<<<     ΛΛΛ     >>>   

19 Этот тезис убедительно и с многочисленными примерами обоснован покойным Н. Хэнсоном в работе [,172].

20 Опираясь на методы Снида, проф. Штегмюллер сделал попытку реконструировать куновскую идею парадигмы, смены парадигм и несоизмеримости, но не достиг успеха. См. мою рецензию" в B/PS. Dec. 1977.

21 Первоначально под влиянием Витгенштейна я рассматривал структуры, весьма похожие на парадигмы ("языковые игры", "формы жизни" - вот термины, которыми я в то время пользовался) и считал, что они охватывают элементы А), Б), В): различные языковые игры с отличающимися правилами порождают различные понятия, разные способы оценивания, разные восприятия, и,. следовательно, они не поддаются сравнению. Эти идеи я изложила на квартире у Э.Энскомб в Оксфорде осенью 1952 г. в присутствии Гарта и фон Вригта. "Открытие, - говорил я, - часто похоже не на открытие Америки, а на пробуждение ото сна". Позднее я счел необходимым ограничить рамки своего исследования, чтобы получить возможность высказать более конкретные утверждения. Книга Куна и особенно реакция Лакатоса на нее побудили меня вновь обратиться к разработке более общего подхода. Результаты) можно найти в гл. 16 и 17 ПМ. Однако, к большому возмущению" моих коллег в области философии науки, я никогда не пользовался узким понятием "теория". См. мои разъяснения в статье [,116], прим. 5.

22 "Попытка реалистической интерпретации опыта" [105]. На немецком языке опубликована с приложением об истории в" [139].

23 Там же, с. 163.

24 Так, в статье 1958 г. я пытался дать интерпретацию решающих экспериментов, которая не зависела бы от общности значений. Я усовершенствовал этот подход в статье [124], с. 226.

25 Эти условия относятся только к теориям и их логическим взаимоотношениям, поэтому принадлежат к сфере А) различий между парадигмами, отмеченных Куном. В течение некоторого времени я полагал, что концептуальные различия должны всегда сопровождаться различиями в восприятиях, однако в статье <0твет на критику" ([116], текст к прим. 50) отказался от этой идеи. Основание: эта идея не согласуется с результатами психологического исследования. В ПМ, с. 391 и ел., я высказал предостережение относительно того, что нельзя "делать вывод от особенностей стиля (или языка) к особенностям космологии и чувственного восприятия", и уточнил условия, при которых такой вывод возможен. Для преодоления трудности, возникающей в связи с : утверждением о том, что несоизмеримые теории "говорят об одних и тех же вещах", я ограничил свой анализ универсальными теориями ([,112], с. 28) и подчеркнул, что одного различия в понятиях еще недостаточно для того, чтобы сделать теории несоизмеримыми в моем смысле. Для этого еще требуется, чтобы условия образования понятий одной теории исключали возможность образования фундаментальных понятий другой (см. разъяснения в ПМ, гл. 17, и изложение причин, почему такие разъяснения должны оставаться неопределенными; см. также сравнение смены одной теории другой, приводящей к несоизмеримости, с такой сменой, в результате которой несоизмеримость не возникает, в моей статье [,114], разд. 2). Конечно, теории можно интерпретировать по-разному, и при одних интерпретациях они могут быть несоизмеримы, а при других - соизмеримы. Тем не менее имеются такие пары теорий, которые в своей обычной интерпретации оказываются несоизмеримыми в обсуждаемом здесь смысле. Призерами являются: классическая физика и квантовая теория; общая теория относительности и классическая механика; физика механических совокупностей гомеровской эпохи и субстанционалистская физика досократиков.

26 Существуют формальные критерии: линейная теория выглядит предпочтительнее по сравнению с нелинейной, так как в первой получать решение легче. В этом состоял один из главных аргументов против нелинейной электродинамики Ми (Mie), Борна и Инфельда. Этот аргумент использовался также против общей теории относительности до тех пор, пока разработка быстродействующих компьютеров не привела к значительному упрощению числовых вычислений. Или: логически "последовательную" теорию следует предпочитать непоследовательной (на этом основании Эйнштейн предпочитал общую теорию относительности другим подходам). Теория, использующая много рискованных аппроксимаций, для того чтобы прийти к "своим фактам", выглядит менее правдоподобной, чем теория, прибегающая к небольшому числу осторожных аппроксимаций. Другим критерием может быть количество предсказанных фактов. Неформальные критерии обычно. требуют согласования с фундаментальной теорией (с принципом относительности, с фундаментальными квантовыми законами) или с метафизическими принципами (такими, например, как Эйнштейновский "принцип реальности").

27 Взять, например, простоту или логическую стройность-(coherence): почему логически внутренне согласованную (coherent) теорию следует предпочитать менее согласованной? С первой труднее работать, вывод предсказаний в ней обычно более сложен, и если дьявол действительно создатель этой земли и является врагом ученых (трудно представить - почему, но допустим, что. это так), то он будет пытаться запутать их таким образом, чтобы простота и логическая стройность перестали служить надежными ориентирами.

28 Столкновение между требованием непротиворечивости, с одной стороны, и требованием соответствия экспериментальным результатам - с другой, играло значительную роль в дискуссиях по поводу интерпретации квантовой теории.

29 Более подробно об этом см. в [381].

ЧАСТЬ II. НАУКА В СВОБОДНОМ ОБЩЕСТВЕ

[...] Господство науки - угроза демократии

Симбиоз государства и неконтролируемой науки" приводит к животрепещущей проблеме, возникающей" перед интеллектуалами, и в частности перед либералами.

