<<<     ΛΛΛ     >>>   

81 См об этом подробнее в кн LassaUz K Geschichte der Atomistik vom Mittelalter bis Newton. Hamburg-Leipzig, 1890. Bd. 1. S. 266-268

82 Как пишет P Уэстфолл, изучавший алхимические трактаты Ньютона начало 80-х годов было “периодом интенсивных алхимических экспериментов Достигших кульминации весной 1681 года" (Westfall R S The role of alchemy in Newton's career//Reason, experiment and mvsticism in the scientific revolution. P. 216)

81

ственно связаны с его размышлениями о природе тяготения, что лишний раз подтверждает ньютоновский трактат “О тяготении”, изданный в числе других неопубликованных рукописей английского ученого.

8. Реформация и генезис экспериментально-математического естествознания

Разрушение античного и средневекового космоса, происходящее в философии и естествознании XVII в. и сопровождавшееся апелляцией и к стоической натурфилософии, и к неоплатонизму и герметизму, получало религиозный импульс от протестантов-реформаторов, выступивших с резкой критикой средневекового принципа иерархии. В кальвинизме, особенно у его английских последователей, борьба против идеи иерархии велась наиболее ожесточенно. Не признавая необходимости в посреднике между человеком и Богом и тем самым отвергая иерархию церковных властей, кальвинисты подчеркивали, что Бог непосредственно обращается к человеку и столь же непосредственно правит вселенной, не нуждаясь в целом сонме небесных чинов — ангелов и архангелов, проводников божественной воли в земном мире. Для большинства ученых XVII в. — к ним, несомненно, принадлежит и Ньютон — этот религиозный импульс был достаточно сильным и придавал особенно .глубокий смысл их научной деятельности. Тот темперамент, та поистине страстная энергия, с которой Галилей, Бэкон, Гоббс, Декарт, Ньютон, Гюйгенс и другие ученые выступали против перипатетической физики с ее иерархическим космосом, так хорошо согласовавшимся со средневековой картиной божественной иерархии мира, земным аналогом которой была иерархия церковная, — эта энергия во многом питалась движением Реформации. “Лейтмотивом средневекового мировоззрения, который был предметом нападок как протестантских реформаторов, так и ученых — творцов возникающей науки, было понятие иерархии. Оно заключалось в идее населенности мира существами, располагающимися на единой шкале совершенства, начиная от Бога в небесных эмпиреях на периферии Вселенной, через иерархии ангельских существ, обитателей девяти небесных сфер, концентрически охватывающих Землю, и кончая обитателями земной сферы, расположенной в центре космической системы, тоже имеющими свой иерархический ранг: человеком, животными, растениями. Между существами земного и небесного царства Вселенной были установлены строгие качественные разли-

82

чия. В частности, естественным движением тел, состоящих из четырех земных элементов, признавалось прямолинейное, имеющее начало и конец, как и все земные явления, тогда как естественным движением небесных тел, созданных из более совершенного пятого элемента, было круговое, поскольку движение по кругу признавалось благородным и вечным”83.

Поскольку космическая иерархия в средние века осмыслялась с помощью философии и физики Аристотеля, не удивительно, что именно Аристотель был предметом ожесточенной критики со стороны протестантов; на Аристотеля особенно обрушивались пиетисты, считавшие его источником католической неблагочестивости. “Последующую специфическую антипатию пиетистов к философии Аристотеля разделял, хотя в несколько ином аспекте, Лютер, а также Кальвин, сознательно противопоставлявший в этом вопросе свои взгляды католицизму”, — пишет Макс Вебер в работе “Протестантская этика и дух капитализма”84. Требуя перестроить университетское образование, Лютер обличает язычество, насаждаемое в университетах с помощью прежде всего аристотелевской философии и физики. В университетах, пишет он, “царит распущенность, священному писанию и христианской вере уделяется мало внимания; в них единолично властвует — затмевая Христа — слепой языческий наставник Аристотель. И я советовал бы полностью изъять книги Аристотеля: Physicorum, Metaphysica, de Anima, Ethicorum, которые до сих пор считались лучшими, вместе со всеми другими, славословящими естественные вещи, хотя на основании их нельзя изучить ни естественные, ни духовные предметы. ...Я осмеливаюсь сказать, что [любой] гончар имеет более глубокие знания о естественных вещах, чем можно почерпнуть из книг Аристотеля. Мое сердце скорбит, что проклятый, высокомерный, лукавый язычник своими лживыми словами совратил и одурачил столь многих истинных христиан”.(85)

В противоположность интеллектуализму Аристотеля реформаторы утверждали примат воли. В этом отношении они продолжили ту “волюнтаристскую” линию в средневековой теологии, характерную

_______________________________________

83 Mason S. F. Science and religion in seventeenth century England//Ed. by Ch. Webster. London; Boston, 1974. P. 200. См. также интересную работу: Петров М. К. Научная революция XVII столстия//Методология историко-науч-ных исследований. М.: ИНИОН, 1978.

84 Вебер Макс. Иэбр. произведения. М., 1990. С. 226.

85 Мартин Лютер. Время молчания прошло//Избр. произведения 1520-1526 гг. Харьков, 1984. С. 68.

84

для францисканцев, которая восходит к Дунсу Скоту и углубляется у номиналистов XIV в. — Буридана, Николая из Отрекура, Оккама86. Характерно, что Сэмюэль Батлер, сатирически изображая пуритан в поэме “Гудибрас”, сравнивает их именно с францисканцами. И не случайно Ньютон в полемике с Декартом делает акцент именно на воле Божией87. То же самое мы видим в полемике ньютонианца Кларка с Лейбницем: Кларк защищает точку зрения, согласно которой свободная воля Бога есть последнее основание божественных действий. “Несомненно, пишет Кларк, нет ничего без достаточного основания к тому, почему оно скорее существует, чем не существует, и почему оно скорее таково, а не иное. Относительно вещей, однако, самих по себе индифферентных, одна чистая воля, не испытывая никакого воздействия извне, является таким достаточным основанием. Это справедливо также относительно вопроса о том, почему Бог определенную частицу материи создал в этом, а не в каком-либо другом месте, или поставил ее туда, в то время как все места первоначально сходны”88.

Именно акцент на божественной воле, а не на божественном разуме определил характерный для протестантизма подход к изучению природы. Знание реальных явлений и процессов невозможно вывести из идей божественного ума, сообразно которым сотворены эти вещи; в этом вопросе последователи Лютера и Кальвина сходятся с номиналистами XIII XIV вв. Так, например, Уильям Оккам считал, что идеи вовсе не предсуществуют в Боге в качестве прообразов вещей, как это полагали средневековые богословы вплоть до Фомы Аквинского. Согласно Оккаму, Бог сначала своей волей творит вещи, а уже затем в Его уме возникают идеи как репрезентации этих вещей, т. е. как представления, вторичные по отношению к единичным индивидуумам. Соответственно и человеческое познание имеет дело лишь с единичными вещами, которые одни только и

_______________________________________

86 Идеи Оккама, как известно, оказали определенное влияние на воззрения Лютера.

87 Ньютон часто несправедлив в своей критике Декарта в этом пункте: последний, как мы видели, тоже убежден в примате божественной воли, божественного всемогущества.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Потому познание природы требует обязательно обращения к опыту89
Тем самым отвергая иерархию церковных властей
Ум субстанция неделимая
Природное