<<<     ΛΛΛ     >>>   

Культура прекрасного пола все еще остается культурой Нового времени благодаря тем связям, которые соединяют ее с общим процессом специализации, рационализации и усиленной социальными функциями дифференциации^. Монополизация и централизация военных и полицейских сил, регулярное использование бухгалтерского учета в операциях купли-продажи, «цивилизованность нравов», представление пространства на основе принципов эвклидовой геометрии - таковы явления, проистекающие из современного социального рационализирования, с которым связана культура прекрасного пола. На заре Нового времени культура прекрасного пола делает крен в сторону рационального порядка, основанного на специализации и систематическом упорядочивании. Как один, так и другой гендер занимают свое место в иерархии в соответствии с их внешним видом,

^Norbert Elias, La Dynamique de l'Occident, Paris, Calmann-Levy, 1975.

180

причем женщина помещается на вершине пирамиды красоты, и эстетические нормы как одного, так и другого пола диктуются строго последовательно и со всевозможными уточнениями. Подобное разделение ролей и мест в эстетической иерархии полов продолжает революцию в области одежды середины XIV века, установившую серьезные различия во внешнем виде между мужчинами и женщинами: длинное платье для женщины и короткий облегающий костюм для мужчины^. Позднее, в XVI веке, в женской одежде появляются жесткие корсеты из китового уса, а также идеал женщины с пышными формами, женщины «в теле», что позволяло подчеркивать разницу между полами в их внешнем виде. Книги о правилах хорошего тона также призывают женщин культивировать свою женственность. В третьей части книги «Придворный» Кастильоне пишет: «Я настаиваю на том, что женщина никоим образом не должна походить на мужчину ни своими манерами, ни своими повадками, ни словами, ни жестами, ни своим поведением». Нет никаких сомнений в том, что иерархическая культура прекрасного пола является частью того широкого движения по интенсивной и систематической специализации половых ролей, которое типично для свойственного Новому времени процесса рационализирования.

Само собой разумеется, что эстетический триумф женского начала ни в коей мере не поколебал существовавших в обществе иерархических отношений подчинения женского пола мужскому. Можно даже утверждать, что во многом он способствовал закреплению стереотипа слабой и безвольной женщины, уступающей в уме мужчине и обреченной на зависимость от него. Тем более, что гимны во славу красоты воспевали какую-то вымышленную женщину. И на аллегорических гравюрах изображены женщины не от мира сего, чьи идеаль-

^Francois Boucher, Histoire du costume en Occident de l'Antiquite a nos jours, Paris, Flammarion, 1965, p. 191-198.

181

ные и лишенные индивидуальности черты сближают второй пол скорее с ангелами или с феями, нежели с существами из плоти и крови^. С другой стороны, анатомические «блазоны» расчленяют и рвут на куски женское тело так, как если бы оно было всего лишь предметом для какой-нибудь в высшей степени изысканной и изящной игры. В «блазонах» нам показывают красоту, измельченную до крошек; красоту, раздробленную на мелкие части и потом заново собранную, но не столько ради удовольствия, сколько ради прославления мастера слова. И на самом деле все эти хвалебные стихотворения превозносят не столько женщину как личность, сколько сам процесс творчества, не столько женскую индивидуальность, сколько могущество творца - Пигмалиона, способного по собственной прихоти преобразить тело женщины: для поэта речь идет прежде всего о том, чтобы самому покрасоваться на переднем плане с целью добиться литературной известности^. Говорить о «прекрасном поле» - это значит говорить о продолжении господства мужчин и об отрицании женщин, хотя и другими способами.

Однако не идет ли тогда речь всего лишь о хитроумном литературном приеме овеществления женщин? Пришествие прекрасного пола, если взглянуть на него под сформированным очень долгим периодом истории углом зрения, возможно, все-таки не следует сводить к повадкам, способствующим появлению «женщины в роли предлога». С древнейших времен женщины неизменно обладали только им свойственным могуществом, ритуальной и магической силой, властью над жизнью и смертью, способностью губить и исцелять. Но все перечисленные качества обладали одной общей

^Sara F. Matthews Grieco, Ange ou diablesse: la representation de la femme au XVI'e siecle, op. cit., p. 147.