Либеральные интеллектуалы находятся среди главных защитников демократии и свободы. Громко и настойчиво они провозглашают и защищают свободу мысли, слова, совести и порой даже совершенно бессмысленных форм политической деятельности.

Либеральные интеллектуалы являются также "рационалистами", рассматривая рационализм (который" для них совпадает с наукой) не как некоторую концепцию среди множества других, а как базис общества. Следовательно, защищаемая ими свобода допускается? лишь при условиях, которые сами исключены из сферы свободы. Свобода обеспечена лишь тем, кто принял сторону рационалистской (т. е. научной) идеологии1.

В течение длительного времени этот догматический элемент либерализма едва замечался, не говоря уже о" том, чтобы оценить его. Это было обусловлено различными причинами. Когда негры, индейцы и другие угнетенные народы добились наконец права на свободную гражданскую жизнь, их лидеры и сочувствующие им представители белой расы требовали равенства. Однако в тот период равенство, включая "расовое" равенство, еще hq означало равенства традиций; оно означало равный доступ к одной частной традиции - традиции белого. человека. Белые, поддерживавшие требование равенства,. открывали всем доступ в обетованную землю, однако эта земля была построена по их собственным чертежам и украшена их любимыми игрушками.

Вскоре ситуация изменилась. Все большее число отдельных людей и целых групп стало обнаруживать критическое отношение к предложенным дарам2. Они пытались либо возродить свои собственные традиции, либо принять новые, отличающиеся как от рационализма, так я от традиций предков. В этот период интеллектуалы начали разрабатывать "интерпретации". В конце концов, в течение некоторого времени они же изучали неевропейские племена и культуры. Потомки многих неевропейских обществ получили знание о своих предках благодаря работе белых миссионеров, путешественников, антропологов, многие из которых придерживались либеральных взглядов3. Когда позднее антропологи собрали и систематизировали эти знания, они любопытным образом трансформировали их. Подчеркивая психологическое значение, социальные функции и экзистенциальный характер некоторой культуры, они не обращали внимания на ее онтологические следствия. Прорицания, ритуальные пляски, особое культивирование тела и мышления, по мнению антропологов, выражают потребности членов общества, функционируют в качестве объединяющей социальной ткани, раскрывают фундаментальные структуры мышления, они могут приводить даже к возрастающему осознанию отношений между людьми или между человеком и природой, однако при всем этом не сопровождаются знанием внешних событий, дождя, мышления, тела. Истолкования подобного рода едва ли когда-нибудь были результатом критических размышлений; большей частью они являются просто следствием распространенных антиметафизических тенденций, соединенных с твердой верой в превосходство прежде христианства, а позднее науки. Вот так интеллектуалы, опираясь на силу общества, которое лишь на словах является демократическим, успешно достигают своей цели: принимают позу искренних друзей культур неевропейских народов, не подвергая в то же время опасности превосходство своей собственной религии - науки.

Ситуация вновь изменилась. Теперь появились люди, среди которых имеются высокоодаренные ученые с богатым воображением, заинтересованные в подлинном возрождении не только внешних черт далеких от науки форм жизни, но и тех видов мировоззрения и форм практики (навигации, медицины, теории жизни и материи), которые когда-то были с ними связаны. Уже существуют общества, в которых традиционные процедуры соединены с научными идеями, что ведет к лучшему пониманию природы и более глубокому проникновению в причины индивидуальных и социальных расстройств. И вместе со скрытым догматизмом наших современных друзей свободы обнаруживается еще одно: демократические принципы наших дней несовместимы с беспрепятственным существованием и прогрессивным развитием национальных (special) культур. Рационально-либеральное общество не способно включить в себя негритянскую культуру в ее подлинном смысле. Оно не способно включить в себя подлинную еврейскую культуру или культуру средневековья в их чистом виде. Все эти культуры оно способно терпеть только в качестве вторичных привоев к стволу фундаментальной структуры, представляющей собой порочный альянс науки, рационализма (и капитализма)4.

Однако, нетерпеливо воскликнет пылкий ревнитель рационализма и науки, разве это не оправданно? Разве не существует громадного различия между наукой, с одной стороны, и религией, магией, мифом - с другой? Разве не является это различие столь большим и столь очевидным, что вовсе не обязательно специально его оговаривать и уж совсем глупо его отрицать? Не заключается ли это различие в том, что магия, религия и мифологическое мировоззрение лишь пытаются нащупать контакт с реальностью, в то время как науке удалось это сделать и тем самым превзойти своих предшественников? Не следует ли отсюда, что не только оправданно, но и просто необходимо устранить из центра общественной жизни религию с ее разработанной онтологией, миф, претендующий на описание мира, систему магии, занимающую альтернативную позицию по отношению к науке, и заменить их наукой? Таковы некоторые вопросы, которые "образованный" либерал будет использовать для возражения против любой формы свободы, угрожающей центральному положению науки и (либерального или иного) рационализма.

В этих риторических вопросах подразумевается три допущения.

Допущение А: научный рационализм выше всех альтернативных традиций.

Допущение Б: его нельзя усовершенствовать с помощью сравнения или соединения с альтернативными традициями.

Допущение В: благодаря своим преимуществам он должен быть принят и сделан основой общественной жизни и образования.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

С принципом относительности
О них думают представители других традицийимеется немало людей
Возвратиться к своим старым обычаям индейцы материализма