было тогда года 24, а ему, я думаю, лет сорок, столько, сколько сейчас мне. Я не запомнил его фамилию, но потом я его встречал в Институте со циологии, хотя не знаю, работал он там или нет. Уже в разгромленном Институте социологии. Это был конец 70-х годов. И, как я сейчас понимаю, он сделал весьма толковый доклад по Веберу, о чем его и про сили. И Парсонс там упоминался. И что-то уяснив для себя, я запом нил имя — Парсонс — и запомнил, что работы Парсонса преемственно связаны с работами Вебера. У меня возник интерес и к тем и к другим. А потом я вышел на Валентину Федоровну Чеснокову и как-то счел совершенно естественным, что она знакома с обоими авторами, что у нее есть тексты и того и другого, даже в некотором изобилии. А теперь я понимаю, что это было совершенно случайное попадание.

Я хочу вспомнить здесь в этой связи Эрика Григорьевича Юдина. Я был еще совсем молодым человеком и у него спросил: я учусь в хими ческом институте и получу диплом химика, но я хочу стать философом

(тогда я хотел стать философом. Социологом я стал потом) — как мне тать философом? И он ответил: вы должны начать с того, чтобы про- гть несколько учебников по истории философии, обязательно раз- [ X И еще добавил: только не читайте какие-то специфичные точки пения. Вот, скажем, Рассел. У него очень специфичная точка зрения, не надо его читать. Когда-нибудь потом. Так что надо ориентировать ся на таких авторов — здесь я затрудняюсь подобрать слово, хотя я очень хорошо его понял и мне это кажется очень важным, — типич ных, солидных, в русле классической традиции, без выпендрежа. Это какой-то незаконченный ряд характеристик, который мне с ходу труд но продолжить. Какие-то хорошие, добротные работы, без претензии на оригинальность. Вот так он сказал. И обязательно все-таки разные.

_ И вы начали читать Парсонса? Что именно?

С. Белановский. Во-первых, это «Структура социального дей ствия», отдельные главы, к тому времени переведенные. Как я пони маю, это у Парсонса первая крупная работа. Я лично ее очень ценю, потому что она является переходным звеном между социологами пер вого поколения, включая и Вебера, и социологами второго поколения. Социологи первого поколения — европейцы, социологи второго поколения — американцы. Так получилось. Еще была работа «Новый аналитический подход к теории социальной стратификации» и, воз можно, некоторые другие — «Мотивация экономической деятельности», что-то еще, что я не запомнил.

Я тогда был молод, и, конечно, все тексты были трудными, но тем не менее разница ощущалась. «Структура социального действия» была, в общем, понятна, и даже до такой степени понятна, что можно было чувствовать некий интерес, некий вкус к этому тексту. Я, безусловно, его чувствовал. «Мотивация экономической деятельности » тоже была понятна, но где-то на пределе моих умственных возможностей. По зднее я перечитывал ее с большим интересом, на тогда какую-то глав ную мысль в процессе чтения я, может быть, усвоил, но пересказать я не взялся бы, потому что сама мысленная работа по преодолению слож ного текста, вживанию и пониманию его как бы затмила все. Но я считаю, что это, конечно, необходимый этап в социализации каждого профессионала вообще, и в данном случае — социолога. Социолог должен в мучениях читать сложные тексты, учиться их понимать, осваивать таким образом понятийный аппарат, видеть их структуру, смысл и, я бы сказал, красоту. «Новый аналитический подход» — это работа о теории социальной стратификации. Это работа, которую я до конца не понимаю до сих пор. Правда, я ее давно не читал, не перечитывал. Но я должен сказать, что, читая и ее, я косвенно чему-то научился, и, может быть, даже немалому.

И что бы ни говорили сегодня последующие поколения, которые

тали ругать Парсонса, я, не будучи глубоким знатоком этого автора,

спытываю некоторое недоумение, потому что Парсонс — очень круп-

и мыслитель. И потому тексты его — такого уровня сложности. Они

сложные, но это же не абракадабра какая-то, не Хармс, не театр аб сурда. Это логически упорядоченные тексты со сложной структурой со специфичным понятийным аппаратом, который тоже как-то надо понять. Есть две вещи: есть понимание концепции самого Парсонса и допустим, умение оперировать ею, а есть некоторое элементарное уме ние работать с текстами, со сложной логической структурой, умение как-то их понимать, использовать их понятийный аппарат.

И я бы даже сказал, что позднее, когда я писал свои собственные статьи, — сейчас это, может быть, несколько размылось, — я четко чувствовал, что Парсонс, даже будучи мной не до конца понятым, по могал мне оформлять собственные мысли. Отчасти благодаря ему я научился строить сложные логические конструкции, типологико-ло- гические. Я имею в виду свою первую работу — по письмам молодежи. Я считаю, что мне удалось успешно стартовать. И местами я прямо чув ствовал, что мои тексты, не имея содержательной связи с Парсонсом, имеют какую-то похожую структуру композиции, подачи материала. Потому что материал — он тоже разный бывает. Одно дело, когда простой случай, когда основная мысль укладывается как бы в линию: есть посылка, из нее вытекает следствие, потом следующее следствие, и так далее. Вот такая линейная структура. А бывают ситуации, когда много посылок, много следствий, и они как-то пересекаются друг с другом сложным образом. И здесь нужен специальный, я считаю, навык — всю систему держать в голове и все эти элементы, все их взаимосвязи как-то фиксировать в тексте, причем правильным образом, не допуская их перемешивания, чтобы эти блоки, как в архитектурном неком соору жении, правильно стояли. Иначе они выпирать будут, обессмысливать ся, что ли, без всякого смысла торчать.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В первом случае порядок рассматривается как выражение ценнос тей
Конечно
То есть я хочу сказать
Экономическая концепция имеет смысл только в сис темах действия свойства личности