<<<     ΛΛΛ     >>>   

Протестное голосование является в какой-то мере отражением не только протестных настроений, но индикатором  наличия социальной базы протестных  движений. Как не парадоксально,  кризис социальных взаимосвязей может найти  свое разрешение в формировании новых социокультурных общностей, не в последнюю очередь  образующихся в протестных формах и проявлениях. Административное и индустриальное вмешательство  в частную сферу, в «личную жизнь» могут провоцировать демонстрацию молодежной агрессивности. В этом плане новые социальные движения (включая  различные гражданские инициативы, движение зеленых,  маргинальные партии и организации) являются, с одной стороны, выражением новых опасных ситуаций в обществе и обострившихся противоречий. С другой стороны, формы политизации и проблемы стабилизации вытекают из процессов складывания социальной идентичности, в освободившемся от традиций жизненном пространстве. Столкновение этих процессов  с общественными и политическими ограничениями и противодействиями порождают  новые направления поисков. 

Различные формы альтернативной молодежной субкультуры – это своего рода эксперимент, позволяющий выработать новые формы обращения с социальными условиями и пути формирования социокультурных общностей. Возможные тенденции будущего развития этих общностей можно выявить на примере полулегальных, официально не зарегистрированных радикальных экологических организациях, пытающиеся помешать строительству вредных производств. Для них характерно отсутствие регламентирующих документов и четкой структуры. Связующим звеном может являться  сайт в сети Internet. Как правило, в акциях радикальных экологов принимают участие представители разных социальных страт: студенты, профессиональные экологи, бизнесмены неудачники. Образовательный уровень – выше среднего. В организациях такого типа происходит естественная для размытой структуры постоянная смена участников (длительность участия тоже может быть разной), кроме тех, кто является организационным ядром. Их действия направлены не только на оппонентов, но и то, чтобы  привлечь к  проблеме местное население. Несмотря на проявляющуюся в большинстве случаев тщетность усилий, немногочисленность  и утопичность многих акций  этих движений с помощью новых информационных технологий могут формироваться социокультурные общности, отличительной чертой которых является их лабильность, сетевая структура и  в тоже время направленность на решение конкретных проблем. Доминирующая логика социокультурных общностей с сетевой структурой приводит к развитию «самобытности сопротивления»[5] как культурному феномену.

Притязания на участие в политике в формах новой политической культуры (гражданские инициативы, общественные движения) приводят к размыванию границ политики, но пока в российских условиях в незначительной степени. В политической культуре молодежи России исследователи находят параллели с изменениями направлений политической активности молодежи в мире. Так социологами отмечается, что в качестве примера снижения роли традиционных ценностей в обществе часто приводится аполитичность молодежи, ее пассивность и отчужденность от социально-политических процессов. Однако более глубокий анализ показывает, что так называемая аполитичность молодежи связана с отсутствием на политической арене сил, способных выразить ее интересы, которые выходят за рамки предлагаемого политиками ассортимента идеологических доктрин.

Оказавшись, как и свойственно молодежи, на шаг впереди старших возрастных групп и вступив в эпоху постмодернизма, она исповедует постматериалистические гуманистические ценности, среди которых доминируют эгалитарные и «зеленые» ориентации. То есть современная молодежь во многих странах мира имеет вполне отчетливые ценностные представления, но при этом не выдвинула из своей среды некоего социального лидера, способного конвертировать эти убеждения в политическую программу.

Наконец, в условиях массового манипулирования сознанием людей само политическое участие изменило для молодежи свое значение. Классические формы социально-политической активности утратили для нее интерес. Так, например, на сегодняшний день более привлекательными для молодых европейцев являются глобальные наднациональные проекты вроде охраны окружающей среды, борьбы за права человека, помощи развивающимся странам.[6]

Фундаментальное значение в переменах  роли и значении политического имеет возникновение корпоративно организованных властных и влиятельных групп. В России поверхностные проявления этого процесса связаны с институтом олигархов, но, в сущности, эти процессы проявляются гораздо шире. По мнению современного социолога и политолога М. Кастельса, трагедия и фарс заключаются в том, что в тот момент, когда большинство стран мира, и Россия в том числе,  наконец, завоевали доступ к институтам  либеральной демократии, эти институты оказались  столь далеки от структур и процессов, играющих сегодня  реальную роль, что большинству они представляются издевательской усмешкой на новом лице истории.[7]

Решения, изменяющие общество, по существу принимаются не в рамках политической системы (Дума, Правительство, политические партии). В российском обществе произошла явная утрата влияния законодательной власти как центра рационального формирования воли. Характерный сдвиг парламентских полномочий на фракции и партии и на государственных чиновников явно это демонстрирует. Выработка политических решений с официальных парламентских слушаний переместилась в непрозрачную зону корпоративизма. Затем другие люди отстаивают эти решения как свои.

Мировая тенденция общественного развития заключается в том, что политические институты становятся администраторами развития, которое они не могут ни планировать, ни формировать, но за которое должны нести ответственность. В то же время, «анонимные» решения в экономике  нагружаются действительно политическим содержанием, и последствия эти для общества носят латентный характер.

Различные трактовки этих изменений отражаются и в сознании студенческой молодежи и в политической культуре. Если проанализировать ответы по политической проблематике (исследование РАП), то следует констатировать  большую поляризацию мнений о том, как соотносятся политическое управление и изменения в обществе, какие политические и экономические институты оказывают решающее влияние, как участие граждан в институтах  представительной демократии может обеспечить принятие решений в интересах общества (таблица 5). Влияние деятельности политических партий и законодательной власти на жизнь в стране признаны студентами как мало значимые (26,7% и  22,2% соответственно). Реальная власть в сознании студентов – это Президент и финансово-экономическая элита. Часть респондентов согласна с утверждением, что технико-экономическая сфера доминирует  во влиянии на общество, и это противоречит простейшим  нормам демократии -– знанию целей, обсуждению, голосованию, согласию.

Корпоративный характер выработки и зачастую принятия политических решений подвергается нападкам как подрыв государства со стороны частных объединений псевдообщественного характера, или приветствуется как процессы сглаживания предшествующего жесткого обособления и реальное повышение управляемости. Среди студентов 35,3% считают нормальным положение вещей, когда  финансово-экономическая элита принимает решения, связанные со всем обществом, а общество  не может это контролировать, экономическая власть и политическая совпадают. Почти равное количество студентов (36,6%) отметило эти явления как негативные.

Таблица 5

Консолидированные ответы на вопросы по политической проблематике (в % к общему числу опрошенных студентов)

Ответ «да»

Дополнения к ответам на основной вопрос (ответы на дополнительные и проверочные вопросы)

Чьи действия и решения  оказывают наибольшее влияние на жизнь в  России:                            Президента

62,0

Положительное отношение к укреплению президентской власти – 42,5     Думы

22,2

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Самоопределение российского общества в условиях глобальной модернизации модернизации условиях
6 считают невозможным в современной россии рядовому гражданину отстоять свои права современной граждан
Молодежь аполитична