^Jean-Paul Desaive, «Les ambiguites du discours litteraire». Histoire desfemmes, op. cit., t. III, p. 275-277; Francette Pacteau, The Symptom of Beauty, Londres, Reaktion Books, 1994, p. 26-30.

182

чертой: они ничуть не добавляли женщинам ни уважения, ни признательности со стороны общества. Повсюду деятельность представительниц второго пола либо презирали, либо считали второстепенной по сравнению с деятельностью мужчин; повсюду женщин отстраняли от благородных занятий и усматривали их связь с грозными силами хаоса. Если функция продолжения рода и избежала принижения в культуре, то это отнюдь не означает, будто ее исполнение окружает кого-нибудь уважением и почетом. Общественный порядок неизменно устанавливает превосходство мужских способностей и мужскую монополию на влиятельность. По отношению к этому социальному закону святость прекрасного пола привносит существенное изменение: отныне чисто женская сила оказывается возвеличенной, прославленной, повсюду наделенной подчеркнутым уважением. «Каждая красивая женщина - королева», - справедливо заметил Бальзак: после тысячелетий пренебрежения женская сила была вознесена на пьедестал, ею восторгаются и считают ее равной могуществу монархов или даже его превосходящей. Новизна ситуации состоит в том, что один из атрибутов женского пола обретает способность приносить женщинам дворянские звания, влиятельность и символические знаки богатства. Вследствие этого восторженные восхваления прекрасного пола нельзя просто и незатейливо относить к инструментам отчуждения женщин; облекая в конкретные формы признание и небывалое превознесение женских прерогатив, они в то же время позволили вдохнуть жизнь в социальное и символическое повышение общественной значимости женщин, даже если указанное повышение и было исключением из правил, как в случае с Королевами Красоты и со всеми прочими фаворитками короля^.

Однако такое повышение социальной значимости женщины, несомненно, в гораздо большей степени про-

^Michele Sarde, Regards sur les Francaises, op. cit., p. 307-317.

183

исходило в области литературы, а никак не в обществе. В XVI веке превосходство мужчин сохраняется без изменений: женщинам отказывают в праве на сколько-нибудь серьезное, связанное с умственным трудом образование; замужняя женщина становится недееспособной; множество занятий, бывших ранее женскими, становятся монополией мужчин. Но все-таки нельзя не отметить, что посредством кодекса красоты женщина отвоевала для себя новое символическое положение, свидетельствующее о кое-каких колебаниях в восприятии различий между полами. С одной стороны, культура прекрасного пола следует логике «архаического» толка, основанной на неравенстве и полном отсутствии сходства между полами. Мужчинам приписывают силу и ум, женщинам глупость и телесную красоту: как один, так и другой пол воспринимают в полном соответствии с тем, как это было в незапамятные времена, под знаком их качественной разнородности. Однако, с другой стороны, подобной сакрализации сопутствует расшатывание традиционной системы отрицания любого сходства между гендерами. Даже если у женщин всегда имелись и всеми признанная роль, и всеми признанное место в обществе, их все равно отторгали, зачисляя в ведение дикой природы или хаоса и, как следствие этого, отлучали от благородных функций в системе культуры. С наступлением эпохи прекрасного пола отлучение перестало быть полным: женщины добиваются права на почтительное отношение и на общественное признание. Подобное изменение могло произойти только потому, что абсолютная инородность женщины перестала восприниматься как нечто само собой разумеющееся: воцарение прекрасного пола зиждилось на разрушении представления о женщине как о «проклятом роде» и об «опасной половине» человечества. Эстетическое прославление представляет собой не столько продление срока существования патриархального, основанного на абсолютном разделении полов универсума, сколько датированное Новым временем начало отказа от представлений о неискоренимой

184

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

К свободной реализации личностных склонностей
Липовецкий Ж. Третья женщина социологии 8 организациях
чем мужчины
чем мужчины только один мужчина из десяти заявляет о том
Призывы стремиться к красоте якобы представляют собой последний способ возрождения патриархальной